Ознакомительная версия.
Я слушала ее ворчание вполуха. Я понимала, что Ирка обижена на меня, ей хочется приехать и потрепаться «за жизнь», но я не могла подвергать риску ни ее, ни себя, поэтому и не реагировала на выпады и подколы. Я знала, что Ирка, в сущности, добрейшая душа и всегда придет на помощь. Так было и на этот раз.
– Ладно. Дам, – пробурчала она. – И почему это ты из меня веревки вьешь?
– Просто ты – человек, Шашкова, а не двуногое насекомое. Так что тебе мое огромное мерси. Завтра подгонишь? Нет, лучше сегодня. Я намерена рано выехать. Черт! Ты же пьяна. А я к тебе ехать не могу. Слушай, Ир! Ты можешь завтра ко мне часиков в семь подкатить или в крайнем случае в восемь. Я на тебя и твою сознательность очень рассчитываю. А? Поставь будильник на половину седьмого и приезжай ко мне. А потом снова спать завалишься!
– Без вопросов. Даже обижаешь. Если надо встать – я встану. Расскажешь, что за дело-то?
– Постараюсь, – пообещала я.
– За мою душевную доброту она еще постарается, – возмутилась Шашкова. – Выложишь все как на блюдечке. Иначе на мою помощь и сердобольное сочувствие и не рассчитывай.
Ирка, как ни странно, не подкачала и приехала в семь на своем черном джипе. Она стояла и трезвонила в дверь, не снимая пальца со звонка, когда я кричала ей:
– Иду! Иду!
Шашкова была при полном параде. В розовом спортивном костюме и с розовым обручем в волосах. Еще она успела навести макияж и накрасить губы двумя слоями блеска – они так и лоснились-переливались, как накачанные силиконом, хотя у Ирки от природы были свои пухлые, соблазнительные губы.
– Машинка тебя во дворе дожидается.
– Пламенное пионерское спасибо! – сказала я, подхватывая дорожную сумку и надевая кроссовки.
– Ты никаких подозрительных машин не заметила? Тебя не пасли по пути? Между прочим, могла бы по-другому одеться. Для конспирации, – заметила я. – А то такую красотку за три версты вычислишь.
– Соколовская! Я даже мусор выношу при макияже. А тем более ехать по городу. Вдруг я мужчину своей мечты встречу. И буду в тот момент чувихой ненакрашенной и по этой банальной причине свое огромное личное счастье прохлопаю.
Я принялась зашнуровывать кроссовки.
– Как, ты меня даже кофе не напоишь и не расскажешь, куда ты собралась в такую рань?
– Ир! Все потом. Честное слово! Не сердись! За мной – чаепитие со всеми подробностями.
– Что с тебя взять! – вздохнула Шашкова. – Бери… – И она помахала ключиками от машины.
– О’кей!
Она повернулась и пошла вниз по лестнице.
– Меня что, не подождешь?
Ирка повернулась ко мне и усмехнулась.
– Конспирация!
Дорога к деревне Опятки заняла больше времени, чем я думала. Вначале я ехала по шоссе, внимательно смотря на навигатор, и все равно чуть не проморгала нужный поворот. Но как только я свернула на проселочную дорогу, так и начались мои мучения. Сказать, что дорога была разбитой, – значит, не сказать ничего! Я ехала, как на американских горках; постоянно подпрыгивая и ударяясь головой о верх машины и проклиная все на свете, потом дорога внезапно кончилась, и я растерянно осмотрела окрестности. Это был странный тупик, и что делать и куда ехать дальше, я не знала. Бросать машину и идти пешком? Такой поворот дела в мои планы не входил! Будь машина моя, я бы рискнула, но рисковать чужой машиной я не могла, и поэтому, выйдя из джипа, прошла несколько метров вперед. Показался просвет. Возможно, дорога была там – в том направлении, и я, сев в машину, поехала между деревьями наугад. Мне повезло. Я выехала на просеку и двинулась по краю вдоль небольшого оврага. Но еду ли я в правильном направлении – сказать затруднялась, потому что никаких следов деревни или вообще человеческого жилья не было. Я решила остановиться и позвонить Вере: вдруг она что-то подскажет.
Вера сняла трубку и, выслушав меня, сказала, что еду я правильно. Когда овраг кончится, нужно свернуть налево и поехать по лесу, потом будет узкая дорожка, как тропинка. Надо ехать все время по ней, никуда не сворачивая, и тогда я выеду прямо к деревне.
Я ехала согласно Вериным инструкциям, и наконец появился первый дом.
Правда, это зрелище энтузиазма у меня не вызвало. Дом был явно нежилым, выглядел заброшенно, и вообще зайти в такое жилище я бы точно не рискнула: уж очень угрюмым оно казалось. Следующий дом отстоял от первого на приличном расстоянии и смотрелся не лучше. В третьем доме кто-то жил – за желтоватыми грязными занавесками мелькнула какая-то тень и исчезла: кто-то явно наблюдал за мной. Мне стало не по себе, и я поняла, что имела в виду Вера, говоря, что «местечко жутковатое». Волевым усилием я прогнала свой страх и поехала дальше. Надин дом стоял на небольшом пригорке. Выглядел он поопрятнее по сравнению с другими домами. Я остановила машину у калитки и открыла ее. Сплошные заросли кустов. Ни дорожки, ни тропки к дому не было; пришлось идти по высокой траве, которую уже давным-давно не косили. Старая сирень лезла ветками в окно. Ступеньки крыльца прогнили, и одна из них хрустнула подо мной. Место действительно было уединенное, если не сказать больше, и поэтому неудивительно, что влюбленные голубки выбрали именно его. Хотя Темка мог бы и снять номер в приличном доме отдыха недалеко от нашего города, но то ли обращаться за финансами к отцу лишний раз он постеснялся, то ли эти места были чем-то дороги его любимой девушке, и он согласился сюда приехать, чтобы угодить ей… Я вставила ключ в проржавевший навесной замок и замерла. Только сейчас я поняла, что ехать сюда одной было верхом глупости, следовало наплевать на свои принципы и обратиться за помощью к Володьке, он бы точно не отказал, и я бы не пребывала сейчас в этом странном положении: мне нужно попасть внутрь, а я боюсь повернуть ключ и войти в дом. Пару раз я обернулась. Но никого не было – я задержала вздох и резко повернула ключ. Замок с трудом открылся; я сняла его и потянула на себя дверь. На меня дохнуло сыростью и вонью. Я закрыла нос рукой и шагнула вперед. Терраса была небольшой, за ней располагалась комната. Дверь в нее не была закрыта, и в проеме виднелись стол и кровать… На террасе стояли овальный стол с двумя стульями и маленький шкафчик. В другой комнатке на столе – электрическая плитка. В углу – печь. Я обвела пространство взглядом. В глаза мне бросилась картина «Иван Царевич и серый волк», которая висела в нашей детской, когда мы с Темкой маленькими жили в одной комнате. Потом эта картина куда-то пропала; я подумала, что она исчезла при переезде. Наверное, она просто валялась на антресолях, а Темка раскопал ее и привез сюда. В доме оказалось четыре комнаты: две на первом этаже и две на втором, не считая террасы. Все комнаты были обставлены очень просто, но довольно уютно, видно, что здесь хорошо постарались влюбленные, обустраивая свое гнездышко. Я поднялась на второй этаж. Оттуда открывался вид на лес и с одной и с другой стороны; вся эта маленькая деревушка стояла в лесу, как бы прячась от остального мира. В одной из комнат на втором этаже на столе стояла фотография Темы и Нади. Они были счастливы и смеялись. Фотография была сделана именно в этой комнате, судя по мягкому темно-синему дивану, стоявшему вплотную к стене. Я обыскала весь дом, но так ничего и не нашла, что помогло бы мне хоть чуть-чуть продвинуться в моих поисках. Этот дом оставался моей последней надеждой, но и тут, видимо, меня ждало поражение. Я спустилась на первый этаж и опять подошла к картине, мне захотелось взять ее домой как память. Я попыталась снять ее со стены, но она не поддавалась. Это показалось мне странным, и я, взяв стул, влезла на него и попыталась снять картину. От резкого рывка она отделилась от стены, и я увидела за ней аккуратно вырезанное отверстие, там лежал пакет с бумагами. Я быстро схватила его, не сомневаясь, что это то, что я искала… Но здесь на улице раздался какой-то шум, и я, спрыгнув со стула, подошла к окну и тут же отпрянула от него. К дому направлялись двое. Я видела их в первый раз, но, судя по их виду, встреча с ними ничего хорошего мне не сулила. Я отступила за дверь и нащупала в кармане пистолет. Похоже, сейчас мне понадобятся навыки обращения с огнестрельным оружием…
Ознакомительная версия.
