Цинния всё еще не могла пережить шок, испытанный от известия о том, что она, возможно, так никогда не выйдет замуж, когда пришло известие о смерти родителей. А потом она была слишком занята, пытаясь справиться с печалью, развалом империи Спрингов и будущим семьи, чтобы переживать по поводу своего бессменного общественного положения старой девы.
Семья и те друзья, которым стало известно о результатах теста, были шокированы и смотрели на неё с жалостью. Но позже Цинния начала видеть в своем положении определенные преимущества. Общество оказывало очень сильное давление, призывая к браку, а она была от этого свободна. Общественное мнение утверждало, что её личностные качества приведут к одиночеству. Но в те дни она не слишком много думала об этом. Она была слишком занята, пытаясь заработать на жизнь.
— Тётя Вилли рассказывала, как ты говорила ей, что тебе нравится общество Латтрела и у него хорошее чувство юмора, — отметил Лео.
— Это действительно так. — Но Цинния не стала добавлять, что неделю назад Дункан зашел так далеко, что нашел возможным для себя вступить в брак, не одобренный агентством.
Дункан был президентом «СинкАйс», весьма известной компьютерной фирмы. Он познакомился с Циннией полтора месяца назад на выставке искусств. Между ними завязался разговор, когда они обнаружили, что стоят напротив картины Новой Школы Второго поколения и одинаково сбиты с толку. Оба посмотрели на лишенные смысла кляксы краски, потом друг другу в глаза и тут же стали смеяться до колик. Вскоре они переместились в кафе при музее, чтобы выпить по чашке коф-ти и поговорить об искусстве. Когда через несколько дней Дункан позвонил и пригласил ее в театр, Цинния согласись. Тетя Вилли пришла в экстаз. Цинния очень опасалась, что в головах ее ближайших и дражайших родственников уже проносятся видения о возвращении богатства семьи посредством брака.
— Ты всегда говорила, что в мужчине очень важно чувство юмора, — напомнил ей Лео.
— Это самое главное, — заверила она его. — После того, как я росла с папой, разве я смогу жить с кем-то, кто не умет смеяться?
— Да уж. Бизнесмен из папы был аховый, но отцом он был замечательным. Я все еще скучаю по нему и по маме, Цин.
— Я тоже. — Циннию пронзила острая внезапная боль сожаления при воспоминании о том, как отец умел радоваться жизни.
У Эдварда Спринга обладал огромным энтузиазмом и душой нараспашку. Его жена, Женевьева, разделяла необоснованный оптимизм и мягкость мужа. Цинния и Лео выросли в доме, наполненном теплом и смехом. К сожалению, ни один из их родителей не был приспособлен для бизнеса. Под управлением Эдварда и Женевеьевы «Спринг Индастиз» обанкротилась.
— Полагаю, что с твоей стороны очевидно отсутствие безответной влюбленности в Латрела, — сказал Лео. — Бульварная пресса и так уже считает тебя любовницей Ника Частина.
— К завтрашнему дню эта новость уже устареет, — заверила его Цинния. Она подобрала ручку и стала вертеть в руках. — Интерес к семье Сприг сейчас уже гораздо меньший, чем полтора года назад.
— Может, так оно и есть, но имя Частина, конечно, обеспечит продажи газет.
Она отшвырнула ручку и села прямо.
— Знаешь, что в этом положении по-настоящему заставляет сходить с ума?
— Да. То, что газеты снова хотят распотрошить твою репутацию — сначала на лоскутки, а затем отставив от нее ошметки.
— Нет. То, что все, кажется, забыли о том, что бедного Морриса Фэнвика вчера убили.
— К несчастью, Частин гораздо интереснее, чем Моррис Фэнвик, — сказал Лео. — И, чего уж там, ты тоже.
— Это неправильно. Газеты и все остальные должны сосредоточить свое внимание на поисках убийцы Фэнвика.
— Полиция его поймает, — упрямо сказал Лео. — Кто бы это ни был, его почти наверняка рано или поздно возьмут с поличным на наркотиках.
— Возможно. — Возразила Цинния. — Лео, если мне понадобится проконсультироваться с экспертом об экспедициях к Западным морям, а именно по экспедиции, снаряженной около тридцати пяти лет назад, к кому мне следует обратиться?
— Тебя интересует какая-то конкретная экспедиция?
— Да. Только не смейся, но мне хочется разузнать побольше о Третьей Экспедиции Частина.
— Третьей? — Лео рассмеялся. — Ты шутишь. Это просто старая сказка. Третьей Экспедиции не было. Университету, который оплачивал это исследование, пришлось отложить всё в последнюю минуту. Кажется, начальник экспедиции отправился в джунгли и совершил самоубийство за несколько дней до отправления.
— А его тело нашли?
— Нет. Мы же о джунглях говорим, Цинния. В джунглях тело обычно найти невозможно, если только не знаешь, где именно искать. А в этом случае, я думаю, никто не знал.
— У Дефореста была теория о том, что стало с Третьей, — неуверенно припомнила Цинния. — Он высказывал предположения несколько лет назад.
Лео фыркнул от смеха:
— Ага. Эти предположения только желтая пресса опубликовала. Никто из настоящих ученых даже не стал тратить на эти бредни время. Чокнутый Дефорест придумал сводящую с ума историю о пришельцах, похитивших членов экспедиции, что привело в жуткое замешательство Университет Нью-Сиэтла. Эта история стоила ему должности и возможности работать по специальности.
— Чокнутый Дефорест? — повторила Цинния.
— Именно так его называют в серьезных научных кругах. Вроде бы его имя Ньютон или как-то так. Он был профессором факультета Исторического синергетического анализа, пока не выжил из ума и не стал писать о пришельцах и пропавших экспедициях.
— Ты хочешь мне сказать, что по Третьей Экспедиции нет экспертов, с которыми я могла бы поговорить?
— Никого. Как я и сказал, никакой Третьей Экспедиции не было.
— А как насчёт Бартоломью Частина? Он существовал. Он, вероятно, хранил журнал. Моррис думал, что обнаружил его.
— О, конечно, Частин существовал на самом деле, и первые две его экспедиции прошли очень успешно. Скорее всего, он оставил записи о своих ранних путешествиях. Профессиональные исследователи обычно в том или ином виде ведут журнал. Но записей о Третьей Экспедиции быть не может, потому что самой экспедиции никогда не было, — Лео сделал паузу. — Единственное, что могло бы быть…
— Да?
— Полагаю, Частин мог начать писать журнал о Третьей Экспедиции тогда, когда стал её планировать. Он мог писать о приготовлениях и планах до того, как совершил самоубийство.
— Может, именно этот журнал и обнаружил Моррис, — пробормотала Цинния. — Что стало с профессором Дефорестом?
— Я же сказал тебе, его заставили уволиться. Кажется, кто-то упоминал, что у него в семье были какие-то деньги. Он унаследовал старинное поместье. Насколько я знаю, он всё ещё там живёт.
