словестно.
И вот, наконец, этот театр абсурда закончился, и я смогла вернуться к своей работе.
— Вы домой? — спросила Оля, когда за последним пациентом закрылась дверь.
— Да. — Ответила я.
— Я тоже, теперь даже работать не хочется. — Грустно произнесла девушка. — Семёна Яковлевича жалко, он такой хороший руководитель был. А теперь эта, мымра! В ней же ничего человеческого нет! Ой. — Тут же осеклась Оля.
Видимо вспомнила, что мы с Мариной раньше общались. И испугалась, что я могу ей всё рассказать.
— Оля, я ничего ей не скажу, не переживай. — Успокоила я свою медсестру.
В ответ, улыбнувшись мне, Оля взяла сумку и хотела выйти из кабинета. Но в этот момент к нам, словно фурия влетела Зоя Игнатьевна.
— Девочки, вы уже слышали?! — взволнованно спросила она.
От волнения у неё дрожал голос, и тряслись руки.
— Господи, Зоя Игнатьевна, что случилось? — я тут же подскочила к ней и, усадив на диван, протянула стакан с водой.
— Семён Яковлевич, он… Он… — пыталась произнести она. — Он только что умер.
— Что?! — переспросила я.
И стакан с водой, который мне только что вернула Зоя Игнатьевна, упал на пол, разлетевшись на осколки.
— Его к нам по скорой везли, но не успели. — Добавила она и разрыдалась. — Не выдержало сердце нашего Семёна Яковлевича таких перемен. — Пришла к выводу женщина. — Он же всю жизнь этой клинике посвятил, а его… — и, не договорив, снова зарыдала.
— Ну, всё, с меня хватит! — процедила я, а затем вышла из кабинета.
Я была намерена поговорить с Мариной и понять, как далеко она готова пойти, чтобы насолить мне. Сколько ещё человек должны пострадать, прежде чем она успокоится?
Я молниеносно поднялась на нужный мне этаж. Интересно, Марина ещё в своём старом кабинете или уже переехала. Но когда я подходила к кабинету, то увидела, что дверь там слегка приоткрыта.
— Ну, теперь ты довольна? — крепко прижимая к себе Марину, спросил владелец.
— Да, милый. — Томно промурлыкала она. — Ты просто чудо. А я, правда, могу тут делать всё что захочу? И даже уволить могу, кого захочу? — всё тем же тоном спросила она.
— Да, ты же теперь тут хозяйка. — А потом впился в её губы жадным поцелуем.
А мне стало так противно в этот момент. И я, не теряя даром времени, распахнула дверь в кабинет.
Марина и наш хозяин тут же отпрыгнули друг от друга, словно ошпаренные.
— Ну, я вас поздравляю, Марина Григорьевна. — Начал выкручиваться мужчина.
— Спасибо большое. — Надменно улыбаясь, поблагодарила его она.
Её эта ситуация ничуть не смутила. Напротив, она наслаждалась ей.
— Далеко пойдёте, Марина Григорьевна! — подвела итоги я.
— Маргарита Григорьевна, вас стучаться не учили?! — по-хозяйски крикнула она на меня. — Вы вообще-то вошли к своему не посредственному руководству.
— Ты так хотела эту должность, что даже не подумала о том, кто всю свою жизнь посвятил этой клинике! — стёрла я все границы.
— Семён Яковлевич уже в возрасте и ему нужен покой. — Вступил в разговор мужчина. — Пусть отдыхает.
— Не волнуйтесь, теперь он точно отдохнёт! — с трудом сдерживаясь, ответила я. — Его только что не стало.
— Ну, все мы не вечны! — констатировала Марина. — А вы, Маргарита Григорьевна, если хотите и дальше работать в этой клинике, впредь прошу соблюдать субординацию! — включила она начальника.
А я, не теряя даром времени, взяла листок бумаги и написала заявление об уходе.
— Подпишите. — Протянула я ей.
— Маргарита Григорьевна, подумайте хорошенько. — Обратился ко мне владелец клиники. — Где вы ещё такую работу найдёте?
— Это вы подумайте, в чьи руки вы своё детище отдали. — Ответила ему я.
— Вы обязаны отработать две недели. — Вернула мне Марина подписанное заявление.
После этого я написала заявление на отпуск. Ничего не ответив, она подписала и его.
— Счастливо оставаться! — проронила я и вышла.
Ну, вот и всё! Больше мне тут нечего делать! Работать мне тут нормально Марина точно не даст. Она пыталась добраться до меня через отца, но у неё не получилось. Тогда она решила действовать по-другому, через хозяина клиники. И естественно добилась своего.
Ну что ж, значит так должно быть! Значит, пора начинать новую жизнь. Потому что здесь слишком много лжи!
Осталось только решить несколько вопросов и меня здесь больше ничего не держит.
Маргарита
Один за другим меня предавали близкие и родные мне люди. И я чувствовала, как тот мир, в котором я жила рушился на моих глазах. Ещё совсем недавно я чувствовала опору и поддержку близких и родных мне людей. А сейчас мне казалось, что я стояла совершенно одна под сильными бурями и ветрами. И просто пыталась не сломаться, пыталась выжить.
И сейчас, пока я ехала в дом родителей, чтобы поговорить с мамой, я молилась только об одном, чтобы она не была замешана во всём этом. А её взгляд на всепрощение был такой только потому, что она очень любит моего отца. Потому что если и мама окажется среди предателей, я это точно не переживу.
— Рита, доченька, ты чего не предупредила, что приедешь? Я бы твой любимый пирог испекла. — Обратилась ко мне мама, едва я переступила порог родительского дома.
— Мама, я должна с тобой поговорить. — Без предисловий начала я, хотя сама ещё даже не знала с чего начать этот трудный для нас обеих разговор.
— Что-то случилось? — насторожилась мама.
— Да. — Решительно ответила я. — Папа хочет, чтобы я помирилась со Славой. Он ссылается на то, что на кону очень важный контракт с зарубежными партнёрами и Слава должен выглядеть в их глазах примерным семьянином.
Я упустила информацию о Марине и её родстве с нами. И вовсе не потому, что отец пригрозил мне не рассказывать об этом маме. Я просто боялась за её здоровье, так как у мамы было слабое сердце. Не хватало ещё, чтобы из-за папиных любовных приключений маме стало плохо. А я искренне надеялась на то, что мама ничего не знает об этом.
— И что ты решила? — спросила мама, садясь на диван и усаживая меня рядом с собой.
— Я не буду с ним мириться. — Решительно заявила я.
— Но Слава любит тебя. — Вдруг стала она заступаться за своего зятя.
— Настолько любит, что врал мне все пять лет нашей совместной жизни? — я вопросительно посмотрела на маму.
— Он просто боялся тебя потерять. Ты же у нас правильная. Разве ты бы позволила расти ребёнку без отца. Да ты бы скорее себя принесла в жертву, нежели позволила вам быть вместе. — Говорила мама теми же словами, что
