— Там, где мне не хватает скорости, я компенсирую выносливостью.
Вэл подавила желание закатить глаза. Из-за таких разговоров и начинают бегать на длинные дистанции.
— Ты тренируешься? Все еще занимаешься стрельбой из лука?
— Не помню, чтобы говорил тебе об этом, — сухо проговорил он.
Лицо Вэл вспыхнуло.
— О…
— Ты следишь за мной, — сказал он, слегка сжимая ее. — Как же мне теперь спать по ночам?
— Я только воспользовалась Гуглом, — горячо возразила она. — Я бы никогда…
— Успокойся. Все в порядке. Я не возражаю, если ты интересуешься моей персоной. На самом деле, нахожу эту идею очень привлекательной. — Он посмотрел на нее. Вэл была слишком смущена, чтобы встретиться с ним взглядом, не говоря уже о том, чтобы ответить. Улыбнувшись, он продолжил: — В ответ на твой вопрос — нет. Я больше не участвую в школьном клубе лучников. Я бегаю. Плаваю. Качаюсь. Да, и играю в шахматы, конечно.
— Интеллектуальный спорт, — заметила Вэл.
— Да, вполне. Хотя бег не лишен своих достоинств. Предположительно, аэробная активность увеличивает образование новых синапсов7 — и вот ты здесь. Держу пари, ты выглядишь потрясающе, когда бегаешь.
Последнее его замечание словно укол…
(Скажи мне, почему ты бежишь? Догоняешь? Или убегаешь?)
— Приходи как-нибудь посмотреть на нас.
(Я бы многое отдал).
— Возможно, я так и сделаю.
(Чтобы узнать).
***
Бег — это восхитительно.
Вэл призналась себе в этом позже, на беговой дорожке. Ей нравилось ощущение собственного тела, когда она рассекала воздух. Были моменты, после того, как она набирала хорошую скорость на треке, что она почти чувствовала, как будто невидимые крылья разворачивались за ее спиной, давая дополнительную скорость.
Она не могла винить Гэвина за его интерес, особенно после того, как ясно дала понять, что бег для нее важен. Джеймсу, конечно, не стала бы. Она должна быть польщена, правда.
К черту ее преследователя.
К черту Джеймса.
К черту Лизу.
Прошла ровно неделя после ее ссоры с Лизой. Блондинка игнорировала ее и в школе, и на Фейсбуке, и до сих пор не предпринимала никаких попыток примирения. Очевидно, ожидалось, что она, Вэл, первой пойдет на поклон. Так всегда случалось в прошлом. Но, не в этот раз.
Она перевела дыхание. Боль пронзила ее бок, заставив слегка пошатнуться. После часа бега она начала уставать. Свинцовая тяжесть поселилась в ее икрах, а в горле стоял комок.
Со вздохом, похожим на хрип, Вэл подбежала к фонтанчику. Это был грубый кран, висевший над деревянным желобом, наполненным гравием, но все, что имело значение, так это то, что вода была холодной и не слишком напоминала на вкус нерастворенный цинк. Она сделала большой, жадный глоток, подставив ладони под ровную струю воды, чтобы сполоснуть вспотевшее лицо.
— Вэл, ты вся пылаешь, — выдохнула Линдси. — Есть причина?
Вэл опустила руки, отчего лишняя вода с громким плеском пролилась на гравий.
— Гнев, — проговорила она, отдышавшись. — Лиза злится на меня по какой-то глупой причине. И я тоже злюсь на нее. Я думаю.
— Думаешь? — Рейчел, которая присоединилась к ним и услышала начало разговора, приподняла темную бровь. — Хочешь сказать, что не уверена?
— Нет, я в замешательстве. Но еще разочарована и немного опечалена. Мы давно дружим.
— Эй, если она готова пожертвовать вашей дружбой из-за чего-то настолько глупого — она видите ли расстроилась, что ты не хочешь встречаться с ее драгоценным Джеймсом? — Рейчел фыркнула. — Это говорит о ней больше, чем о тебе. Она не твоя сутенерша.
— Ага, совершенно верно, — поддержала Линдси, вытирая лоб тыльной стороной махровых браслетов. — Она мне никогда по-настоящему не нравилась.
— Как дела с Ним… с этим Гэвином? Он все еще ведет себя прилично?
Вэл напряженно посмотрела на Рейчел, но та видимо не имела ввиду ничего такого.
— Все хорошо. Он, гм, очень дружелюбен. Мы иногда болтаем в классе Искусств.
Хотя в последнее время это случалось редко.
У нее не было номера его телефона, а у него не было странички на Фейсбуке, поэтому она действительно общалась с ним только в школе. Иногда Гэвин вообще не разговаривал с ней на уроке, и Вэл все время боялась, что он совсем потеряет интерес и в конце концов забудет о ней.
Эта мысль заставила ее почувствовать себя ужасно одинокой. Без Джеймса и Лизы в ее жизни Вэл вдруг болезненно осознала, как узок круг ее общения.
— Вы уже целовались? — поинтересовалась Линдси.
— Гм, ну… да.
— И как он? — усмехнувшись, спросила Рейчел.
— Не знаю, — Вэл покраснела. — Я никогда раньше никого не целовала.
— Ой, ты покраснела? Ты такая милая. — Рейчел погладила ее по голове. — Ну разве она не прелесть?
— Еще какая, — согласилась Линдси. — Просто следи, чтобы Гэвин держал руки при себе, если ты этого не хочешь. Мы его побьем, — она ударила кулаком по ладони. — Если он будет плохо с тобой обращаться.
— Удачи тебе с этим, Чудо-женщина, — съязвила Рейчел.
Капля воды упала на нос Вэл. Она поморщилась, подумав, что это капелька пота. Потом еще одна, когда она подняла голову, прямо в глаз, и она заметила, как темнеет небо. Тучи, черные, как чернильные кляксы, накатывали, заслоняя робкий зеленоватый свет, пробивающийся сквозь облачный покров. На трех девушек подул пронзительно холодный ветер, и Вэл из разгоряченной быстро превратилась в замерзшую.
— Боже, как холодно, — Вэл, дрожа, потерла голые руки. — Похоже надвигается сильный шторм.
Линдси показала язык облакам.
— У нас, в Канзасе, такое небо не означало ничего хорошего.
— Не знала, что ты раньше жила в Канзасе.
— Я тоже. —Рейчел скосила глаза на Линдси. — Засранка. Я думала, мы лучшие подруги. Что еще ты мне не рассказала?
— Это не то, что я люблю рассказывать людям. Упоминание о Канзасе заставляет их думать, что я деревенщина или что у меня есть кузены из числа кровных родственников. — Она закатила глаза. — Как будто они не стали бы так же нервничать, если бы их спросили об их садах с марихуаной на заднем дворе и соседях-кинозвездах.
— Это просто глупо, — произнесла Вэл.
— Я не думаю о кровных родственниках, — услужливо подсказала Рейчел. — Я думаю о Волшебнике из…
— Закончи это предложение, и ты покойница, — предупредила Линдси.
— Давайте, девочки. — Тренер хлопнула в ладоши, и все трое подняли головы. — В раздевалку, быстро. Сейчас начнется ливень.
— Ну, ты же слышала тренера. Давай прыгать, Тотошка. Мы больше не на легкоатлетическом поле.
Рейчел взвизгнула, когда Линдси бросилась к ней. Они вдвоем зигзагами побежали под дождем, хихикая и крича, пока пробирались через своих усталых товарищей по команде.
Вэл рассмеялась, а затем виновато замолчала, как будто почувствовала, что ей не позволено это делать. Она посмотрела на темные тучи, нависшие сзади, и на темные трибуны. Это было жутко. Ей казалось, что за ней наблюдают, но там никого не было. Во всяком случае, она ничего не увидела.
Удивительно.
Но когда она добралась до своего шкафчика, там оказалось чисто. Никаких цветов. Никаких стихов. Никаких надписей.
Она тихо вздохнула с облегчением и закинула рюкзак на плечо. «Нет смысла переодеваться в обычную одежду», — подумала она. Та просто промокнет, а она уже вспотела. Вэл вытащила телефон из кармана спортивной куртки и набрала домашний номер, но никто не ответил.
Неужели у ее матери сегодня что-то случилось? Нет, она не давала Вэл денег на автобус.
— Давай, — проговорила она, снова набирая номер. — Мама, какого черта? Возьми трубку.
Но линия упрямо оставалась занята.
— Черт побери, — Вэл плюхнулась на скользкие от дождя ступеньки школы, и ее мокрые волосы упали ей на глаза. «И что мне теперь делать?» Она начала звонить Линдси, надеясь, что ее подруга еще не уехала слишком далеко от кампуса, когда к тротуару подкатил белый «Камаро».
Окно опустилось, и знакомый голос произнес:
