– Не надо никого называть, – сдалась Кристина, испугавшись, что Миранда осуществит свою угрозу. – Ладно… Допустим, ты права. И что теперь?
– Теперь надо не вздыхать в углу, а действовать. А то страшно подумать, во что ты превратишься такими темпами. Вон у тебя какие круги под глазами – жуть! И глаза красные все время. Эх, и я хороша! Надо же мне было тебе тогда фотографию его подсунуть!
Она с досадой хлопнула себя по голой коленке и ойкнула.
– А что, есть какие-то идеи? – равнодушно спросила Кристина и спрятала лицо в ладонях.
Если бы дело было в фотографии!
– Да подойди ты к нему сама! Придумай что-нибудь! – в сердцах выпалила Миранда, потирая покрасневшую коленку.
Кристина только отрицательно замотала головой.
– А что в этом такого? Привет, я Кристина. Классный у тебя мотоцикл… Это же просто – главное, разговор завести.
– Ага, и выставить себя полной дурой! Мотоцикл… подумать только, – хмыкнула Кристина себе в ладони.
– Хорошо, пусть не про мотоцикл, про что там еще…
– Нет уж, не стану я к нему подходить и нести чепуху всякую. Это штучки в стиле МакАдамс.
– То есть?
– То и есть… Прилипать к парню, пользуясь идиотскими предлогами, лишь бы внимание обратил. Нет, спасибо. Я еще себя уважаю. Пока.
– Ну, если так, – озадаченно откликнулась Миранда, покусывая палец, – тогда, конечно, с мотоциклом не надо. А может, подойдешь к нему и спросишь что-нибудь по истории? Многие так делают, тут ничего такого. И уж точно не в стиле Валерии.
– Нет, – отрезала Кристина, – подходить к нему первой я не собираюсь. Чтоб потом вся школа, а затем и весь Хиллвуд за моей спиной трепались, что я клеюсь к Вуду? Нет уж, спасибо! И давай тему закроем, хорошо? Очень тебя прошу. Чтобы не поссориться.
Больше они о Нике не разговаривали. Кристина молчала о нем, даже находясь в одиночестве у себя в комнате, опасаясь, что ее могут подслушать, а Миранда, подувшись на подругу полдня, сдалась и с того дня тщательно следила за собой, чтобы ненароком не заговорить о Нике вновь.
За какой-то месяц Кристина изменилась настолько, что даже ее родители стали подмечать постоянную грусть дочери, ее немногословность и замкнутость. По выходным она неприкаянно бродила по дому и саду, чего раньше с ней никогда не случалось, пыталась читать, но ее больше не увлекали рыцарские поединки и книжные герои. Ей нужен был один, настоящий, но сблизиться с ним было невозможно.
Могла ли она раньше предположить, что Ник появится в ее жизни и займет все мысли? В туманных девичьих планах «на потом» ее потенциальный молодой человек рисовался ей успешным студентом колледжа. А еще он был из состоятельной семьи. Водил серебристый седан. И жил в каком-нибудь крупном мегаполисе.
О том, чтобы встретить парня своей мечты в заспанном городишке, подобном Хиллвуду, Кристина даже в шутку представить себе не могла. Провинциальные ребята всегда виделись ей в поношенных джинсах, клетчатых ковбойских рубашках и с неопрятными волосами. Они были грубоватыми и не очень умными. Как же так случилось, что именно в забытом Богом лесном захолустье оказался Ник Вуд, так разительно отличающийся от образа, который она себе предвзято нарисовала?
Он не был похож ни на ее идеального жениха, к созданию довольно четкого представления о котором немало усилий приложила и Оливия, ни на простоватого парня из глубинки, к которым Кристина всегда относилась с легким презрением.
Ник появился в прямом и переносном смысле из-за угла и одним махом перечеркнул все ее стереотипы, которыми она так дорожила. Своей внешностью, умом и поведением он совершенно не вписывался ни в этот заштатный городок, ни в ее мечты о будущем.
Но как же так вышло, что отныне она не мыслит себя без него?
Теперь Кристина точно знала, была уверена, что полюбила. До слез, до дрожи в руках, до помешательства… Она сама, здравомыслящая, амбициозная (в меру, конечно), скептического склада ума современная девушка, добровольно поставила себя в полную зависимость, но от кого? Того, кто смотрит сквозь нее и даже не делает вид, что она ему интересна хоть чем-то? От того, с кем у нее просто нет никакого будущего?
И надежды на будущее нет.
И вообще ничего нет…
Что у нее, в сущности, было? Одна маленькая потрепанная фотография, случайные встречи и кошмарные сны. И ничего больше.
День ото дня Кристина все глубже погружалась в бездну отчаяния, даже не пытаясь что-то предпринять, за что-то зацепиться, как-то выкарабкаться. На плаву ее держал только дневник. Стихов стало много. Все они кричали от безысходности и боли. Кроме стихов, других записей в дневнике почти не было. Последняя обрывалась в тот день, когда Кристина говорила о Нике с Мирандой в спортзале:
«Ты сумел стать моей тоской, Ник Вуд.
Однажды я стану твоей.
Твоей тоской.
Твоей болью…»
* * *
Как-то спустя почти месяц после случая у бакалейного магазина, Кристина снова наблюдала за Ником на уроке истории. Вуд делал вид, что слушает рассказ преподавателя, откинувшись назад и беззвучно постукивая пальцами по столу. Как она уже успела понять, это означало, что ему неинтересно, и он нетерпеливо ожидает смены темы или окончания занятия. Так бывало, когда рассказ шел о том, что Ник знал лучше мистера Коллинза. Благодаря своему увлечению историей, Ник много читал и зачастую дополнял лекции интересными фактами, почерпнутыми из литературы, или поправлял преподавателя, когда тот с присущей всем пожилым холостякам-ученым рассеянностью путал фамилии политиков или исторические даты.
Сегодняшняя тема, судя по всему, опять мало интересовала Вуда, поскольку его красивое лицо выражало вежливую скуку, а длинные пальцы ни на секунду не переставали барабанить по пластиковой поверхности стола. Кристина потерянно следила за их однообразными движениями, как вдруг Ник повернулся и посмотрел прямо на нее. От неожиданности она замерла и вздрогнула лишь тогда, когда над ее головой раздался поскрипывающий, как старая дверь, голос мистера Коллинза:
– Мисс Риверс, будьте любезны, напомните нам, пожалуйста, как в настоящее время называется город, на месте которого в конце семнадцатого века находилась маленькая деревушка Салем, где появились девочки, якобы одержимые дьяволом?
Кристина с трудом смогла сфокусироваться на стоявшем рядом с ней преподавателе истории, не говоря уже о том, что заданный им вопрос повис в воздухе, так и не достигнув не то что ее сознания, но даже ушей.
– Простите, мистер Коллинз, что вы сказали? – выдавила она, чувствуя, как заливается краской.
Еще ни разу не случалось такого, чтобы Кристина Риверс не ответила на вопрос преподавателя, поэтому все в классе затихли и повернулись к ней, с интересом ожидая, что будет дальше.
