— Я хочу, чтобы вы поняли: я говорю правду. Бэкстер умер от сердечного приступа четыре дня спустя после того, как мы вышли из Кристобаля. И за это время он ни разу не сказал о том, что хотел бы высадиться на берег. Я сделал опись его личных вещей, и среди них не было двадцати трех тысяч долларов. Набралась какая-то мелочь, примерно сто семьдесят пять зеленых. Так что либо Бэкстер сошел с ума, либо мы вообще говорим о разных людях.
Лицо Паулы помертвело. Она смотрела на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.
— Вы его убили, — прошептала она. — Поэтому он и не давал о себе знать.
— Прекратите! — решительно потребовал я. — Всему должно быть какое-то объяснение…
— Вы его убили!
Она зажала уши ладонями и пронзительно закричала:
— Вы его убили! Убили!..
— Послушайте!
Паула продолжала кричать. Лицо ее сделалось совсем безумным. Я выбежал из номера.
По обе стороны коридора одна за другой открывались двери и высовывались любопытные лица. Я добежал до лифта. Он оказался занят: кто-то поднимался наверх. Скорее всего это был сотрудник службы безопасности отеля. Я бросился по лестнице вниз. Вдогонку мне летели крики обезумевшей женщины. Когда я наконец добрался до вестибюля, там по-прежнему было тихо и спокойно. В отелях такого класса не принято, чтобы полиция торчала на глазах. Я беспрепятственно пересек холл, и только портье видел, как я выходил. Пять минут спустя я ввалился в собственный номер отеля “Болтон”. Закрыл дверь на цепочку и рухнул на кровать. Достал сигарету и закурил.
И что дальше? Не было никакого смысла снова говорить с Паулой. Она совершенно обезумела. Служащие отеля, вероятно, скоро ее успокоят. Мое появление только опять выведет ее из равновесия. Пожалуй, надо позвонить в ФБР. Но тут я вспомнил о письме Бэкстера. Если они его прочтут…
Мое положение становилось абсолютно безнадежным. Чем больше я думал о случившемся, тем хуже оно мне представлялось. Кто теперь мне поверит? Бэкстер отплыл на “Топазе”, имея при себе двадцать три тысячи долларов, и после этого он исчез. Я же пытался доказать, что он умер от сердечного приступа и что у него было всего сто семьдесят пять долларов. Полиция установила, что у Кифера было четыре тысячи долларов, но откуда они взялись, никто не мог объяснить. И его убили. Уцелел только я. И утверждаю, без всяких на то доказательств, что Бэкстер умер от сердечного приступа. А куда делись остальные девятнадцать тысяч, никому не ведомо.
В лучшем случае, меня заподозрят в том, что я украл деньги у покойника, а затем похоронил его в море, выдав его за другого. Якобы чтобы сбить с толку следствие. Возможен и другой вариант: я высадил его на берег где-то в Центральной Америке, как он просил, а сам дал ложные сведения, будто он умер. Третий вариант был еще хуже: Бэкстера прикончили мы с Кифером. Скорее всего никому не удастся предъявить мне ни одно из этих обвинений, никаких улик против меня нет… Но и мои показания тоже ничем не подкреплены. Однако подозрения сами по себе нанесут непоправимый урон моему бизнесу. И значит, не возить мне больше туристов на “Орионе”, как призывает моя реклама: “Совершите чудесное путешествие на экзотические Багамские острова с капитаном Роджерсом — и вы забудете обо всем на свете!"
У меня отберут лицензию. Кроме того, меня, разумеется, могут убить бандиты, которые гонялись за Бэкстером. Словом, со мной может случиться все, что угодно.
Я сел на краю кровати, обхватив голову руками.
И тут мне на ум пришла неожиданная мысль. Почему они решили, будто я высадил Бэкстера на берег? Мне вдруг показалось, что у них были какие-то основания так думать… Но откуда им было об этом знать? Ведь насколько мне известно, Бэкстер перед отплытием написал только одно письмо. Паула же клялась, что, кроме нее, его никто не читал.
Я прикрыл глаза, и в моем воображении возник Бэкстер: он стоял у штурвала, следил за компасом и поглядывал искоса на паруса. При повороте судна парус на грот-мачте слегка вибрировал. Этот человек любил делать все: ставить паруса, мыть посуду, неторопливо покуривать сигарету и смотреть на то, как в сумерках поверхность моря постепенно темнеет.
Бэкстер начинал превращаться в навязчивое видение. Он преследовал меня. Если Бэкстер в самом деле намеревался осуществить то, о чем он писал Пауле Стаффорд, почему он за эти четыре дня ни разу не заговорил со мной о том, что хочет сойти на берег? Разумеется, я этого не сделал бы. Но он узнал бы об этом лишь тогда, когда решился бы предложить мне деньги. Почему же он передумал? А если у него были эти деньги — двадцать три тысячи долларов, — где он их прятал? Ладно, Кифер украл у него четыре тысячи, но почему он не взял все?
Итак, у Бэкстера было целых четыре дня, чтобы попросить меня высадить его на берег, но он так и не попросил. Почему? Вероятно, что-то изменило его планы, но что? В какую-то минуту мне показалось, будто я знаю ответ на этот вопрос и знаю, кем на самом деле был Бэкстер. Но то была лишь игра воображения, и сомнения подавили его. Мне хотелось бить себя кулаками по голове.
«Черт побери, — со злостью думал я, — так что же мне о нем известно? Нужно все свести воедино. Родом из Майами, а может, просто жил там какое-то время. Я сам из Майами и знал там многих, особенно тех, кто был связан с морем. Вероятно, его в самом деле звали Брайан. На фотографии он был изображен возле рулевой рубки рыболовной спортивной лодки. Я разгадал тип лодки, кроме того, в кадр попали две последние буквы ее названия. Не исключено, что я прежде с ним где-то встречался или что-то о нем слышал. Так почему бы мне не отправиться в Майами вместо того, чтобы сидеть здесь, изображая из себя живую мишень?»
Я поднял телефонную трубку.
Отсюда во Флориду летали самолеты двух авиакомпаний. В первой свободных мест не было до двенадцати тридцати дня. Я позвонил в другую.
— Да, сэр, — ответила девушка, принимавшая заказы на билеты, — у нас еще есть места на рейс триста два. Он вылетает из Саутпорта в пять пятьдесят пять утра и прибывает в Майами в тринадцать сорок пять с посадками в Новом Орлеане и Тампе.
Я взглянул на часы. Было двадцать минут пятого.
— Прекрасно, — сказал я. — Меня зовут Стюарт Роджерс. Я оплачу билет в аэропорту, как только туда приеду.
Я дал отбой и тут же соединился с телефонистом отеля.
— Будьте добры, мне нужно позвонить по междугородному телефону.
Получив соединение, я сказал оператору:
— Пожалуйста, будьте добры, Майами. И назвал номер.
— Спасибо, — отозвался оператор. — Минутку.
Я слышал в трубке, как переговаривались операторы. Представляю, что скажет Билл Редмонд, когда его вытащат из постели в такой час. Он был моим старым приятелем — мы когда-то вместе учились в университете Майами. Сейчас он работал репортером в местной газете “Геральд” и наверняка только что лег спать: ведь “Геральд” выходит по утрам.
