— Тебе не следует идти к нему сейчас, Дебора. Будет лучше, если ты подождешь до утра.
— Почему?
— Потому что незамужняя девушка идет в хижину молодого человека только с одной целью. Кикую называют это нгвеко. Это старая традиция, которую пытались пресечь миссионеры, но я уверена, что она тайно практикуется во многих местах и по сей день.
— Что такое нгвеко?
— Это форма ухаживания со своими правилами и табу. Если ты пойдешь сегодня к Кристоферу и тебя кто-нибудь увидит, то для всех это будет означать только одно.
— Мне все равно, что подумают люди.
— Тогда посмотри на это с другой стороны — что подумает о тебе Кристофер. Испытывает ли он те же чувства, что и ты?
— Не знаю, — печально ответила Дебора.
Грейс коснулась руки девушки и ласково произнесла:
— Я понимаю, каково тебе. Я тоже любила много лет назад и так же тревожилась и переживала, как и ты. Но ты должна действовать осторожно и благоразумно, Дебора. Мы обязаны соблюдать определенные правила. Кристофер живет по законам кикую и чтит их. Если ты придешь к нему в хижину, ты можешь испортить свою репутацию. И упасть в его глазах. Подожди до завтра. А завтра пригласишь его на чай. — Грейс, массируя руку, встала из-за стола и сказала: — Пойду схожу в клинику. Нужно понаблюдать за одним маленьким мальчиком. Я подозреваю, что у него менингит.
— А за ним не может понаблюдать кто-нибудь другой, тетя Грейс? Ты выглядишь уставшей.
Грейс улыбнулась.
— За пятьдесят четыре года, Дебора, я ни разу не пропустила ночного обхода, за исключением тех редких дней, когда меня не было в миссии. Не волнуйся из-за меня, дорогая. Отдыхай и думай о том, какая увлекательная поездка тебя ждет.
Грейс ушла. Дебора сидела возле незажженного камина, разрываемая противоречиями: пойти сейчас или подождать до утра?
Она окинула взглядом гостиную. Одна стена была полностью заставлена книгами, многие из которых были очень старыми, изданными еще в первые годы жизни Грейс в Восточной Африке. Дебора подошла к ним и пробежала взглядом по корешкам. Она нашла то, что искала: «Лицом к лицу с горой Кения», написанную Джомо Кеньятой.
Описание нгвеко было на странице 155.
Миссия спала; кофейная плантация отдыхала от рабочих и машин. Дебора лежала на кровати, в которой спала уже десять лет, кровати, на которой когда-то спала ее мать, в спальне, где когда-то умерли Дэвид Матенге и сэр Джеймс. Она лежала и слушала мелодию ночи. На небе светила полная луна; дул ветер. По побеленным стенам спальни танцевали тени: изогнутые ветки палисандрового дерева, тоненькие прутики тополя и ольхи. Ветер качал деревья, и тени возле кровати Деборы напоминали ей подводный мир. Ей казалось, что она плыла среди водорослей, которые раскачивались и колыхались глубокими подводными течениями. Тишина, царившая в комнате, напоминала ей тишину, царившую на морском дне.
Она слушала размеренное биение своего сердца, чувствовала пульс в шее, кончиках пальцев, бедрах. Ночь была холодной, но она вся горела. Дебора сбросила с себя одеяло, лежала, вытянувшись, на спине и глядела в потолок. Туча закрыла луну, погрузив все во мрак, но уже через мгновение мир вновь озарился волшебным светом.
Дебора не могла спать. Она думала о том, что прочитала в книге Кеньяты, его описание нгвеко. «Кикую не целуют девушек в губы, как это делают европейцы; место поцелуев занимает нгвеко, ласки. Девушка в знак своей любви приносит молодому человеку его любимую еду. Молодой человек снимает с себя всю одежду. Девушка снимает с себя верхнюю часть одежды и остается в юбке. Любовники ложатся в постель, лицом друг к другу; их ноги переплетены. Они ласкают друг друга и вовлекают в любовный разговор. Это наслаждение называется теплом груди».
Дебора вздохнула.
В гостиной раздался тихий бой часов. Наступила полночь.
Поняв, что не сможет провести в кровати ни секундой больше, Дебора встала и быстро надела юбку и блузку. Она тихо прокралась мимо спальни тети на кухню и сложила в корзину еду: две бутылки пива, кусок сыра и целый пирог с корицей, который очень любил Кристофер. На мгновение она задержалась у задней двери — чтобы подумать о том, что она собирается сделать, и решить, что она готова пожертвовать всем, лишь бы узнать до своего отъезда в Америку, как к ней относится Кристофер.
Она знала, что идти по тропинке, ведущей в лес, было безопасно: дикие животные давно уже покинули эти места и ушли в высокогорные леса.
Дрожа от холода, она прошла мимо хижины Мамы Вачеры, темной и тихой, мимо хижины Сары и остановилась перед хижиной Кристофера.
Она смотрела на его хижину со страхом и нарастающим возбуждением. Ей казалось, что ее тело стало частичкой ветра, что она вышла из шелестящих деревьев, что ее создала река и принесла сюда на своей волне. Ею двигало непреодолимое влечение, которое она не могла и не хотела контролировать. Когда она произнесла его имя, ветер сорвал его с губ и унес в ночь. Она подождала, пока ветер немного стихнет. Затем произнесла:
— Кристофер? Можно войти?
Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он появился из темноты хижины — высокий, стройный воин, одетый в одни спортивные шорты.
— Дебора! — воскликнул он.
— Можно войти? На улице очень холодно. Несколько секунд он смотрел на нее, затем отошел в сторону, пропуская ее внутрь.
Дебора знала, как выглядит хижина Кристофера изнутри: будучи детьми, они часто в ней играли. Стены были сделаны из выжженной на солнце земли, крыша — из соломы. Единственным предметом мебели была кровать — деревянная рама с натянутым на нее кожаным полотном и покрытая одеялами.
— Дебора, — произнес Кристофер. — Уже поздно. Что ты здесь делаешь?
Она подняла на него глаза. Проникающий в хижину лунный свет освещал его мускулистое тело. Деборе казалось, что она смотрит на призрак из прошлого. «Только щита и копья не хватает», — думала она.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он более тихим голосом.
— Почему ты уехал в Найроби, Кристофер? Почему не остался здесь?
По его лицу пробежала тень. Он отвернулся.
— Ты злишься на меня? — прошептала она.
— Нет, Деб! Нет…
— Тогда почему?
— Потому что…
Сердце Деборы готово было выпрыгнуть из груди. Они стояли так близко друг к другу, что стоило протянуть руку, и она коснулась бы его.
— Для меня было таким шоком, Деб, — сказал он сдавленным голосом, — приехать домой после четырех лет и узнать, что ты уезжаешь в Америку. Я подумал, что будет лучше, если мы не увидимся. Думал, так мне будет легче перенести твой отъезд.
