Ознакомительная версия.
Ингридий с трудом взял себя в руки и поклонился царице.
– Всё будет, как я сказал, если ты пойдёшь с нами, царица, – хрипло проговорил он. – Моё слово крепче камня.
Царица Тамарис кивнула головой и подошла к дочери. Взяв её на руки, нежно поцеловала и сказала несколько тихих слов, после чего передала девочку старой няне и повернулась к пришлым воинам:
– Я готова, военачальник.
Ингридий сдержал слово и не стал чинить препятствий захваченным в плен людям, которые вскоре как будто растворились в окружающих горах. А отряд отправился в обратный путь, стремясь соединиться с оставленными у подножия гор силами. Когда достигли долины, где был разбит лагерь, Ингридия приветствовал его старый учитель и с болью в глазах показал, что осталось от непобедимого войска. Из девяти тысяч отправившихся на штурм воинов жалкие две-три сотни остались в живых. Остальные стали пищей для хищных животных и птиц, которые пировали сейчас на их останках. Вышедшие живыми из этого ужаса воины были полностью сломлены духом и думали лишь о том, чтобы поскорее перебраться на свой берег.
Военачальник не стал испытывать их терпение и отдал приказ о возвращении в расположение армии императора. Для царицы были сооружены носилки, и она сидела на них, закутанная с головы до ног большим покрывалом. Будет лучше, если мужчины не увидят раньше времени эту потрясающую красоту, подумалось Ингридию. Четыре сильных воина несли носилки, меняясь каждый час, чтобы царица не испытывала никаких неудобств.
Остатки императорского войска, посланного на завоевание истов, спокойно перебрались через реку и вскоре достигли своей цели. На них смотрели с изумлением. Никогда ещё императорская армия не терпела такого сокрушительного поражения – в поход отправилось девять когорт, а обратно вернулась кучка измученных и сломленных людей, в глазах которых застыл ужас.
Изумление достигло предела, когда перед императором поставили носилки, и Ингридий, подав с поклоном руку царице, помог ей подняться на ноги, а потом снял с её головы покрывало. Вздох восхищения одновременно вырвался из сотен мужских грудей и мягко окутал царицу, придавая ей силы. Только сам Антипий смотрел на женщину жёстко и неприветливо. Всем было известно, что их император – мужеложец, и возле него всегда вьётся стайка красивых юношей, пробивающих себе дорогу в жизни через ложе повелителя. Но такая красота не могла оставить равнодушным никого.
Император, однако, смотрел на женщину глазами, полными ледяного холода.
– Слушай меня, женщина, называющая себя царицей, и хорошо запомни мои слова, – начал он громким голосом, в котором звучал металл. – На этой земле может быть только один повелитель, и это я. Сейчас ты громко признаешь это и преклонишь передо мной колени. И после этого я отпущу тебя, но твой народ будет регулярно платить мне дань.
Антипий выжидательно смотрел на пленницу. Присутствующие замерли, и в звенящей тишине раздалось тихое, но твёрдое:
– Нет!
Император грозно нахмурил брови:
– Ты играешь с огнём, женщина. Ты даже не представляешь себе, что я могу с тобой сделать.
– Что бы ни измыслил ты, человек, называющий себя императором, это не изменит моего решения. Царицы истов никогда не преклоняли колени перед чужеземцами и не станут делать этого впредь. Мой ответ – нет, нет и ещё раз нет.
Царица стояла перед императором с гордо поднятой головой – невысокая хрупкая женщина, которую, казалось, можно переломить одной рукой. Но дух её оказался столь силён, что вызывал уважение и даже преклонение. Антипий вскочил на ноги, лицо его налилось угрожающей краснотой.
– Что ж, ты сама выбрала свою участь, несчастная, – зло проговорил он. – Непокорные рабы заслуживают вразумления. А я знаю только один способ как следует вразумить женщину. Сейчас ты здесь, на глазах у всех собравшихся будешь подвергнута наказанию через насилие.
Царица побледнела, однако не произнесла ни звука. А император выбрал из своих воинов двенадцать самых сильных и велел приготовиться к экзекуции. Воины смущённо поглядывали друг на друга, но ослушаться не посмели. Их колебания были, однако, сразу же забыты, как только по знаку императора с женщины сорвали одежды. Она стояла перед ними, прекрасная в своей наготе, и гордо смотрела на своих мучителей. Глаза её метали синие молнии, но она молчала.
– Начинайте, – велел Антипий и сел на своё кресло, готовясь к интересному зрелищу. Он был полон предвкушения победы, когда эта гордячка преклонит, наконец, перед ним колени.
Первый из выбранных императором воинов, уже полностью возбуждённый видом обнажённой женщины, подошёл к царице, одним ловким движением повалил её на ковёр у ног императора и впился в прекрасное тело, извиваясь и стеная. Когда он завершил своё дело и, весьма удовлетворённый, поднялся на ноги, по знаку Антипия женщину вновь поставили перед ним, и он повторил своё требование.
В ответ раздалось тихое, но непреклонное «Нет!», и экзекуция продолжилась. После восьмого из мучителей, огромных размеров и дикого вида воина, который трудился над предоставленным ему телом дольше других, царицу не смогли поставить на ноги – она потеряла сознание.
– Что ж, – сказал на это император, хищно улыбаясь, – мы продолжим наш разговор завтра. А сейчас отнесите её в шатёр, где сложены наши запасы, и стерегите самым строгим образом. И ничего не давайте, кроме воды.
Потрясённые всем увиденным люди разошлись, тихо переговариваясь между собой о необычном происшествии. Не успевшие получить своё воины из дюжины избранных императором палачей жадно расспрашивали более везучих товарищей об их впечатлениях.
– Это ни с чем не сравнимое блаженство, – ответил за всех дюжий Осмин, бывший последним в очереди. – Поверьте мне, я много женщин подмял под себя за свою жизнь, но такого удовольствия не получал ни от одной, клянусь. Она мягкая как бархат и одновременно тугая как хорошие новые ножны для моего меча. И горячая.
Остальные дружно закивали головами, глаза их замутились от сладких воспоминаний. Четверо оставшихся не у дел воинов решили развлечь себя доброй выпивкой в ожидании завтрашнего удовольствия – чтобы время быстрее прошло.
Утром следующего дня, когда поднялось солнце, люди снова собрались у шатра императора. Удовлетворённый проведенным вечером и слегка смягчившийся Антипий уселся в своё кресло в предвкушении предстоящего зрелища. Полночи он, возбуждённый всем увиденным вчера, развлекался с двумя своими любовниками сразу. Оба старались изо всех сил, и доставили ему массу наслаждений.
Каково же было изумление всех собравшихся, когда посланные за пленницей воины вернулись ни с чем и заявили, что царица из шатра исчезла. Император не мог поверить в это и послал целый отряд, чтобы они всё перевернули и нашли беглянку. Но и эти воины вернулись с тем же результатом. Царица как будто в воздухе растворилась. Призвали воинов, стороживших шатёр с пленницей. Четверо дюжих мужчин в один голос клялись, что всю ночь не спускали глаз с шатра и никуда не отлучались. Всё было тихо, и ничто не вызывало беспокойства. Взбешённый император велел тут же казнить их и послал на поиски беглянки две когорты воинов во главе с опытными и сильными командирами. Те вернулись ближе к вечеру и сообщили, что не смогли даже перебраться на другой берег – тихая река превратилась в бешено ревущий поток, в который даже войти невозможно. Император сгоряча снёс головы обоим командирам, не сумевшим угодить ему, и принялся думать, как выйти из этого положения – он чувствовал себя униженным и оскорблённым.
Ознакомительная версия.
