Она забыла о нем, потому что беспокойство опять заполонило мысли. Надо немедленно найти другую работу, высокооплачиваемую работу, но она не доверяла Фарреллу, который пообещал ей блистательную рекомендацию. Он мог расхвалить ее до небес в письменной форме и тут же распространить в нью-йоркском инвестиционном банковском сообществе слухи, что она «не соответствует». Возможно, надо попробовать что-то еще. Но у нее имелся опыт работы только в инвестиционном банковском деле и не было финансовых запасов, чтобы обучиться другой специальности.
Внезапно ощутив панику, она поняла, что ей тридцать лет и она понятия не имеет, что собирается делать дальше. Она не хотела потратить оставшуюся часть жизни на совершение сделок, сжигая нервы и поглощая бесконечное количество антацидовых таблеток, проводить свое свободное время, отдыхая в попытке восполнить ослабевающую энергию. В противовес философии Стива «оставь-все-заботы-на-завтра-веселись-сегодня», она впала в другую крайность и выкинула все удовольствия из жизни.
Джей открыла дверь холодильника и с отвращением смотрела на запасы замороженных блюд для микроволновки, когда зажужжал домофон. Решив забыть об обеде, а именно это она слишком часто делала в последнее время, девушка нажала на кнопку.
— Да, Деннис?
— Вас хотят увидеть мистер Пэйн и мистер Маккой, мисс Гренджер, — спокойно ответил Деннис. — Из ФБР.
— Что? — спросила пораженная Джей, уверенная, что неправильно поняла.
Деннис повторил сообщение, но слова остались теми же.
Она была совершенно ошеломлена.
— Пропустите их, — попросила она, потому что не знала, что еще делать.
ФБР? С чего бы это? Если хлопанье дверью собственной квартиры каким-то образом не нарушает федеральный закон, то худшее, в чем она может быть обвинена, — срывание ярлыков с матраса и подушек. Ну что ж, почему бы и нет? Совершенно поганый конец совершенно поганого дня.
Дверной звонок зазвонил мгновение спустя, и она поспешила открыть дверь, лицо все еще отражало замешательство. На лестничной площадке стояли двое довольно невзрачных, скромно одетых мужчин, которые предъявили ей значки и документы, подтверждая свой статус.
— Я Фрэнк Пэйн, — сказал мужчина постарше, — а это Гилберт Маккой. Мы хотели бы поговорить с вами, если не возражаете.
Джей махнула рукой, приглашая их зайти.
— Я в полной растерянности, — призналась она. — Пожалуйста, присаживайтесь. Кофе?
Понимающий взгляд сделал лицо Фрэнка Пэйна почти приятным.
— Спасибо, — ответил он с искренней признательностью. — Сегодня был долгий день.
Джей прошла на кухню и торопливо включила кофейник, потом для полной уверенности прожевала еще две антацидовые таблетки. Наконец глубоко вздохнула и вышла в комнату, где мужчины удобно устроились на мягком роскошном серо-голубом диване.
— И что я натворила? — спросила она, полушутя.
Оба мужчины улыбнулись.
— Ничего, — заверил Маккой, ухмыляясь.
— Мы просто хотим поговорить с вами о прежних знакомых.
Девушка опустилась в подходящее к дивану серо-голубое кресло, вздохнув с облегчением. Жжение в животе слегка утихло.
— О каких прежних знакомых?
Может быть, они пришли из-за Фаррелла Уордлоу; возможно в мире существует справедливость.
Фрэнк Пэйн достал из внутреннего кармана пальто маленькую записную книжку и открыл ее, очевидно, сверяясь с записями.
— Вы — Джанет Джин Гренджер, были замужем за Стивом Кроссфилдом?
— Да.
Так это имеет какое-то отношение к Стиву. Ей следовало бы догадаться. Однако она была поражена, как будто каким-то образом вызвала этих мужчин своим воспоминанием о Стиве чуть ранее, хотя почти никогда не вспоминала его. Сейчас он настолько далек от ее жизни, что даже мысленно она не могла представить, как он выглядит. И во что же он влип в бесконечной жажде азарта?
— У вашего бывшего мужа есть какие-нибудь родственники? Или кто-то близкий?
Джей медленно покачала головой.
— Стив сирота. Он рос в нескольких приемных семьях и, насколько я знаю, никогда не контактировал ни с одним из приёмных родителей. Что касается каких-то близких друзей… — она пожала плечами, — после нашего развода пять лет назад я не видела его и не получала от него никаких известий, так что понятия не имею, кто его друзья.
Пэйн нахмурился, потирая переносицу.
— Вы не помните имя дантиста, которого он посещал, пока вы были женаты, или, возможно, его доктора?
Джей покачала головой, глядя на него.
— Нет. Стив был отвратительно здоров.
Двое мужчин посмотрели на друг друга, нахмурившись. Маккой спокойно произнес:
— Проклятье, дело не собирается быть легким. Мы попадаем в один тупик за другим.
Лицо Пэйна пересекли глубокие морщины усталости и чего-то еще. Он снова взглянул на Джей, в его глазах читалось беспокойство.
— Как вы думаете, кофе уже готов, мисс Гренджер?
— Должно быть. Сейчас вернусь.
Не зная почему, Джей ощущала потрясение, когда вошла на кухню и начала расставлять чашки, сливки и сахар на подносе. Кофе закипел, она перенесла его на поднос и просто осталась стоять там, глядя на поднимающийся пар. У Стива, очевидно, серьезные неприятности, действительно серьезные, и она сожалела об этом, даже при том, что ничего не могла сделать. Впрочем, это было неизбежно. Он всегда гонялся за приключениями, но, к сожалению, приключения часто шли рука об руку с проблемами. Это был просто вопрос времени, когда беда настигнет его.
Она принесла поднос в гостиную и поставила на низкий столик перед диваном, лоб пересекли морщины, взгляд стал хмурым.
— Что сделал Стив?
— Ничего противозаконного, насколько нам известно, — торопливо ответил Пэйн. — Он просто попал в… сложную ситуацию.
Стив не сделал ничего противозаконного, но ФБР интересуется им? Хмурый взгляд Джей углубился, пока она наливала три чашки кофе.
— Какую сложную ситуацию?
Пэйн посмотрел на нее с беспокойством в глазах, и внезапно она заметила, что у него очень хорошие глаза — ясные и странно сочувствующие. Нежные глаза. Никогда бы не подумала, что агент ФБР может обладать такими глазами. Он откашлялся.
— Очень сложную. Мы даже не знаем, почему он там оказался. Поэтому нам необходимо, крайне необходимо найти кого-то, кто сможет его опознать.
Джей побелела, осознав это тихое зловещее высказывание, запылавшее в голове. Стив мертв. И хотя любовь, которую она чувствовала к нему, давно прошла, она ощутила пронзительную печаль по прошлому. Он был такой забавный, всегда смеялся, карие глаза горели дьявольским весельем. Узнать, что его смех умолк навсегда, — как будто потерять часть своего детства.
