Ванесса включила печку, чтобы прогреть машину, затем выехала на дорогу и направилась домой. Было начало шестого, совсем мало времени оставалось до открытия выставки в галерее Андре.
Сегодняшний вечер будет наполнен смешанными чувствами. Эта выставка должна быть жизнеутверждающей и доказать, что жизнь Джима не прошла даром, он успел сказать свое слово в искусстве. А для нее эта персональная выставка мужа будет «последнее прости». Да, имя Джима кое-что значило в мире искусства. Он уже при жизни стал признанным художником, и у него было несколько персональных выставок.
В последний год жизни Джим написал целую серию новых картин. Все они лежали в его мастерской, но после гибели мужа Ванесса не могла заставить себя прикоснуться к ним. Она была не в силах это сделать. Владельцы разных частных галерей беспрестанно звонили и просили продать работы Джима, но Ванесса на все предложения отвечала отказом.
Андре Галлахер был первым, кто поверил в Джима и выставил его картины в своей галерее. Поэтому теперь, когда пришло время дать возможность широкой публике ознакомиться с последними работами Джима, Ванесса решила предложить их именно Андре. Он сразу ухватился за эту идею, и вот сегодня вечером должна открыться выставка, на которой будет представлено двенадцать работ Джима. Попасть на открытие этой выставки можно было только по специальному приглашению.
До шести еще оставалось время, и Ванесса собиралась заняться кое-какими делами. Прежде всего, ей нужно приготовить обед и подобрать несколько новых адресов, по которым она завтра поведет Уэртов. А потом им с Джонни нужно будет еще прилично одеться, чтобы на открытии выставки выглядеть пристойно.
Выехав на дорогу, ведущую к ее дому, Ванесса сразу заметила машину Скотта.
– Кажется, дела придется отложить, – пробормотала она про себя, выключая мотор. – Покой нам только снится.
После смерти Джима Ванесса жила с тем ощущением, будто она постепенно куда-то несется и ей ни в коем случае нельзя останавливаться. Муж оставил их с сыном вообще без средств к существованию. Ни страховки, ни сбережений. Сначала она работала в агентстве недвижимости на полставки секретарем и отвечала на телефонные звонки. Позже ей представилась возможность перейти на риелторскую должность уже на полный рабочий день. Все деньги, которые зарабатывала Ванесса, уходили на еду и на содержание дома.
Первый год без Джима превратился для нее в сущий кошмар. Ванесса боролась с отчаянием, гневом и чувством вины. Она изо всех сил старалась помочь сыну пережить внезапно обрушившееся на них горе. Она была единственным родителем и единственным кормильцем.
Еще через полгода жизнь постепенно начала налаживаться. Время притупляло остроту переживаний. Иногда даже Ванесса ловила себя на мысли, что снова начинает радоваться жизни.
– Всем привет! Я уже дома, – крикнула Ванесса и вошла в холл.
Никто не отозвался, но она этому не удивилась. Ванесса знала, где искать Скотта и Джонни, – они были на третьем этаже в студии.
Она бросила на стол свою сумочку, сняла пальто, повесила его на вешалку и пошла к лестнице, чтобы подняться на третий этаж.
Этот дом они с Джимом купили в самом начале их супружеской жизни, и переезжать куда-то еще им в голову даже не приходило. Старинный особняк в центре современного мегаполиса был уютным островком безвозвратно ушедшего прошлого, и они его полюбили всей душой.
Но дом достался им просто-таки в плачевном состоянии, срочно требовался ремонт. Первые годы жизни в этом доме Ванесса и Джим только и делали, что меняли трубы, укрепляли перекрытия, красили стены и перестилали полы. В конце концов, их жилище стало комфортным и красивым.
Теперь она жила здесь с Джонни. Зимой по дому гуляли сквозняки, летом было чересчур жарко, но Ванесса любила эти старые стены и не променяла бы их ни на что другое. По какой-то неведомой причине этот дом давал Ванессе ощущение прочности, надежности и защищенности.
На втором этаже было три большие спальни и две ванные комнаты – одна в конце коридора, другая около спальни Ванессы и Джима. Ванессе очень нравилась их большая общая спальня и просторная кухня, тоже располагавшаяся на втором этаже. Такая планировка стала результатом реконструкции дома. Джиму еще очень нравился чердак, и он сразу решил устроить там студию.
Лестница, ведущая на третий этаж, была узкой и довольно крутой. Ванесса взялась рукой за перила. Она мгновенно уловила в воздухе знакомый запах, который раньше казался ей просто восхитительным, а теперь вызывал уныние и лишал покоя. Скипидар и масляная краска. Ванесса, разумеется, сразу же вспомнила Джима и все, что было с ним связано, – и хорошее, и плохое.
Ванесса вошла в студию – большую удобную комнату с низким потолком и двумя мансардными окнами. Серое ноябрьское небо не могло дать достаточно света, поэтому сейчас в студии были включены практически все люстры.
Джонни и Скотт стояли перед мольбертом спиной к Ванессе. В руках у Джонни была большая плоская кисть, и время от времени он прикасался ею к холсту.
– Не затирай, – проговорил Скотт Уоррен. – Цвет становится невыразительным.
– Привет, ребята, – сказала Ванесса.
Оба одновременно оглянулись.
– Привет, мам! – Джонни улыбнулся, и его улыбка мгновенно вызвала у Ванессы приступ пронзительной нежности.
С ней так происходило всегда. Джонни был очень красивым мальчиком, но главное – он отличался добрым и приветливым нравом.
– Если у парня так и дальше пойдет, то я ему буду уже ни к чему, – заметил Скотт.
– Неправда, – возразил Джонни. – Мне еще учиться и учиться. Я еще не пробовал рисовать людей.
– Можешь поработать еще минут пятнадцать. Потом иди отмываться. Обедать будем через полчаса. Поедим и начнем собираться.
Джонни опять повернулся к картине. Похоже, он не хотел терять ни минуты. А Скотт и Ванесса отправились на кухню.
Ванесса быстро накрыла на стол и стала доставать из холодильника продукты. Скотт расположился в кресле.
– Ты готова к сегодняшнему вечеру?
Лицо Ванессы на мгновение сделалось задумчивым и немного печальным.
– Да, – просто ответила она. – Все деньги, которые я получу, пойдут на обучение Джонни.
– Этот ребенок настолько талантлив, что иногда мне становится просто страшно, – сказал Скотт.
Ванесса опять нахмурилась и чуть быстрее стала резать листья салата.
– Меня это тоже беспокоит. Джонни все больше становится похожим на отца.
– Да, он также талантлив, как и Джим, но, слава Богу, в нем нет той мрачности, которой отличался его отец. Джонни вообще довольно легко адаптируется к жизни и всему тому, что она ему преподносит.
