Но к несчастью, Митчелл почти наверняка знал, что, несмотря на всю свою ангельскую красоту, при более близком знакомстве она окажется одной из тех надменных красоток, которые вечно задирают нос, смеются ненатуральным смехом и ступают по земле, вместо того чтобы ходить, как все простые смертные. Эти безмозглые существа неплохо разбираются в искусстве и литературе, увлекаются оккультными науками, но ровным счетом ничего не смыслят в реальной жизни, которая течет за стенами их роскошных особняков.
Красивая, но пустая.
— Господи, до чего ж мне это осточертело! — негодующе прошептал кто-то за его спиной.
Митчелл развернулся на каблуках. Перед ним стоял Маккламфа, в больших мясистых руках он сжимал поднос с крупными розовыми креветками. Лицо этого цветущего сорокапятилетнего мужчины пылало от возмущения.
Почти не разжимая губ, Митчелл быстро проговорил:
— Умерь свое негодование и следуй за мной.
Он двинулся сквозь толпу, время от времени оглядываясь и проверяя, не отстал ли от него краснолицый рыжеволосый великан.
За стеклянными дверями, ведущими в сад, они наконец остановились и перевели дух. Митчелл взял у Маккламфы поднос с дарами моря и поставил его на ближайший стол.
— Это безумная затея, парень, — сказал Йен Маккламфа, когда ночная тьма полностью скрыла их от посторонних глаз. От волнения его шотландское «р» стало еще заметнее.
— Пусть так, — согласился Митчелл. Множество поступков, которые он совершил за последний год, были не менее безумны.
С минуту или две был слышен только хруст ракушек под их грубыми башмаками. Наконец они удалились на порядочное расстояние от дома и Йен резко спросил:
— Ты заметил: на ней были тартан1 клана и суаи-чинтас?
Митчелл заметил. Кроме того, когда она спускалась по лестнице, он успел выхватить взглядом серебряный герб клана, приколотый к шелковому шарфу на плече.
— Господи, — Маккламфа хлопнул себя по ноге широкой ладонью, — до сих пор не могу поверить, что охранники приняли нас за официантов, нанятых для обслуживания бала, который закатила эта девица!
Митчелл чуть не расхохотался. Действительно, сегодня вечером не кто-нибудь, а сотрудники тайной охраны приняли их за наемных работников. Без особых церемоний им велели войти в здание через черный ход и приниматься за работу.
Они не стали возражать. Ведь по большому счету их нельзя было назвать гостями. Митчелл решил, что не стоит объяснять охранникам истинную причину их прихода, — ее он мог сообщить только той, ради встречи с которой он сейчас здесь находился.
Черт, как же трудно будет все это объяснить Виктории Сторм!
— Да еще этот проклятый англичанин всюду сует свой нос.
Он понял, что Йен имеет в виду дворецкого Диккенса.
— Это все из-за килтов, — объяснил Митчелл.
Им казалось, что они отлично придумали: одеться в традиционные шотландские юбки, чтобы поразить воображение своей американской родственницы. Правда, Маккламфа почти всегда ходил в юбке, но для Митчелла эта одежда была непривычной.
Они и представить себе не могли, что весь обслуживающий персонал тоже будет одет в национальные шотландские костюмы. Так же, как не знали о том, что прямиком попадут на благотворительный костюмированный бал, который Виктория Сторм устраивала ежегодно.
Однако напарник Митчелла не видел в этом совпадении ничего забавного и не скрывал своего недовольства.
— Теперь нужно придумать другой способ произвести на нее впечатление, — сказал Митчелл. — Наша атака, вернее, наша встреча, — быстро поправился он, — должна запомниться кузине.
Ветвь Йена Маккламфы вела свое происхождение от незаконнорожденного сына третьего графа. И хотя с тех пор сменилось уже несколько поколений, все по-прежнему помнили, какая ветвь клана являлась законной, а какая — нет.
Голос этого большого человека напоминал глухую барабанную дробь.
— Я не претендую на родство с этой девицей. Митчелл с радостью сказал бы то же самое, но не мог.
Виктория Сторм приходилась ему дальней родственницей, и как раз это обстоятельство он собирался использовать для того, чтобы встретиться и объясниться с ней.
На него была возложена чрезвычайно трудная миссия, и ради ее выполнения Митчелл приготовился даже к тому, чтобы стерпеть со стороны этой красавицы пренебрежение, тем более что ему предстояло выступить перед ней в роли просителя.
— Наверное, переодевание в национальные костюмы было не такой уж хорошей идеей, — признал Митчелл, потерев ладонями усталые глаза.
Йен Маккламфа покачал головой.
— Что толку теперь говорить об этом. Но если не возражаешь, я напомню тебе, что представители вашей ветви всегда уверяли, будто владеют да-шеаладх.
— Да-шеаладх? — Гэльское слово прозвучало в устах Митчелла неуклюже.
— Второе зрение.
Митчелл с интересом посмотрел на Маккламфу.
— Способность предсказывать события?
— Да. Видение приходит внезапно независимо от места, времени и твоего желания. Жаль, что в твоей семье этим даром никто не обладает. Сейчас это могло бы здорово нам пригодиться. — Он помолчал и философски добавил: — Хотя, конечно, некоторые скажут, что это не дар, а скорее тяжкое бремя.
«У меня бремя совсем другого рода», — подумал Митчелл, вспоминая разрушенные стены замка, высокие угрюмые горы и дикий, открытый всем ветрам остров в океане.
За прошедшие месяцы он научился доверять мнению Йена Маккламфы, хотя выражалось оно, как правило, в довольно резкой форме. Однако сегодня разочарование и усталость — он не спал со вчерашнего дня, с тех пор как они выехали из Глазго, — сделали Митчелла раздражительным.
— Черт, нас преследует какой-то рок! — выругался он.
Его спутник неожиданно развеселился и хлопнул Митчелла ладонью по спине:
— У Бернса есть строчки на этот счет.
— Да?
Йен Маккламфа обожал цитировать любимого сына и поэта Шотландии Роберта Бернса. О чем бы ни шла речь, Маккламфа всегда находил у него что-нибудь подходящее к случаю. Вот и сейчас Маккламфа тряхнул своей косматой гривой и изрек:
— Робби Берне писал, что он «не одинок».
— Кто, Берне?
— Да нет, зверек.
На лице Митчелла изобразилось недоумение.
— Какой зверек?
Шотландец улыбнулся, и его лицо совершенно преобразилось.
— О Господи, полевая мышь2, конечно. Помнишь:
Ах, милый, ты не одинок, И нас обманывает рок…
Оба рассмеялись.
— Ну а теперь, может быть, ты мне все-таки объяснишь, для чего мы здесь? — спросил Йен, продолжая улыбаться.
Митчелл уклонился от прямого ответа:
— Мы здесь для того, чтобы встретиться с хозяйкой бала.
