Обернувшись, он увидел американку.
Даже теперь, когда большая половина населения России одета в импорт, существуют некоторые детали, по которым можно легко отличить иностранца от соотечественника. И даже больше того, отличить американца от любого другого иностранца тоже не составляет труда. Описать отличительные признаки трудно, но идентификация происходит мгновенно.
Впрочем, у этой девушки был еще и акцент. Не очень сильный, но вполне специфический.
— Что — это? — спросил у нее Руслан.
— Почему ты отдал деньги священнику? — правильно поняв встречный вопрос, уточнила девушка.
— По шизе, — резонно ответил Руслан.
— Извини, я не поняла, — сказала американка.
— Я и сам не понял, — сообщил Руслан.
— Возможно, я еще плохо знаю русский язык. Или ваша душа еще более загадочнее, чем я думала.
— Более загадочна, — машинально поправил Руслан.
— Что?.. А, да. Более загадочна.
— Это точно, — согласился Руслан.
— Поэтому у меня есть предложение для тебя, — сказала американка.
Они уже вышли из подземного перехода наверх, в галерею Гостиного Двора. Здесь было прохладно — все-таки зима, 7 января. Однако и не так, чтобы уж очень холодно. Минус 5, не больше.
С неба летел пушистый мягкий снег.
— Обычно предложение делает мужчина, — сообщил Руслан, и они опять не поняли друг друга. Но в конце концов собеседники разобрались, что речь идет вовсе не о том предложении, которое имел в виду Руслан, и американка смогла продолжить.
— Знаешь, ты — самый интересный человек, кого я встретила здесь, — сообщила она. — А мне очень нужен интересный человек. Только он обязательно должен быть русский и жить со мной. Я согласна давать ему мои американские деньги, но взамен хочу изучать его русскую душу.
— Ну, насчет души — это тебе лучше обратиться к тому монаху, — Руслан махнул рукой в сторону подземного перехода. — Они у нас тут главные специалисты по душам. И имей в виду, что американские деньги нарушают чистоту эксперимента. Русская душа особенно загадочна при полном отсутствии средств к существованию.
— Нет! — воскликнула американка с неожиданным жаром. — Совсем нет. Я хочу посмотреть, что случится, если дать интересному русскому человеку деньги, большое удобное жилище и свободу делать, что он хочет, но чтобы я могла это видеть.
— Да, интересный у тебя проект. Но я могу сразу сказать тебе, чем все это закончится.
Они дошли до платной стоянки между Гостинкой и Апраксиным двором, и американка открыла для Руслана правую переднюю дверцу пятисотого «Мерседеса». Руслан забросил гитару на заднее сиденье, устроился поудобнее на переднем и продолжил свою речь.
— Есть три варианта. Первый — классический. Ты берешь парня с улицы, даешь ему деньги, приводишь к себе в большой и теплый дом и видишь вот что: он начинает методично пропивать твои деньги, буянить, ругаться матом и требовать от тебя сексуального удовлетворения. Кстати имей в виду — тут тебе не Америка. Сексуальное домогательство у нас не считается преступлением.
— Я это учла и купила много презервативов.
Вероятно, девушка хотела блеснуть остроумием, но у нас не понимают американского юмора. Руслан, даже не усмехнувшись, сказал только:
— Это становится все более интересным, и отсюда вытекает второй вариант. Среди русских изредка встречаются люди, равнодушные к алкоголю. Бывают совсем непьющие, бывают пьющие, но не запойно. Однако эти люди больше всего на свете хотели бы ничего не делать. Отдыхать круглые сутки. И желательно не здесь, а на Канарских островах. Количество развлечений в этом мире таково, что можно отдыхать всю жизнь и не соскучиться. Но будет ли это полезно для твоего эксперимента?..
— Будет! — заверила американка. — А какой третий вариант?
— А третий вариант — самый скучный. Клиент начнет вкладывать деньги в бизнес, полагая, что порядочный мужик не должен зависеть от женщины в финансовых вопросах. В результате он превратится в нового русского. А новый русский без бандитского прошлого — это почти американец. Загадочная душа и бизнес плохо совместимы между собой. А впрочем, я забыл четвертый вариант. Мужик может просто отказаться от твоего предложения из гордости. Не захочет быть подопытным кроликом.
— А ты — это какой вариант?
— Я — пятый вариант. А что это означает — объяснять не буду. Меня заинтересовало твое предложение. Особенно насчет презервативов.
— А я думала, русские не очень сексуальны. Особенно мужчины.
— Не буду говорить, сколько времени у меня не было женщины. Не хочу тебя разочаровывать.
— А я могу делать секс с любым мужчиной. Мой прежний эксперимент был такой: я хотела узнать, что чувствуют проститутки…
Руслан посмотрел на собеседницу с особой заинтересованностью, а она, неправильно истолковав его взгляд, поспешила его успокоить:
— Нет, не надо беспокоиться. Я здорова. Иначе меня не пустили бы в вашу страну.
— Знаешь, похоже, твоя душа еще загадочнее моей, — пробормотал Руслан.
— Наверное, это потому что моя бабушка была русская. Она приехала в Америку после Второй мировой войны.
— Из перемещенных лиц?
— Да, наверное. Мой дедушка был офицер, он встретил ее в Германии и женился.
— Поэтому ты так хорошо говоришь по-русски?
— Да, бабушка учила меня. А потом я сама изучала русский язык в школе и в колледже. И еще я была знакома с русскими у нас в Америке. Но там они уже не совсем русские.
— Повезло, кстати, твоей бабушке, — заметил Руслан. — Тех перемещенных, которые не сумели выйти замуж за американских офицеров, прямиком перевозили из американских концлагерей в наши.
Они еще немного поговорили о делах давно минувших дней и в ходе этого разговора наконец познакомились между собой. Оказалось, что американку зовут Мария, потому что так звали сразу двух ее бабушек — русскую и мексиканскую. Русская бабушка даже звала внучку Машей.
— Интересно, а кто ты по вероисповеданию? — поинтересовался Руслан.
— Не знаю. Мой отец был методист, а мама — католик. А еще у нас в Америке есть такая вещь — гражданская религия. Это когда ты веришь в Бога и молишься ему, когда нужно, но можешь не ходить в церковь или ходить в любую церковь. Говорят, Бог приходит во все церкви, надо только верить в него.
— А ты веришь?
— Наверное, верю. Никто ведь не доказал, что его нет.
— Многие обязательно хотят доказательств, что он есть.
— А ты не веришь в Бога?
— Я не верю в библейского Бога.
— А в какого ты веришь? Ты очень интересно рассказывал там, под землей — но, по-моему, ты шутил.
