— Ребекка, не хочешь ли совершить небольшой моцион?
(Читатель, дочь по имени Ребекка — это я! Но я уже открыла тебе мою тайну. Чтобы вести повествование должным образом, я скрылась под бесстрастной, словно сфинкс, маской Автора.)
Ребекка подняла глаза от фарфорового блюдца, которое расписывала, и удивленно посмотрела на мать.
— Ты хочешь прогуляться по Девоншир-сквер в такой поздний час, мама?
— Разумеется, нет, Ребекка. Но, полагаю, мы можем немного пройтись по комнате.
Поскольку миссис Лион уже встала, Ребекке ничего не оставалось, как отложить кисточку и повиноваться. Мать и дочь прошествовали под руку из одного конца комнаты в другой. Дойдя до библиотеки, миссис Лион задержалась на несколько мгновений, слегка склонившись к закрытой двери.
— Мама, прижмись ухом к замочной скважине! Так гораздо лучше слышно! — посоветовал Джошуа: в свои пять лет он уже овладел искусством подслушивать разговоры.
— Ничего подобного я делать не намерена, дитя мое, — сурово ответствовала миссис Лион, с неохотой отходя от двери. — Я бы ни за что не вмешалась в беседу, если меня не звали. И я удивлена, что мой ребенок советует мне подобные вещи. Не знай я, что ты невысок для своего возраста, а значит, не можешь дотянуться до замочной скважины… даже не знаю, что бы я подумала.
— Но я же могу дотянуться! — возразил Джошуа. Он сбегал за скамеечкой для ног и поставил ее у двери. Осторожно сняв домашние туфли, чтобы не оставить следов на вышитой шелковой обивке, он влез на скамейку и приложил ухо к замочной скважине.
— Джошуа! Немедленно отойди от двери! — крикнула Ханна.
— Тише, Ханна, — ответил Джошуа. — А то как я услышу?
— Твоя сестра права, Джошуа, — заметила миссис Лион с легким вздохом. Через несколько секунд она добавила: — Будь добр, поставь скамейку на место.
Джошуа с видом оскорбленного достоинства слез со скамейки и сунул ноги в туфли.
— Хорошо, мама, раз ты так хочешь.
— Надеюсь, что ты и трех слов не разобрал, Джошуа, — сказала миссис Лион, глядя, как ее сын задвигает скамейку на место.
— Трех не разобрал, и даже двух не разобрал, — ответил Джошуа, лукаво ухмыляясь. — Зато я слышал, как папа и мистер Голдсмит сказали одно слово.
— Какое же? — осведомилась Ребекка, зная, что мать и Ханна не станут расспрашивать чертенка после того, как сами отчитали его за дурное поведение.
— Лехаим!
— Что? — вскрикнула миссис Лион. Она взглянула на Джошуа, затем на Ханну, а потом на дверь, после чего рухнула на ближайший стул и залилась счастливыми слезами.
Ханна вскочила, уронив на пол вышивку. Ребекка бросилась к сестре и стала осыпать ее поцелуями, а две младшие девочки, Эстер и Сара, взялись за руки и закружились по комнате. Они уже почти было врезались в Джошуа — который был занят тем, что прыгал от восторга, — когда дверь библиотеки распахнулась и в комнату вошли мистер Лион с мистером Голдсмитом.
— Мазл тов, миссис Лион! — воскликнул мистер Лион. — Мазл тов, Ханна! Теперь ты…
Увидев, что творится в гостиной, он растерялся и замолк.
— Кажется, Лион, — с улыбкой сказал мистер Голдсмит, — ваша семья уже узнала новости.
Было решено сыграть свадьбу осенью — за неделю до еврейского Нового года, Рош а-Шана, то есть через три месяца. Миссис Лион ахала, что не сможет ждать так долго, просто не вытерпит, — нов следующую минуту счастливая мать невесты принималась ворчать, что не успеет все приготовить в срок. Вновь и вновь семейство радостно переворачивало дом вверх дном.
Парадная дверь непрестанно распахивалась и захлопывалась: соседи один за другим приходили сказать миссис Лион мазл тов и поворковать над Ханной. Гостиная, казалось, превратилась в чайный зал: Перл, горничная Лионов, непрерывно наполняла лучший в доме серебряный чайник и вносила тарелки с ломтиками свежевыпеченного пирога. Но когда первое возбуждение улеглось и семья — впервые за неделю — села пить чай без гостей, на лице миссис Лион воцарилось очень серьезное выражение.
— Завтра, милая моя Ханна, мы должны поехать к портнихе, — сказала она. — Я закажу экипаж на одиннадцать часов. Затем, если останется время, мы поедем в суконную лавку. Впрочем, вряд ли мы все успеем за день.
Ребекка с состраданием взглянула на Ханну. Та ответила на сестрин знак сочувствия слабой улыбкой. Сестры во многом отличались друг от друга. Ханна, образцовая дочь Израилева, была спокойной, добросердечной, умной, опрятной и способной. Хотя Лионы жили в достатке и Ханна могла бы проводить свои дни в праздности, однако она несколько раз в неделю работала в благотворительном обществе, помогая детям-сиротам из еврейской общины.
Ребекка же была весьма несносной девушкой. Она то нетерпеливо металась с места на место, то читала новый роман или смотрела в окно, погруженная в мир мечтаний. Ее принадлежности для рисования и вышивки были разбросаны по всем комнатам, так что Ребекка никогда не могла найти краски, кисточки, ножницы. Ее, как и старшую сестру, не оставила равнодушной тяжелая участь других — но Ребеккины планы помощи были столь грандиозны, что осуществить их во всей полноте не представлялось возможным; тогда она падала духом и не делала ничего вообще. После этого в течение нескольких дней она пребывала в унынии.
Но в одном сестры сходились: они обе ненавидели суматоху вокруг нарядов, чем приводили мать в отчаяние.
— Какой толк в дочерях, если с ними нельзя поговорить о чепчиках и бантах? — не раз повторяла миссис Лион.
— Мне подойдет все, что вы выберете, матушка, — отвечала Ханна.
И бедной миссис Лион нечего было сказать на это: мыслимо ли жаловаться на столь послушную дочь!
Но теперь, после помолвки, Ханна уже не могла увиливать от выбора. Она уже кала, невеста, а значит — ей следует обзавестись новым гардеробом, который соответствовал бы ее новому положению в обществе. Голдсмиты ожидали, что их будущая невестка поступит именно так, а она ни в коем случае не хотела бы заставлять миссис Голдсмит краснеть от стыда из-за того, что ее невестку Ханну видели в чепчике прошлогодней моды.
Вот почему Ребекка всей душой сочувствовала сестре. Она знала, что визит к портнихе — лишь начало. В этом священном месте им предстоит изучать и пылко обсуждать эскизы платьев, как если бы то были страницы Талмуда… Вероятно, миссис Лион будет выбирать фасон несколько дней. Потом она повезет Ханну в суконную лавку, и мучительная процедура начнется заново. Но впереди ждут новые испытания, ведь не бывает платьев без пуговиц и отделки. Поэтому экипаж помчит бедную Ханну в галантерейную лавку, где ей доведется переходить вброд блистающие реки лент, кружев и тесьмы, глубокие озера пуговиц и бисера — а уж оттенков там больше, чем способен вообразить здравый рассудок; больше, чем может вместить в себя бесхитростное девичье желание. Но и на этом пытка не окончится. Выбрав ткань и отделку, нужно будет снова ехать к портному на первую, вторую… возможно, даже третью примерку.
