— Так же, как жил все эти годы. Преуспевая и радуясь жизни. — Кристина потянулась за новой сигаретой. Необходимо сменить тему. Эта была слишком опасна для ее психического состояния.
— Откуда ты можешь знать, как я жил? — с горечью спросил он. — Ты тоже не бедствовала. Закончила учебу не где-нибудь, а в Лондоне, стала известной художницей, купила квартиру, даже обзавелась не просто подругой. Так почему я должен был пропасть в небытие?
— Ты ничего мне не должен, ровно, как и я тебе. — Холодно ответила Кристина, бесстрастно глядя на него.
— Нет, должен. Я должен тебе целую жизнь. — Прошептал Майкл. — Должен тебе разбитые мечты и раненое сердце. Скажи, Кристина, скажи, как я могу искупить свой грех?
— Не смей…. — Кристина сморгнула набежавшие на глаза слезы. Господи, после стольких лет он несколькими словами довел ее до слез. — Черт бы тебя побрал, Майкл Рис.
Он не успел опомниться, как она вскочила и, схватив шубу, рванула к выходу. Догонять ее не было смысла. Он сказал все, что хотел. Легче не стало, но он попытался.
— Ваша девушка ушла? — спросила подоспевшая с заказом официантка, призывно улыбаясь.
— Она не моя девушка. — Ответил Майкл, не глядя на девицу.
— Понятно. — Просияла девушка.
— Ничего тебе не понятно. — Грубо ответил Майкл, поднимаясь и бросая на стол тысячную купюру.
— Что случилось, Майкл? Ты в последнее время сам не свой. Проблемы на работе? — без аппетита ковыряясь вилкой в салате, спросила Сюзанна у племянника, хранящего задумчивое отстраненное выражение лица на протяжении всего ужина. И как бы Сьюзи не пыталась разговорить его, отвлечь, рассмешить, он только рассеяно и однозначно отвечал. И таким он был на протяжении последних трех недель, с тех самых пор, как в Москве появилась его бывшая жена. Сюзанна искала тысячи объяснений поведению племянника и не могла найти. Ей было трудно поверить, что у него внезапно проснулась совесть, стоило ему пару раз посмотреть на Кристину. За пять лет плотного общения Сьюзи не раз видела подтверждение ее мнения о Майкле на деле. Он являл собой олицетворение современного бизнесмена, жесткого, сдержанного, умеющего с легкостью играть людьми, который, если и имел чувства, то держал их под надежным замком. Он брал от жизни, все, что она могла ему дать, и иногда без спроса. Так неужели она так ошиблась в Майкле и маленькая дурочка Кристина одним своим появлением перечеркнула все, что было до и будет после?
— Майкл, ты меня слышишь? Я задала вопрос.
— Слышу, Сюз, просто задумался. Как, кстати, тебе Инфинити? — наконец, проснулся Рис. Сюзанна облегченно вздохнула.
— Отлично. Я в восторге. Спасибо, машина, наверно, стоит целое состояние?
— Да, ладно, я же знаю, что тебе безразлична стоимость. Не бери в голову не обеднею от одной Инфинити. — небрежно пожал печами Майкл, поднося к губам бокал с вином. Приятный аромат щекотал ноздри, оставляя легкое чувство тепла и возбуждения. Совершенно привычно его взгляд лениво скользнул по собравшимся в ресторане девушкам. Каждая из них с удовольствием ушла бы с ним. От понимания собственной неотразимости в глазах противоположного пола, становилось скучно. Он прекрасно знал цену этого интереса, и его причину.
— Как поживает твой муженек? Голова не болит? — со смешком спросил Майкл. Сюзанна приподняла брови в притворном недоумении.
— А почему у него должна голова болеть?
— Ну, как же. Такие рога! Я бы давно слег от тяжести.
— У тебя их никогда не будет. — Отпарировала Сюзанна.
— Я не так уверен. От вас, прелестные женщины, можно ожидать чего угодно. — Усмехнулся Майкл.
— Кстати, о женщинах. Что-то я давно не видела Соню Солнцеву.
— Она на съемках в Милане.
— Соня — красавица. — Сюзанна ослепительно улыбнулась.
— Да. — Подтвердил Рис равнодушно, наслаждаясь ароматом дорогого вина.
— И она ведущая модель агентства.
— И она спит со своим фотографом. — Майкл насмешливо смотрел, как бледнеет лицо тети. — Что ты там говорила о рогах?
— Любая женщина нуждается во внимании. Ты слишком редко с ней видишься, она — живой человек.
— Сюз, мы все современные люди. Я не ханжа. Сейчас все так живут. Никаких привязанностей и свобода нравов. Главное в жизни — удобство и выгода. Ей выгодно мое внимание, мне …. А какая, кстати, мне выгода от тупой блондинки?
— Красивое дополнение на светских раутах.
— Точно. — Поднял палец Майкл. — Ладно, закрыли тему. Как дела в издательстве?
— Журнал теряет рейтинг. Издательству нужна сильная рука и свежий взгляд. Так говорит Роберт. Он отличный исполнитель, но не управляющий.
— Я не могу ничего сделать, пока не будет оглашено завещание. У меня нет прав, ни одной акции.
— Это лишь формальности, и совет акционеров это понимает. Прибыль падает, Майкл. Скоро все авторы и сотрудники разбегутся.
— Не думаю, Сюз. Грядет кризис. Редакции, возможно, придется сократить штат.
— Кризис не должен коснуться журнала. Ты же знаешь, что его читатели вряд ли попадут под колеса финансового кризиса.
— Да, просто потеряют миллион, другой, а с горя пойдут в журнальный киоск и купят гламурный глянцевый журнал. — Усмехнулся Майкл, прикуривая от свечи сигарету.
- “Блонд” — женский журнал, а женщины денег не считают. — Оспорила Сюзанна. Майкл даже подумал, что у его тетки получилось бы управлять крупным издательским домом Рисов. Но он знал, что этой ее мечте не суждено сбыться. Джон никогда бы не допустил ее до дела своей жизни. — Ты не забудь, что оглашение завещания будет в пятницу в три часа дня.
— Ты не дашь забыть. Кристину поставили в известность?
— Не вижу в этом смысла, но адвокат ей позвонил. — Сморщив аккуратный носик, ответила Сюзанна.
— Зря ты так уверена, что отец забыл о ней. — Многозначительно произнес Рис. Женщина напряженно посмотрела в синие льдистые глаза.
— Ты что-то знаешь? Он сказал тебе?
— Потерпи, дорогая, осталось четыре дня. — Твердо сказал Рис, всем своим видом показывая, что больше она ни слова не услышит о завещании до пятницы.
Кристина все эти две недели работала, как проклятая. И днем, и ночью, без перерыва на обед, и ужин. Только завтрак, который заставляла ее съесть Лиза, и сон, не больше четырех часов в стуки. В итоге она похудела еще больше, во взгляде появилось выражение полной отрешенности от реального мира. Только она, ее студия, в которой творились шедевры и рвущийся на бумагу талант. Никаких мыслей, никаких пустых разговоров и сеансов с подругой — психотерапевтом. Лиз с тревогой узнавала все эти симптомы. Обычно Кристина уходила в работу, когда хотела о чем-то забыть, спрятаться в свой талант, закрыться им. Подобные погружения происходили довольно часто. И именно в такие дни из-под ее руки выходили самые продаваемые работы. Лиз старалась быть поблизости. Студия находилась как раз над квартирой, в которой они жили вместе уже шесть лет, и наблюдать за Кристиной было не так уж обременительно, но у Лиз были и свои дела, другие клиенты, нуждающиеся в помощи. Заходя в студию утром и вечером, Озерова невольно ожидала увидеть наброски девятого, заключительного полотна из мрачной серии. Но оно не появлялось. Наоборот, все работы Кристины были полны света и радости. Но Лиз знала, что обычно подруга выбрасывала на полотна прямо противоположные эмоции. А это означало, что на самом деле в душе девушки темно и холодно. Только сейчас Лиза была бессильна ей помочь. Кристина должна излечить себя сама. Теперь все зависит от нее. Лиз видела достаточно, чтобы понять это.
