– Мария, – позвала Лорен, с улыбкой глядя, как губы малышки пытались повторить движения губ самой Лорен и произнести слово – вот только звук, срывавшийся с них, был странно высоким и мало напоминал ее имя.
– Умница, солнышко, – похвалила ее Лорен, – просто пытайся повторять за мной.
Но если уж быть до конца честной с собой, то Лорен не была уверена, что у ребенка это получится. Когда няня впервые услышала голос Марии, она посмотрела многозначительно на Лорен.
– Мария какая-то не такая, как все, – сказала она. И больше ничего.
Лорен просто спешила домой каждый день и старалась не думать о встревожившем ее взгляде няни, потому что он только подтверждал то, что беспокоило ее саму. В конце концов ей все же пришлось взглянуть правде в лицо: Мария отличалась от других детей – она была погружена в свой собственный внутренний мир. С малышкой было «что-то не так», думала Лорен грустно, используя самое безобидное слово, которое она только могла вынести, потому что никогда не была бы в силах сказать, что девочка «отставала в развитии», или была «умственно отсталой», или что-либо другое из этих ужасных вещей. Ее любовь становилась от этого только сильнее, и Лорен изо всех сил хотелось защитить девочку от нависшей над ней угрозы. Конечно, все это неудивительно, если вспомнить о том, что пришлось перенести Марии, прежде чем она родилась. В своих самых худших ночных кошмарах Лорен видела, как малышка уже достаточно подросла для того, чтобы ходить в школу, но специалисты поняли, что с нею не все в порядке. Она бросалась к Марии, крича, когда они пытались избавиться от нее. В течение многих ночей Лорен просыпалась в холодном поту, дрожа от ужаса и не видя никакого выхода из замкнутого круга. И она знала, что когда это наконец случится, то она и девочка умрут от разбитого горем сердца.
Девушка снова откинулась на подушки, смотря, как маленькая Мария всецело ушла в игру со своей погремушкой, и думая о том, сколько же раз сердце может быть на грани разрыва. Впервые это случилось, когда Лорен было двенадцать лет: позвонили с завода Боинг, где ее отец работал менеджером, и сказали, что с ним неожиданно случился инфаркт, и он умер прежде, чем упал на пол. Ее мать так в точности и повторила эти слова своей дочери, и ужасное видение мертвого отца, падающего на землю, долго преследовало Лорен. Этот образ врезался в сознание девушки навсегда.
Она не знала, как сможет жить с таким грузом, который был у нее на сердце, но как это часто бывает, время облегчило боль, и постепенно Лорен оправилась от удара. Но спустя два года новым ударом стало то, что ее мать решила снова выйти замуж. В то время Лорен была обыкновенной добросовестной студенткой Рэдлендской Высшей школы, занимаясь тем, чем обычно занимаются четырнадцатилетние девочки. Она старательно училась, когда это было нужно, и отдыхала после окончания занятий. Всегда были вечеринки, которые она посещала во время уик-эндов, и просто походы в гости к своим друзьям. Они собирались группками по воскресеньям, ходили по магазинам или просто гуляли, или болели за школьную футбольную команду осенними субботними днями. Лорен, конечно, понимала, что ее мать была еще молодой – ей было тридцать четыре года. Вполне естественно, что она могла снова влюбиться и выйти замуж. Но после того, как они вместе пережили боль утраты отца, четырнадцатилетней девочке это казалось наихудшим предательством.
Лорен мучительно ревновала и, как теперь сама сознавала, делала их жизнь с матерью невыносимой, но тогда иначе вести себя не могла.
– Ты никогда не говорила мне, что встречаешься с ним, – кричала она матери. – Ни разу. Ни одного слова. Думаю, что он даже не знает о моем существовании!
– Конечно, он знает о тебе, – успокаивала ее Соня Хантер. – Что ты, девочка, я рассказывала ему о тебе абсолютно все… он знает, что ты отлично плаваешь, что ты хорошо учишься в школе и что хочешь учиться в Стэнфорде. Он даже знает, что в три года у тебя была ветрянка, знает, когда у тебя прорезались первые зубы…
– Но почему ты рассказала ему о таких вещах?! – еще сильнее закричала Лорен. – О таких вещах, которые вместе со мной пережил мой настоящий папа, а не ОН!
Соня Хантер тяжело вздохнула; ей говорили, что следует ожидать нечто подобного, когда ребенок узнает, что его мать хочет снова выйти замуж, но от этого не становилось легче. У Сони Хантер были белокурые волосы до плеч, которым ее парикмахер регулярно придавал нужный оттенок. У нее была ухоженная, элегантная внешность женщины, которая держит себя в форме. Она занималась в гимнастическом классе, ходила на плавание, пока не убедилась, что каждый ее мускул в порядке. Она пила много свежих соков и была рьяной поклонницей здоровой пищи, и она вырастила свою дочь на этой здоровой диете. На зубах Лорен были какое-то время скобки, но сами зубы сияли белизной, словно отполированные до блеска, прелестные голубые глаза были ясными и кожа чистой и гладкой. Подобно матери, у нее не было ни единой жиринки в теле.
Соня попыталась мужественно встретить бунтарское отношение дочери ко всему происходящему. Когда Дуг приехал из Сан-Диего, где работал адвокатом, она постаралась поставить все на семейную ногу – так, чтобы Лорен не чувствовала себя лишней. Но Лорен было четырнадцать лет, она вступала в трудный период превращения подростка в женщину. Ей была ненавистна сама мысль о том, что ее мать будет спать с Дугом, и что все дети в школе будут знать об этом. Она стала плохо учиться, перестала добросовестно выполнять домашние задания. Вместо этого она уходила из дома и бродила по бульварам со стайками других подростков, многим из которых было по шестнадцать лет.
Лорен была застенчивой девочкой и лучше всего чувствовала себя в толпе. Она была даже не уверена, что сможет вообще что-либо сказать мальчику, если он пригласит ее на настоящее свидание. Лорен знала, что не была красива; к тому же ей бы хотелось, чтобы она была выше ростом. Но она была хорошо сложена – с подтянутым телом, стройными ногами и красиво очерченной небольшой грудью. Ее мать всегда говорила ей, что у нее был «свежий, здоровый вид» – красивая кожа и блестящие волосы. И естественный калифорнийский загар.
Когда скобки с ее зубов были наконец сняты, отношение к ней мальчиков сразу же изменилось, и телефон в доме Лорен не умолкал. Она стала носить более короткие юбки, которые не скрывали ее ноги, и вскоре окончательно обрела уверенность в себе, по крайней мере, достаточную, чтобы ходить на свидания одной. Она была по-прежнему застенчивой, но мальчики были сами такими же. Чаще всего они вместе ходили на ленч в кафе или китайский ресторан, иногда в кино. Они могли чуть покружить по городу, пока не найдут спокойное место для парковки, и посидеть немного на заднем сиденье, но Лорен никогда не позволяла им заходить далеко. Она и сама не понимала – почему? Она знала некоторых девушек, которые позволяли, или, по крайней мере, говорили, что позволяли, но это было не то, что ей было нужно. Это такая ответственность – взрослеть. Лорен поняла, что ей гораздо больше нравятся ее периодические ночевки в доме подруг, их сплетни и веселье, чем борьба с каким-нибудь слишком настойчивым мальчиком на заднем сиденье душным калифорнийским вечером.
