– До отеля еще далеко?
– Круазетт начинается здесь, а отель находится на другом конце. «Мажестик», «Палм-Бич» – это одни и те же хозяева, та же политика – ощипать беззащитных миллионеров.
– Вы против?- сдерживая улыбку, спросил Ален.
Норберт бросил на него удивленный взгляд.
– Так делают все! И я первый в этом списке.
– А ваши политические убеждения?- подзадоривал его Ален.
Норберт улыбнулся, и глаза его сузились.
– Я набит противоречиями по самую крышу…- Он едва увернулся от мальчишки, который чуть не попал под машину, и добавил:- Только за них я беру ответственность на себя.- Он замолчал. Затем, указав на гигантское здание, стоявшее по правой стороне, произнес:- Отель «Карлтон».
Он свернул в узенькую улочку, проехал вдоль западного фасада здания, еще раз повернул налево и затормозил у тротуара.
– «Мажестик?»- удивленно спросил Ален.
Норберт отрицательно покачал головой.
– Мистер, я хотел бы попросить вас об одолжении… Я дорожу своим местом и вынужден следовать правилам фирмы. Позвольте мне надеть фуражку и будьте любезны пересесть на заднее сиденье.
– Почему? Какое это имеет значение?
– Так положено,- ответил Норберт.- Обитатели «Мажестик» должны суметь определить, кто из нас – шофер, а кто – пассажир.
– О'кей!- согласился Ален.- А я-то думал, что вы способны отвечать за свои противоречия.
– Сожалею, мистер! Но речь идет не о моих или ваших противоречиях, а о символике системы, которая требует моментального определения, кто есть кто.
– Повторите это еще раз, но помедленнее,- попросил Ален, обхватив голову руками.
Когда он пересел на заднее сиденье, Норберт с серьезным видом надел свою фуражку и машина двинулась вперёд.
***
Всякий раз останавливаясь в «Мажестик», Джон-Джон Ньютон, кроме люкса на шестом этаже, постоянно снимал еще один номер на втором. Спальня в нем предназначалась для представительниц прекрасного пола, гостиная – для деловых встреч с мужчинами. Случалось, что «соседи» проявляли интерес друг к другу, и все развивалось предварительно разработанному сценарию.
В зависимости от значимости присутствующего у него гостя, Джон-Джон подстраивал так, что в какой-то момент из-за двери спальни выглядывала прелестная женская головка. Разыграв смущение, он представлял девушку и через несколько минут, под предлогом срочного телефонного разговора, исчезал из номера. Когда через полчаса он возвращался обратно, принося извинения за долгое отсутствие, он с первого взгляда определял результат своего маневра. В трех случаях из четырех девушка, предварительно заказанная за бешеные деньги в соответствующем агентстве, оказывалась «соблазненной» его гостем, который от сознания, что ему удалось трахнуть подружку такого влиятельного и обаятельного мужчины, как Джон-Джон Ньютон, чувствовал себя на вершине блаженства. Впоследствии, при решении деловых вопросов, он бессознательно становился более уступчивым.
Суммы сделок, проводимых Джон-Джоном, исчислялись многими миллионами долларов, и поэтому ничтожная доля процента за посреднические услуги могла равняться целому состоянию. Ньютон запросто общался с израильскими генералами, министром иностранных дел Саудовской Аравии, партийными руководителями китайского народа и со всеми остальными, кто прибегал к помощи его фирмы в случае необходимости экипировать будь то регулярную армию или банду наемников его изощренным электронным оборудованием.
В дверь кто-то постучал. Джон-Джон нажал на ручку двери и широко распахнул ее. Небольшого роста мужчина в безукоризненном черном блейзере протягивал ему руку. Джон-Джон схватил ее и горячо пожал.
– Входите, дорогой друг, прошу… Желаете выпить?
– Нет, спасибо. Я на минутку. Приглашен на коктейль.
Ньютон улыбнулся.
– Гольдман?
– Вы знакомы с ним?
– Немного… Но достаточно, чтобы он помнил меня всю жизнь.
– Женщина?
– Хуже! Во Флориде я обыграл его в гольф.
– Большая была ставка?
– Если не брать в расчет его тщеславие – никакая. Партия обошлась ему в два миллиона долларов.
– Расскажите мне…
– Не сегодня, но в один из ближайших дней расскажу во всех подробностях.
Неожиданно вся доброжелательность и радушие исчезли с лица Джон-Джона.
– Какие новости? Чем порадуете?
Гамильтон Прэнс-Линч спокойным голосом сказал:
– Все идет как нельзя лучше. Мне кажется – дело в шляпе.
***
Пока Ален возился с дверцей, к машине подбежал носильщик в униформе и распахнул ее. В Ницце Алена встречали улыбки и розы, в Каннах – смех, природу которого он еще не успел уловить.
К нему подошел огромного роста рыжий детина в форме адмирала флота.
– Не примете ли участие в коктейле, мистер,- спросил он.- Сегодня в «Мажестик» праздник – присуждается премия.
Ален поблагодарил его кивком головы, не зная, как вести себя в этой ситуации. Его выручил грум, выросший как из-под земли.
– Мистер, если позволите, я провожу вас в службу регистрации.
Ален облегченно вздохнул и последовал за ним. В это время носильщики с помощью Норберта, под бдительным присмотром адмирала, доставали из багажника «роллса» дорогостоящие чемоданы.
Адмирала звали Серж. Уже четверть века он встречал прибывающих в «Мажестик» гостей. Чего он только не насмотрелся за это время! Наклонившись к племяннику, двадцатилетнему парню, которому собирался передать премудрости своей профессии, он говорил:
– Никогда не суди о человеке по автомобилю. Это еще ни о чем не говорит. Главное – манеры. Непринужденно-естественные… Даже в машине из чистого золота безродный остается безродным.
Внимая с открытым ртом, парень с благоговением смотрел на своего мудрого учителя.
– А этот, который только что приехал? Безродный?
– Не обязательно. Но… Первое: машина взята напрокат. Второе: слишком новые чемоданы. Третье: костюм куплен в магазине. Четвертое: он не знает, что делать с руками. Обязательно обращай внимание на руки! Если они им мешают, они ищут чем занять их, значит, эти люди больше привыкли к кемпингам, чем к дворцам. Как дела, Норберт?
– Привет, Серж!
– Слушай, Норберт, я говорил своему племяннику…
– Кто этот тип?
– Пайп. Ален Пайп.
– Новичок на побережье? Чем торгует?
– Не знаю. Американец…
Серж повернулся к молодому Антуану Безару.
– Ты понял?
Неожиданно он бросился навстречу молодому человеку, который шел в окружении десятка мужчин и женщин, и подобострастно поприветствовал его, сняв фуражку.
– Ваше высочество…
Затем он возвратился к Норберту и племяннику.
