И он был прав насчет другого. Я была в ужасе, потому что могла стать чем-то неподвластным самой себе, потому что могла потерять себя в этой связи с Сетом. Казалось, даже если я преодолею все препятствия, оставалось еще одно — то которое я не смогу перепрыгнуть с помощью старой доброй безрассудности Алекс.
Дверь снова открылась и комната наполнилась негромким шепотом двух мужских голосов. Потом прозвучал глубокий, хрипловатый смех и маты прогнулись под их ногами. Я могла бы сказать что-нибудь, но я слишком потерялась в своих мыслях, чтобы выдавить хоть одно слово.
Через секунду ноги запутались в моих и я услышала удивленный вскрик. Маты колыхнулись под весом тела, наполовину упавшего на меня. Я вскрикнула и оттолкнула руки со своей груди.
— Боги, Алекс! — вскрикнул Люк, скатившись с меня и сев. — Святой Аид, что ты здесь делаешь?
— Откуда ты узнал, что это я, просто облапав мою грудь? — простонала я, прикрыв лицо рукой.
— Это суперсила.
— Ух ты.
Люк фыркнул. Я почувствовала, как маты сдвинулись, когда он посмотрел на своего беззвучного загадочного партнера.
— Эй, — сказал Люк. — Можешь дать нам несколько минут?
— Конечно, как хочешь, -ответил парень и нырнул обратно в дверь. Голос был очень знакомым, но сколько я ни пыталась, я не могла узнать его.
— Извращенец, — сказала я. — Чем ты занимаешься в этих комнатах?
Он рассмеялся
— Я бы сказал, что чем-то чертовски более занимательным и нормальным, чем то, чем тут занимаешься ты. Ты — та, кто лежит одна в сенсорной комнате как маленькая чудачка. Что ты здесь делаешь? Строишь планы захвата Ковенанта? Медитируешь? Самоудовлетворяешься?
Я состроила гримасу.
— Тебе больше нечего делать?
— Есть.
— Тогда иди. Комната уже занята.
Люк вздохнул.
— Ты нелепа.
Я подумала, что это смешно, принимая во внимание, почему я была "чудачкой" в сенсорной комнате. Люк не имел понятия о том, что здесь только что произошло. Он скорее всего подумал, что я прячусь ото всех, или у меня своего рода моральная разрядка. Вполне возможно, что последнее предположение, было бы правильным. Если бы Калеб наткнулся на меня, он бы догадался. Я резко вдохнула.
Моя тоска по нему не ослабевала, внезапно поняла я.
— Отстойно не иметь друзей, да? — спорсил Люк через некоторое время.
Я нахмурилась.
— Знаешь, хорошо, что ты не станешь психологом, потому что у тебя правда не получается заставлять людей чувствовать себя лучше.
— Но у тебя есть друзья, — продолжил он, как будто я ничего не говорила. — Просто, кажется, ты нас забыла.
— Кого например?
— Например, меня, — Люк вытянулся рядом со мной. — И еще Дикона. И Оливию.
Я фыркнула:
— Оливия ненавидит меня.
— Нет.
— Вранье, — я уронила руку, глядя на него в темноте. — Она винит меня в смерти Калеба. Ты слышал её в день похорон и вчера в холле.
— Ей больно, Алекс.
— Мне тоже больно! — я села, скрестив ноги.
Маты задрожали, когда Люк перекатился на бок.
— Она любила Калеба. Хотя для нас очень непрактично кого-либо любить, она его любила.
— И я любила его. Он был моим лучшим другом, Люк. Она винит меня в смерти моего лучшего друга.
— Она больше тебя не винит.
Я пригладила волоски, которые выпали из моего хвоста.
— Когда это случилось? В последние двадцать четыре часа?
Не колеблясь, Люк сел и каким-то образом нашел мою руку в темноте.
— В тот день, когда она подошла к тебе в коридоре, она хотела извиниться перед тобой.
— Забавно, потому что я не помню, чтобы она что-нибудь говорила, чтобы облегчить мою скорбь, — я не убрала руку, потому что было приятно, что кто-то прикасается ко мне и ничего черт возьми не происходит. — Это новый способ извиниться, о котором я не знаю?
— Я не знаю, о чем она думала. Она хотела извиниться, но ты не остановилась, чтобы поговорить с ней, — мягко объяснил Люк. — Она потеряла самообладание. Она была с тобой стервой. Она это знает. Потом, ты надрала ей зад перед всеми, и это тоже не помогло.
Старая Алекс рассмеялась бы, но мне не стало от этого лучше.
— Тебе нужно поговорить с ней, Алекс. Вы обе нужны друг другу.
Я вытащила руку и вскочила на ноги. Комната внезапно стала душить меня и я не могла это больше выносить.
— Мне не нужна ни она, ни что-либо еще.
В то же мгновение люк уже стоял рядом со мной:
— И это вероятно самое незрелое из всего, что ты когда-либо говорила.
Я сузила глаза в его направлении.
— И я могу сказать тебе еще кое-что более незрелое. Я едва удерживаюсь от того, чтобы ударить тебя.
— Это не очень мило, — поддразнил Люк, обходя меня. — Тебе нужны друзья, Алекс. Каким мы красавчиком ни был Сет, он не может быть твоим единственным другом. Тебе нужен кто-то с кем ты можешь поплакать, кто-то, кто не будет пытаться залезть тебе под юбку. Тебе нужен кто-то, кто захочет быть рядом не из-за того, кто ты, а из-за того, какая ты.
Моя челюсть ударилась о мат.
— Надо же.
Люк, должно быть, почувствовал моё потрясение, потому что он рассмеялся.
— Все знают, кто ты, Алекс. И большинство людей думает, что это круто. Что действительно не круто — и это причина того, что они тебя избегают, — это твое поведение. Все понимают, что тебе больно из-за Калеба и из-за того, что случилось с твоей мамой. Мы это понимаем, но это не значит, что мы должны мириться с твоей постоянной стервозностью.
Я открыла рот, чтобы сказать Люку,что я не единственная, кто был стервой, что они обращались со мной как с собакой с тремя головами с моего возвращения, и даже до этого, но я не смогла. Кроме общения с Сетом, я изолировала себя от всех.
И иногда я была ужасным человеком. У меня были причины — хорошие причины, но они были просто предлогами. Мою грудь придавило тяжестью.
В темноте и тишине, окружающей нас, Люк нашел меня и обхватил рукой мои напряженные плечи.
— Ну, может быть, нам придется мириться еще чуть-чуть. Помимо прочего, ты Аполлион, — я слышала улыбку в его голосе. — И даже не смотря на то, что ты была гигантской стервой, мы все еще любим тебя и беспокоимся.
У меня в горле встал ком. Я пыталась бороться с ним, правда, но я почувствовала, как слезы потекли из глаз и мышцы стали расслабляться. Моя голова каким-то образом нашла его плечо, и он успокаивающе погладил меня по спине. На какое-то время я поверила, что Люк это Калеб, и я представила, что рассказала ему обо всем, что случилось. Мой воображаемый Калеб улыбнулся мне, обнял меня крепче, и приказал мне вытащить голову из задницы. Неважно, что случилось, и что я узнала, конец света не наступил и не собирался.
