оконные щели воздуха.
Закрываю глаза и впитываю тишину, возвращая утраченное спокойствие. Медленно поднимаюсь. Свет электрической лампы заставляет зажмуриться. Смаргиваю с ресниц слезы и достаю из сумки подарок парня – симпатичный белый смартфон.
– Любаня, ты дома? Сможешь прийти? – всхлипываю в трубку.
– Лисенок, бегу! – тоном спасительницы кричит в динамик Люба.
Я прячу красивую куртку в шкаф, заботливо приглаживая густой мех на воротнике, и бреду на кухню.
Вздрагиваю от сильного хлопка входной двери. На пороге застывает Любаня с горящими от нетерпения глазами. Ее куртка распахнута, шапка сползла набок.
– Узнала? – спрашивает она чуть слышно.
– Нет у Мирослава девушки.
– Слава богу! – Люба облегченно вздыхает и подбирает свисающий до самого пола шарф.
– У него их много, – уточняю я, виновато прикусывая нижнюю губу.
Люба не замечает моих слов и покрасневших глаз. Отбрасывает рыжую косу, по-хозяйски скидывает сапоги и проходит на кухню.
– Лисена, ты плачешь, что ли? – произносит она наконец, устраиваясь за столом.
– Мне нравится он, – издаю истерический всхлип.
– Кто, рыжий гад? И тебе?
– Нет, Любаш, не Мирослав. Мне нравится Богдан.
– Черт, Алиса, ну почему тебя не сбили старперы на «шестерке»? Как тебя угораздило попасть под «Бентли»?! Да еще и с таким красавчиком за рулем.
Я плачу, размазывая слезы по щекам, и сквозь туман замечаю, что Люба тоже плачет.
– Я же понимаю, что Мир никогда не посмотрит на меня, Алис… – в ее голосе звучит обреченность.
– Перестань, Люба, слышишь?
– Взгляни на меня, подруга. Ну кому я понравлюсь? Трактористу Петьке с хлебозавода? Или алкашу Славику с фермы?
Придирчиво оглядываю миловидное лицо девчонки с карими глазами и нежной ровной кожей, густые темно-рыжие волосы – и злюсь на ее глупые слова. Любаня не тростинка, но и толстой ее не назовешь. Про таких говорят: кровь с молоком, «в теле».
– Я должна признаться тебе… – выпаливаю я. – Мирослав пригласил меня на свидание.
– Вот же шельмец! – цокает Любаня, небрежным жестом утирая влажные глаза. – Канючил всю дорогу твой номер телефона. Да еще и звезда эта городская про тебя расспрашивала.
«Какая помощь нужна Алисе, давно ли она работает дворником и выгуливает чужих собак? Не хочет ли Алиса мыть полы в ее салоне?» – Люба смешно вытягивает губы трубочкой и гримасничает, копируя Аллу.
– Так и сказала – дворником? А насчет мыть полы…
– Даже не думай! С ума сошла, подруга? Я давно говорю: завязывать тебе пора с сомнительными работенками!
– А сертификаты ее чего стоят! Ха! Антицеллюлитный массаж! Она не была в моей бане, Лисенок. Я бы ей устроила спа-процедуры с вениками и медовым скрабом.
Я согласно киваю и улыбаюсь в ответ, на миг позабыв об опустошающей сердце тоске.
– Дурехи мы с тобой, Любань…
– Точно.
Мы сидим на скрипучем диване, обнявшись, всхлипываем и гладим друг друга по волосам. Дурехи и есть.
– Не продавай волосы, Алис. Деньги быстро разлетятся, а волосы…
– Не нужны они мне, Любань!
– Вот еще! Ты у меня красавица, Лисенок. А этот… эти… – подбородок подруги снова предательски дрожит. – Пусть подавится своим шоколадным тортом!
– Та-а-ак. Дед Никита проболтался? – Я упираю руки в бока, строго взирая на Любу.
Она сконфуженно поджимает губы и кивает.
– Зачем ты так, Любань? Богдан не виноват, сердцу не прикажешь…
Люба резко поднимается с дивана и, придав лицу воинственное выражение, произносит:
– Знаешь, что я решила, Лиса? Я пойду на свидание с Миром вместо тебя!
От удивления открываю рот и широко распахиваю глаза: непосредственности и упорству подруги можно позавидовать. Пару секунд мы переглядываемся с Любаней, а потом начинаем громко смеяться…
Богдан
Меня окутывает пустота темной прихожей. Щелкаю выключателем настенного светильника, раздеваюсь и бросаю ключи на тумбочку.
В окна гостиной светят луна и уличные фонари, по стенам мелькают отблески фар проходящего мимо транспорта. Погружаюсь в темноту комнаты, как в целительный источник, жадно пью ее горький эликсир, выворачивающий душу наизнанку. Внутри меня бардак, неразбериха и такая же непроходимая тьма – режущая, обжигающая, как пламя или ледяная вода. Ветер качает верхушки деревьев, упавшие на землю снежинки взвиваются и снова опадают. Тупо смотрю в темное окно, усмиряя своих бесов.
Достаю бутылку виски из шкафа, откупориваю ее и делаю глоток. По-моему, я начинаю понимать Боголюбова. Откидываюсь на спинку дивана, закрываю глаза и вижу Алису.
«Я тебе не скажу свой номер телефона».
«Прощай, Богдан».
«Мы видимся в последний раз».
И поцелуй… Мягкий, обдающий влажным дыханием и сладким запахом. Вожделение вспыхивает искрой, прокатываясь огненным шаром вдоль позвоночника. Я возбуждаюсь от мыслей о ней, черт! Мучаюсь стояком, как сопливый юнец!
Отпиваю еще глоток и вздрагиваю от мелодии входящего вызова. Боголюбов. Черт, я хочу его убить…
– Привет, Мир, – придаю голосу невозмутимость.
– Ты куда пропал, Рябина? – лениво усмехается он. – Ходил кругами возле деревенской цыпочки, я угадал?
– Говори, что тебе нужно.
Мир молчит. Слышу его дыхание в трубку.
– Ты запал?
– Да, – вздыхаю я. Ледяные горошины бьются в стекло, разбавляя тишину комнаты.
– Трахни ее, и все пройдет.
– Боголюбов, если тебе больше нечего сказать, то…
– Постой, Богдан, – его тон вмиг становится серьезным. – Я пригласил ее на свидание, ты не против?
– Мир, не помню, чтобы ты раньше советовался с кем-то…
– Но это же ты, Рябина! Ты мой друг, почти брат, я не могу так.
– Если хочешь знать мое мнение, Алиса – не та девушка, с которыми ты привык общаться. Ты разобьешь ей сердце, попользуешься, а она…
– Слушай, Рябина, ты действительно думаешь, что я не способен на чувства и не вижу, какая Алиса? Она нравится мне, усек? Очень…
Я с силой сжимаю челюсти, чтобы не выдать себя. Мир неровно дышит в трубку, ожидая моего ответа.
– Я не знаю, Мир. Никогда не видел тебя влюбленным.
– Значит, ты все-таки женишься?
– Я не могу рисковать длительными отношениями ради временного помешательства, Мир, – отвечаю важно. Ненавижу себя за бессовестную ложь…
– Увидимся, Рябина.
Я слышу укор в его голосе.
Хочу видеть Аллу. Забыться в ее объятиях, освободиться от боли, стягивающей грудь, раствориться в ее нежности и сбросить зародившееся недоверие к ее поступку.
Волны опьянения прокатываются по телу жарким теплом, я ставлю бутылку обратно в шкаф и бреду в душ. Стою под прохладными струями, пытаясь выгнать образ Алисы из головы, и слышу сквозь шум льющейся воды звонок домофона.
Алла… Я встречаю ее с полотенцем на бедрах.
– Вижу, меня здесь ждали, – она облизывает губы и льнет ко мне. Полотенце падает на пол. – Или нет? – Алла разочарованно скользит взглядом по моему животу и сосредотачивает его на поникшем «бойце».
– Прости.
– Богдан, ты выпил? Что-то
