Что ж делать, это неизбежно. Он ведь – отец ее ребенка.
«Полно, так ли?»
Шелби мысленно дала себе пинка. Об этом она думать не станет. Не позволит себе об этом вспоминать.
Вдох – гребок – выдох. Вдох – гребок – выдох.
«И все же отцом Элизабет может быть и Росс Маккаллум. Такая возможность существует».
Шелби сбилась с ритма; к горлу подкатила тошнота. Нет, нет! Такого быть не может. Просто невозможно. Немыслимо.
«Не лги себе, Шелби. От других ты требуешь честности – так не обманывай сама себя!»
Вдох – гребок – выдох. Думай о хорошем. Вдох. Гребок.
« Росс Маккаллум может быть...»
– Нет, черт побери! – воскликнула она вслух. Шелби доплыла до мелкого края бассейна, встала на ноги и встряхнула мокрой головой.
– Что «нет»? – словно громом поразил ее голос Нейва.На миг Шелби вообразила, что грезит наяву. Но нет, Нейв Смит – самый настоящий, из плоти и крови – сидел за столиком у борта бассейна, и рядом с ее чашкой кофе дымилась еще одна. Сегодня Нейв нарядился в чистые джинсы и отглаженную рубашку; глаза надежно прячутся за темными очками, на щеках – ни следа щетины, темные волосы аккуратно зачесаны назад, хоть Шелби и подозревала, что долго они в таком виде не останутся – сколько она помнила Нейва, волосы всегда падали ему на лоб и лезли в глаза.
– Что ты здесь делаешь?
– Ты вчера как-то быстро распрощалась.
Что верно, то верно. Услышав, что Росс Маккаллум вернулся в Бэд-Лак, Шелби пробормотала какие-то извинения, выскочила из лачуги Нейва, прыгнула за руль «Кадиллака» и бросилась назад, в город, так, словно за ней черти гнались. Разговоры с Нейвом – одно дело, а вот встреча лицом к лицу с Россом Маккаллумом – совсем иное. Хоть Шелби и знала, что он должен освободиться, при известии, что Росс уже в городе, все внутренности ее превратились в студень.
– Меня расстроила твоя новость, – объяснила Шелби. Схватившись за бортик, она подтянулась, ловким движением выбралась из воды и поднялась на ноги с полотенцем в руках. – Так ты не ответил на вопрос: что ты здесь делаешь?
– Я-то думал, мы с тобой партнеры.
– Партнеры? – с внезапной подозрительностью повторила она, но тут же сообразила, что он не имеет в виду ничего дурного. – А-а... – протянула Шелби, торопливо вытираясь под пристальным взглядом Нейва.
– Ну да. Вместе ищем нашу дочь.
– Ты сам так захотел.
– Знаю.
Шелби вытерла лицо, отбросила полотенце и потянулась за халатом.
– Узнал еще что-нибудь? – Вопрос об отцовстве она решила пока оставить в стороне. – И, кстати, как зовут твоего детектива? Имя-то у него есть?
– Билл Левинсон. Нет, пока ничего нового. Но вчера мы с тобой так и не разработали план.
Шелби сунула руки в рукава халата и босиком подошла к столу. Немало усилий воли требовалось ей, чтобы не замечать, какие у Нейва длинные ноги, как стройна талия, как широки плечи. Вдруг снова вспомнилось, как он вчера прижал ее к стене, словно ягуар – ошеломленную добычу.
Снова перехватило дыхание, и Шелби сердито приказала себе не думать об этом. Не глупо ли – сходить с ума из-за какого-то несчастного поцелуя!
– Значит, у тебя есть план? – кашлянув, поинтересовалась она.
– Думаю, да.
В этот миг задняя дверь отворилась, и во дворик вышла Лидия с полным подносом.
– Я вам завтрак принесла, – сообщила она, сияя улыбкой. – На двоих.
Нейв собирался было возразить, но Шелби его остановила:
Даже не спорь. Лидия смысл своей жизни видит в том, чтобы откармливать на убой всех, кто появляется в доме.
Но...
– Совершенно верно! – гордо сверкая золотыми коронками, подтвердила экономка.
– Так что ешь и радуйся, – закончила Шелби.
Она помогла Лидии накрыть на стол; минуту спустя на стеклянном столике уже стояли вафли, посыпанные сахарной пудрой, фрукты, ломтики бекона, кувшин апельсинового сока, вода и сверкающий кофейник.
– Лидия, выглядит все просто потрясающе! – заметила Шелби, пока экономка раскладывала салфетки и устанавливала посреди стола одинокую желтую розу в высокой вазе.
– В самом деле, это что-то! – подтвердил Нейв.
– Gracias. – Зардевшись от комплиментов, Лидия повернулась, чтобы идти на кухню, но в этот миг внимание ее привлек садовник, подрезавший в дальнем углу сада разросшиеся кусты ломоноса с пурпурными цветами. – Прошу прощения.
И, грозно нахмурившись, она поспешила туда – как видно, углядела в действиях садовника какой-то непорядок. Ясно было, что бедняге сейчас достанется.
– По вопросам питания с Лидией лучше не спорить, – улыбнулась Шелби, принимаясь за завтрак. – Знаешь, я удивлена, что ты пришел сюда. – Посерьезнев, она подняла взгляд на Нейва. – Из-за отца.
– Хочешь сказать, меня здесь не ждут с распростертыми объятиями?
– И это разбивает тебе сердце? – поддразнила она. Секунду поколебавшись, он ответил:
– У меня нет сердца. – Темные глаза его встретились с ее взглядом. – По крайней мере так мне говорили.
Он придвинулся ближе и перед мысленным взором Шелби явственно встала их последняя встреча – ожесточенная ссора, жестокие слова, брошенные в лицо.
– Ладно, неважно. С судьей мы и вправду кое в чем расходимся. Но это не причина, чтобы нам с тобой не вести дело начистоту.
– О чем ты? – У нее вдруг пропал аппетит.
– Предположим, мы найдем Элизабет.
– Найдем. Я найду.
– Хорошо, и что потом? Что ты намерена делать дальше? – спросил Нейв, пристально глядя ей в лицо сощуренными глазами.
– Встретиться с ней.
– То есть с ее родителями.
– С приемными родителями, – уточнила Шелби, отправляя в рот кусочек вафли.
– А потом? – не отставал он. – Что, если они не захотят делить дочь с тобой? Если отправятся в суд, чтобы защитить свои права? Что, если твое появление повредит девочке или ее семье? Об этом ты подумала?
Еще бы не думать! Что же, если не это, полночи не давало ей заснуть?
– Конечно, – ответила она, с трудом заставив себя проглотить разжеванный кусок. Вафли казались безвкусными, словно пригоршни пыли.
– Но все равно ты хочешь сделать по-своему.
– Да. – Шелби положила вилку. – Не хочешь в этом участвовать – не надо. Тебе никто руки не выкручивает.
– Я не об этом. Просто хотел, чтобы ты взглянула на дело и под другим углом.
– Поверь мне, уже смотрела. Со всех возможных углов. Днем и ночью только об этом и думаю. Но я должна это сделать!
На слове «я» она ткнула себя в грудь – и осеклась, заметив, что халатик ее распахнулся, а купальник почти ничего не прикрывает. Господи, что за театр абсурда: сидит полуголая за завтраком с бывшим любовником и говорит о дочери, которую десять лет считала умершей! Она поспешно запахнула халат.
