У Рейн пересохло в горле.
— Нет… я ничего такого не заметила.
Виктор достал из серебряного портсигара длинную тонкую сигарету.
— Совсем ничего?
Она так яростно закачала головой, что узел на голове рассыпался и волосы упали вдоль спины. Она убрала заколки и откинула волосы назад.
— Нет, — повторила она.
Виктор посмотрел на ее побелевшие костяшки и прикурил сигарету.
— Нужно быть более наблюдательной, деточка.
— С чего бы это?
Она до боли сжала в руке деревянную заколку. Виктор неспешно выдохнул дым и пронзительно посмотрел на нее.
— Поэт Уильям Мередит как-то заметил: нет страшнее греха, чем невнимательность.
Ей сразу вспомнился ее мечтательный и рассеянный отец. Внутри нее затлел старый уголек злобы.
— Я могу придумать что-нибудь и похлеще, — заявила она нагло.
Глаза Виктора вспыхнули. Он затушил окурок в пепельнице, что стояла на телефонном столе.
— Действительно можете?
Рейн изо всех сил старалась не потерять контроль над собой.
Он пристально смотрел ей в глаза. Ей показалось, что этот взгляд длился целую вечность.
— Я надеюсь, что в следующий раз вы приложите больше усилий.
Его бесцеремонный тон раскалил уголек внутри добела.
— Вы что, приказываете мне спать с Сетом Маккеем, шпионить за ним, а потом докладывать вам? — спросила она требовательно.
Лицо Виктора исказилось от отвращения.
— Терпеть не могу грубостей.
— Я еще и не начинала грубить, — зашипела Рейн. — И вот что я вам скажу, мистер Лазар, во-первых, следующего раза не будет, потому что я видеть не желаю Сета Маккея. А во-вторых, я никогда не стану шпионить за человеком, с которым у меня были интимные отношения. Никогда!
— Обожаю убежденность, с которой молодые люди произносят слово «никогда».
От его менторского тона у нее сжались кулаки.
— Уже поздно. Боюсь, мне придется попросить вас уйти. Немедленно.
Ее голос сорвался в самый последний момент, смазав впечатление. Она затаила дыхание со слабой надеждой, что он ее уволит. Тогда она слезет с крючка, по крайней мере до той поры, пока сон с надгробием не станет снова прожигать дыры в ее сознании.
Вот только на этот раз, если сны все же придут снова, у нее не останется никаких идей.
Виктор снял с вешалки плащ.
Надо же, сработало. Он уходит. Она уже праздновала победу. Она решила развить успех.
— И вот еще что, мистер Лазар.
— Да?
— Я была бы вам крайне признательна, если бы вы перестали чувствовать себя как дома в моих частных апартаментах.
Только я имею право владеть ключом от этого дома. — Она протянула руку.
Его глаза удивленно расширились.
— Позвольте дать вам совет, Рейн. Не тратьте время и силы на попытки цепляться за иллюзию контроля.
— Это моя иллюзия, и я буду за нее цепляться, — сказала она, не убирая руку.
Виктор хмыкнул. Он достал из кармана плата ключ и протянул его Рейн на открытой ладони. Она попыталась схватить ключ кончиками пальцев, но он захлопнул ладонь, словно капкан, поймав ее кисть.
Рейн вскрикнула от неожиданности. Ей тут же вспомнилась тяжелая рука дяди во сне и то, как она задыхалась от нехватки воздуха. Она попыталась высвободить руку, стараясь не паниковать. Главное, не поддаваться на провокации. Законы мира, В котором живет Виктор, жестоки и беспощадны. Но ей надо научиться жить по этим законам. Более того, ей нужно превзойти своих врагов. А до той поры, пока она не преуспела, ей нужно научиться контролировать себя. Когда она пришла к такому заключению, ей сразу стало легче. Страх отступил. Хотя боль в руке беспокоила ее, но она могла терпеть это.
Она не мигая посмотрела в глаза Виктора.
— Спокойной ночи.
К ее удивлению, он отпустил руку и кивнул, как ей показалось, одобрительно.
— Чудесно, — сказал он мягко. — Спокойной ночи, Рейн. Дверь закрылась, и она ринулась к ней, чтобы запереть ее на все замки и задвинуть щеколду. Она сползла по толстым надежным доскам красного дерева и, оказавшись на полу, принялась всхлипывать. Семнадцать лет практики «нет-все-нормально» и всего один день, чтобы понять, что это полный бред.
Как там сказал Виктор? Не цепляться за иллюзию контроля? Его издевательский голос эхом отзывался в ее голове, в то время как беспощадная реальность обрушилась на нее со всей тяжестью. У нее не было ни сил, ни контроля, ни иллюзий. Она уже провалилась под воду и быстро тонула. Они ни черта не контролировала, ни разум, ни сердце, ни сны, ни даже свое тело. Сет наглядно продемонстрировал ей это сегодня. Несколько раз.
Всхлипывания прекратились. Она вжалась лицом в колени и стала молиться. Хотя кому именно, она бы не смогла сказать. Она отнюдь не была уверена в существовании Бога, но точно знала, что были силы по обе стороны добра и зла. Пусть у нее нет ни сил, ни контроля, ни даже плана действий, но она была готова к поискам правды. Во имя своего отца.
Она была готова к любви. А это что-то да значило. В любом случае иного ей дано не было. Так что она цеплялась за это обеими руками.
Охрана городского дома Лазара стала значительно строже с тех пор, как Сет и братья Макклауды ограбили его. Впрочем, безопасность все равно была на недостаточном уровне, учитывая, как легко оказалось скачать информацию из компьютера Лазара. Это было даже слишком просто.
Его удивило, как слаженно они работали вчетвером, устанавливая шпионскую аппаратуру во владениях Виктора Лазара. Словно являлись разными частями одного сложного и идеально отлаженного механизма. А ведь они в отличие от него не были опытными техниками. Хорошая команда. И никаких разногласий, все трения остались за забором дома Виктора.
Он мычал что-то себе под нос, пока возился в темноте с ультракоротковолновым передатчиком, который должен был задействовать на дистанции резонансный жучок в кабинете Лазара. Он покрутил верньер, чтобы убедиться в обратном сигнале, выругался сквозь зубы, когда пропустил нужную волну, и начал все сначала. Нужно было поторапливаться, чтобы вписаться во временные рамки, которые он сам себе установил. А он терпеть не мог поторапливаться.
Он терял концентрацию. Ночная работа с приборами такого типа была похожа на вылазки ниндзя. Обычно это его успокаивало, но не в этот раз. Его мозг был перевозбужден, мышцы напряжены. Спина и ноги болели. И только ему стоило успокоиться и сосредоточиться на работе, как в голове проносились сексуальные образы, и псе летело к чертям.
У него уже было предостаточно тактильной информации о Рейн Камерон, но шутка заключалась в том, что он не мог ее контролировать. Все наваливалось на него единым потоком: запах, бархатистая мягкость кожи, ее улыбка. Это был какой-то ад на земле. Еще хуже, чем до того, как он с ней переспал.
