— Я не хочу, чтобы вы впутывали меня во что-то, чего я не понимаю. Какого черта вы сказали ему, что пришли ко мне на свидание?
— У меня не было выбора. Мои слова успокоили его подозрения. Иначе он бы всерьез заинтересовался, что я здесь делаю.
— Естественно, заинтересовался бы. Кстати, я тоже. Так что же вы здесь делаете? С первого момента нашей встречи вы как-то странно себя ведете.
— Я говорил вам, что пишу книгу и мне нужен местный колорит.
— Но это не причина бродить здесь, как… как вор!
В тот момент, когда прозвучало это слово, ужасное подозрение возникло в ее сознании. Краска отхлынула с ее лица, и девушка поняла, что Джонни заметил это. Он схватил Стефанию за плечи и увлек в заросли.
— Если вы сейчас же не отпустите меня, — прошипела она взбешенно, — я закричу! Теперь я догадываюсь, что вы замышляли…
— Успокойтесь! Иначе вы все испортите.
— И я намерена это сделать, если вы пришли за коллекцией Мароков!
Джонни прикрыл девушке рот ладонью.
— Пожалуйста! Вы все не так поняли. Я вовсе не вор. — Он склонился к ее уху. — Я вижу, что единственный способ заставить вас молчать — сказать правду. Но вы должны дать мне слово, что это останется между нами.
Стефания подняла голову и посмотрела в серые глаза Джонни.
— Кто вы? — спросила она тихо.
Пальцы Джонни разжались. Он отступил назад, пристально глядя на девушку и не отвечая ей. Наконец он сказал:
— Я — детектив. Ищу похищенные драгоценности.
— Но почему в замке?
— Потому, — медленно ответил он, — что у меня есть на это причина. Я уверен, что найду их именно здесь.
Клочья серых туч, гонимые ветром, открыли бледный лик луны, и в ее холодном серебристом свете Стефания с ужасом уставилась на Джонни.
— Я не могу в это поверить! — выдохнула она. — Детектив? Но что вы надеетесь здесь отыскать? Коллекция Мароков давно принадлежит этой семье…
— Я интересуюсь не их коллекцией, а известными драгоценностями, принадлежавшими раньше другим коллекционерам. Я знаю, что это будет шоком для вас, но теперь, когда я сказал вам часть правды, могу рассказать и остальное.
Понизив голос и оглядевшись, Джонни объяснил, что был нанят группой страховых компаний в качестве частного детектива. Его обязанность — найти драгоценности, украденные за последние несколько лет в различных странах. Ни одна из них не появлялась на черном рынке, и нет никаких указаний на то, что их распиливают на куски и продают по частям. Это свидетельствует только об одном: ювелирные изделия были куплены кем-то, кто хотел обладать ими исключительно ради их особой красоты.
— Такого рода любителей очень трудно выследить, — продолжил Джонни. — Они хранят вещи, как скупцы, а когда умирают, уносят свой секрет в могилу. Такие частные коллекции обычно тайно переходят из рук в руки. Помните ту газетную вырезку, которую я вам показывал пару недель назад? «Слеза Королевы»? Ее ведь так и не нашли, и не найдут, помяните мои слова.
— Но как все это связано с Мароками?
— Возможно, никак. Я лишь пытаюсь прояснить ситуацию.
Слабый бриз шевелил листву. Луна вновь скрылась за облаками. Стефания почувствовала, как мурашки пробежали по ее спине. Немного помолчав, она вновь заговорила:
— Тогда почему вы так интересуетесь Мароками?
— Потому что все улики, которые я обнаружил с тех пор, как приступил к этому делу, ведут меня сюда. Я почти уверен, что Карлос де Марок — тот человек, которого я ищу.
— Я в это не верю! — Слова выскочили против ее воли, и девушка поняла, как страстно они прозвучали, только когда увидела выражение лица Джонни. — Я имею в виду… он кажется таким благородным и честным… я уверена, что вы ошибаетесь.
— Тогда почему он так осторожен в отношении незваных гостей? Что он пытается скрыть?
— Но ведь в замке хранится бесценная коллекция, вы не можете ожидать, что он оставит все двери открытыми, не так ли?
— Нет, в этом таится нечто большее, чем просто опасение за коллекцию, — проворчал Джонни. — Я отдал бы, не раздумывая, свою правую руку, чтобы иметь свободный доступ в это место.
— Только не смотрите так на меня, — поспешно сказала Стефания. — Я и так достаточно сделала для вас сегодня вечером.
Англичанин вытащил сигареты, и, глядя на его лицо в свете горящей спички, девушка удивлялась, как она могла предположить, что он всегда должен быть таким добродушно-веселым и беспечным. Сейчас, бледный и решительный, с губами, поджатыми в тонкую линию, Джонни выглядел гораздо старше своих лет.
— Я лучше пойду в дом, Джонни. Я очень устала.
— Постойте, я хочу поговорить с вами. — Он прикоснулся к ее руке. — Послушайте, Стефания, эта работа многое значит для меня. Раскрытие такого важного дела позволит мне значительно продвинуться по службе. Кроме того, это положит конец грязному бизнесу.
— Но что я могу для вас сделать?
— Очень многое, если захотите.
— Я не собираюсь быть вашим шпионом!
— Я только хочу, чтобы вы держали уши и глаза открытыми, только и всего! Не можете же вы жить в доме и не узнать чего-нибудь интересного.
— Джонни! Нет! — Она отскочила от него. — Вы и так справились бы, даже не встретив меня. Вы ведь и раньше действовали в подобных ситуациях.
— Вы рассуждаете как ребенок. — Он подошел ближе. — Почему для вас имеет такое значение, виновны Мароки или нет?
Его вопрос застал девушку врасплох, и она возликовала, оттого что смогла быстро найти ответ:
— Потому что они мне платят за работу, которая очень многое значит для моего отца, и я хочу успешно ее завершить.
— Я тоже хочу успешно завершить свою работу. Господи, Стефания, если бы кто-то из Скотленд-Ярда попросил вас о помощи, вы же не отказали бы? Почему вы не можете так же отнестись и к моей просьбе? Полиция в Лиссабоне знает, кто я. Они могут за меня поручиться.
Внезапно Стефания устала от спора. Они могли до бесконечности перекидываться словами, но она ни за что на свете не назвала бы настоящую причину своего нежелания помогать ему. А причина была проста — она всего лишь стремилась защитить Карлоса. Хотя как можно защитить того, кто всем своим видом демонстрирует, что сам в состоянии постоять за себя? И вместе с тем Джонни вполне заслуживал ее помощи. Как и она сама, он был англичанином, так же, как и она, он боролся, доказывая свою способность заниматься и дальше своим любимым делом. И если бы она пообещала ему свою помощь, в этом не было бы ничего исключительного. Любая англичанка на ее месте поступила бы именно так.
— Хорошо, — спокойно согласилась девушка, — я понаблюдаю для вас. Но я уверена, что вы ошибаетесь.
