Прозвучал только один гудок, перед тем как она услышала голос Макса, глубокий и немного хриплый ото сна. Как всегда, сердце Клер совершило крошечный скачок при звуке его голоса.
— Это Клер. Прости, что разбудила, — извинилась она.
— А я не жалею, что ты меня разбудила, — сказал он и зевнул. — Я в любом случае собирался позвонить тебе, как только проснусь. Что-то случилось?
— Нет, ничего не случилось. Только что позвонила мама — она сегодня вечером она устраивает небольшой прием, и настаивает, чтобы я пришла.
— Меня пригласили? — спросил Макс с той ровной хладнокровной самоуверенностью, которая часто поражала и смущала ее.
Макс всегда чувствовал себя уверенно, в любой ситуации. Все выглядело так, как будто он знал, что это Альма настояла, чтобы Клер пригласила его, и в равной степени знал, что для Клер, будучи такой, какая она есть, будет очень трудно просить его об этом. Чем больше он, казалось, читал ее мысли, тем больше Клер пыталась препятствовать ему в этом. Она влюблена в Макса, но он не любит ее. Если он узнает что … Он лишь пожалеет ее, и тут же прекратит видеться с ней.
— Ты не возражаешь?
— Мне нравится ваша семья. Почему я должен возражать?
— Люди говорят о нас.
— Какого черта я должен думать о том, что говорят люди, — сказал он спокойно, потом снова зевнул. — Во сколько начало?
— В семь.
— Ну конечно. Все начинается в семь. У меня сегодня очень напряженный график, дорогая. Я должен уехать из города, и мне придется сократить эту поездку до минимума, чтобы успеть сначала заехать к себе, потом к тебе, а затем в дом твоих родителей. А что, если я сразу приеду к тебе, чтобы собраться на прием? Это доставит тебе очень большое беспокойство? Зато я сэкономлю почти сорок пять минут на передвижениях.
Сердце Клер снова совершило этот глупый маленький скачок при мысли о том, что он воспользуется ее ванной, чтобы принять душ, а потом будет переодеваться в ее спальне.
— Нет, никакого беспокойства, — сумела вымолвить она. — Хорошая идея. Во сколько ты приедешь?
— Около шести. Ты уже будешь дома?
— Да, конечно.
Придется поспешить, но Клер решила, что все успеет. Обычно сборы не занимали много времени, к тому же есть несколько минут, чтобы вымыть волосы перед работой. Все получится.
— Тогда увидимся вечером.
День выдался страшно напряженный; да еще и звонок Альмы по телефону задал тон на весь день. Как бы Клер ни спешила, казалось, все равно казалось, была на шаг позади. Даже обычные повседневные обязанности обрастали какими-то сложностями. Часть ее работы заключалась в том, чтобы ограждать Сэма от ненужных звонков — это означало, что она должна справиться с ними самостоятельно, и возникли некоторые дела, которые просто невозможно отложить на следующий день. Клер работала без обеда, пытаясь не мучиться вопросом, где сейчас Макс, и мечтая находиться с ним везде, где бы он ни был.
Был полдень, когда специальная служба доставила документы с экстренной переоценкой, и медленная улыбка расплылась по лицу Сэма, когда он прочитал их. Жестом наивысшего удовлетворения он отбросил сообщения на стол, и отклонился на спинку стула, забросив руки за голову.
— Дела обстоят даже лучше, чем я надеялся, — сообщил он Клер. — Недвижимость за прошедший год возросла в цене в четыре раза. Мы в безопасности, а то я уж всерьез начал волноваться. Продажа акций принесла нам большой доход, хотя сплав еще даже не разработан. Кто-то определенно подбирается к нашей компании, но они ее не получат. Взгляни на документы по переоценке.
Клер прочитала бумаги и поразилась, насколько взлетела стоимость земли. Интуиция не подвела Сэма и на этот раз. Просто мистика какая-то, но все его рискованные предприятия, казалось, превращались в золото. Он купил землю просто для защиты от инфляции, и теперь эта земля, вероятно, окажется именно тем, что оградит компанию от попытки враждебного захвата, и Сэму не придется связывать себя правительственными инструкциями, прежде чем он закончит свои исследования.
Как назло именно сегодня Клер пришлось почти на двадцать минут задержаться в офисе. Было уже пятнадцать минут седьмого, когда она влетела в свою квартиру, и, сбрасывая одежду, помчалась в спальню. Она выскочила из душа, вытерлась и надела халат, когда позвонили в дверь. Клер прижала руки к чистому лицу, жалея, что у нее не хватило времени хотя бы слегка нанести косметику, но теперь уж ничего не поделаешь.
— Я сегодня поздно ушла с работы, — сбивчиво объяснила она, открывая дверь Максу. — Сейчас принесу свежие полотенца, и ванная в твоем распоряжении.
Он захватил с собой другой костюм, свежую рубашку и небольшой дорожный набор. Щетина затемняла подбородок, но улыбка была безмятежной.
— Не волнуйся, мы приедем вовремя, — заверил он, входя за ней в спальню.
Он положил одежду на кровать и отнес набор в ванную, в это время Клер достала чистые полотенца. Вернувшись из ванной, Макс снял с плеч пиджак и бросил его поперек кровати, затем начал развязывать узел галстука. У Клер внезапно перехватило дыхание, она отвернулась, присела у туалетного столика, взяла щетку и провела ею по волосам, совершенно не отдавая себе отчета в своих действиях. Она пыталась не таращиться в его сторону, но краешек зеркала отразил его, и не было никакого способа заставить себя отвести глаза. Макс вытащил рубашку из брюк, потом расстегнул ее и снял. При всей своей худощавости, он оказался неожиданно мускулистым, гладкие мышцы его накачанного торса слегка напрягались при движении. Клер была зачарована открытием, что завитки, покрывавшие грудь Макса, оказались темно каштановыми, а не светлыми, хотя она могла бы догадаться, потому что его брови и ресницы были темно-каштанового цвета, создавая поразительный контраст с золотистыми волосами, обрамляющими сверкающие глаза.
К счастью, он не сбросил брюки, хотя Клер и не удивилась бы, если б снял. Определенно, он очень комфортно чувствует себя обнаженным перед женщиной, и не имеет никаких причин стыдиться своего тела. Он был красив, еще более красив, чем в ее мечтах, тело слегка покачивалось с гибкой силой, которая обычно скрывалась под одеждой.
Макс снял с вешалки брюки и забрал их с собой в ванную. Клер вспомнила о том, что надо спешить, только когда услышала звук льющейся воды. Она приступила к макияжу, но руки дрожали, и девушка дважды неряшливо нанесла на глаза тушь, прежде чем сделала все правильно. Душ затих, и воображение тут же нарисовало образ Макса, как он стоит там обнаженный, и вытирается ее полотенцем. Горячий румянец залил щеки. Пора перестать думать о нем! Иначе она превратится в слабонервную развалину, вместо того, чтобы собираться на прием.
