Ро Фоли - Роковая Женщина

– Пока твои подчиненные не ушли, пусть врач осмотрит всех. Уж очень неважно выглядят бедняги!

О'Тул сразу же передал просьбу Поттера доктору.

Когда детективы подошли к сидящим на сцене, те немного оживились. Мелисента поспешно стерла с лица Остатки крема. Остальные с надеждой взглянули на высокого, представительного красавца-лейтенанта.

– Леди и джентльмены, – представился он, – я – лейтенант О'Тул, сотрудник управления по расследованию убийств. Мне поручено вести это дело, и я должен поговорить с каждым из вас. Я задам несколько важных вопросов и уверен, что вы окажете мне посильное содействие. Где было бы удобно говорить с вами с глазу на глаз?

– В моей гримерной, – любезно предложила Мелисента.

– Благодарю. Да, еще! Пусть кто-нибудь принесет мой плащ. – Последняя просьба была обращена к одному из полицейских.

О'Тул еще раз внимательно оглядел всех:

– Хочу спросить сразу. Кто из вас может хоть что-то сообщить мне об убийстве миссис Евы Грант?

Торнтон поднял голову:

– Нет смысла тратить время, лейтенант. Касс Грант задушил когда-то Мейтленда Фредерика. Точно так же он задушил и Еву. Больше некому.

– Кто вы? – спросил О'Тул.

– Торнтон Грант. Если вам нужны мотивы убийства, пожалуйста, я их назову. Вчера я сделал фатальную ошибку, объявив своему двоюродному брату, что Ева собирается выйти за меня замуж.

О'Тул посмотрел на Касса, потом перевел пристальный взгляд на Торнтона:

– Примите мои соболезнования. Произошла ужасная непостижимая трагедия. Но у вас есть неопровержимые доказательства вашего тяжкого обвинения?

– Доказательства? Боже правый! Касс Грант убил однажды, почему бы не убить еще раз?

– Если это – все, – прервал его О'Тул, – то мы продолжим разговор с вами позже. Есть желающие еще что-либо сказать?

– Кто-то пытался... – начал Коллинж, но лейтенант прервал писателя.

– С вами мы побеседуем через минуту, господин Коллинж. Остальных я прошу остаться и не разговаривать между собой. Я постараюсь сделать все, чтобы отпустить вас домой как можно быстрее. Если вы согласны мне помогать, то это значительно ускорит расследование.

Он кивнул полицейскому, который стоял на охране; дисциплинированный сержант придвинул стул и сел, скрестив ноги.

– Да, кстати. Возможно, кто-то знает хоть что-нибудь о семье Евы Грант?

Поттер положил руку на плечо костюмерши:

– Я думаю, – как можно мягче сказал он, – что эта женщина – ее мать.

– Теперь для нее это неважно, – печально промолвила костюмерша. – Я всегда держалась в тени, чтобы не навредить дочери. Моей Элли. Моей прекрасной Еве. Гранты – такое богатое и респектабельное семейство. Моя девочка боялась, что я им не понравлюсь. И сейчас, когда Ева снова собралась замуж, она не хотела, чтобы я жила вместе с ней. А как вы догадались, что я – ее мать?

– Неуловимое фамильное сходство, – сказал Поттер.

О'Тул взял блокнот, и они вместе с сержантом и Поттером проводили мать Евы в гримерную Мелисенты Кролин.

В отличие от просторной уборной Евы, у знаменитой примадонны было очень тесно. Везде в беспорядке разбросаны костюмы, обувь. На столе – косметика: всевозможные тюбики, кисточки и баночки. Из мебели – только обшарпанный стол и старое кресло.

Больно было смотреть, как пожилая, убитая горем костюмерша собирала со стульев одежду и аккуратно развешивала ее на плечики. Убрав гримерную Мелисенты Кролин, она села на стул перед зеркалом. Ее руки лежали на коленях ладонями вверх, серое лицо напоминало безжизненную тупую маску.

– Как ваше имя?

– Симмонс. Миссис Берн Симмонс. Ева – моя родная дочь. Ее настоящее имя – Элли Вое. Она – ребенок от первого брака.

Вдруг миссис Симмонс с размаха ударила кулаком по колену:

– Я не должна была оставлять ее ни на секунду. Но мисс Грант попросила найти булавки для жакета, и я пошла в гладильную. Там всегда такой бедлам, и мне потребовалось минут десять, чтобы найти злосчастные булавки.

– А когда вернулись, вы обнаружили свою дочь... – О'Тул запнулся...

Жестокий спазм перехватил горло матери при воспоминании о мертвой Еве. Детектив видел, что она не в состоянии произнести ни слова.

После долгой паузы костюмерша медленно заговорила.

– Кто-то пытался запугать ее. Все последнее время происходило что-то зловещее. Я изо всех сил старалась защитить ее.

– А вы знаете, кто бы это мог быть; почему шантажировали и запугивали вашу дочь?

– Нет. – Она помолчала и уверенно повторила: – Нет. Не знаю.

– Мисс Кролин слышала, как ваша дочь беседовала с кем-то перед началом репетиции, – заметил Поттер.

– Я ничего не знаю.

– Но она слышала голоса.

– Возможно, Ева говорила со мной.

– Откуда у нее этот синяк на руке?

– Наверное, это сделал убийца. Поттер недовольно покачал головой:

– Синяк был закрыт массивным золотым браслетом уже в первом акте. Думаю, он появился до того, как Ева вышла на сцену.

– Тогда я не знаю. – Голос костюмерши задрожал.

– Миссис Симмонс, -1– начал осторожно О'Тул, – кто-то задушил вашу дочь всего несколько минут назад. Ради всего святого! Вы что, стараетесь защитить убийцу?

– Нет! – прохрипела она. – Но я уже ничем не могу ей помочь. И даже себя я не могу защитить.

– Почему вы боялись оставлять дочь одну? – настойчиво допрашивал О'Тул.

Миссис Симмонс долго думала, прежде чем ответить. Женщину никто не торопил, детективы наблюдали за выражением ее лица.

– Я уже говорила. Кто-то упорно запугивал Еву. – Чувствовалось, миссис Симмонс очень тщательно подбирает слова. – Неизвестный проник в гримерную и уничтожил все цветы. Потом положил дохлую мышь в баночку с кремом, насыпал стекло в пудреницу. А ведь это могло изуродовать мою девочку, мою красавицу Элли.

Вспомнив обезображенное лицо задушенной дочери, костюмерша закрыла лицо руками и зарыдала в голос. Открылась дверь, О'Тул раздраженно оглянулся, но тут же успокоился, увидев доктора. Врач осмотрел мать убитой, потрогал пульс, затем отвернул рукав платья, протер руку спиртом и сделал укол.

– Ее необходимо немедленно отвести домой. Сейчас миссис Симмонс опасно допрашивать, она очень слаба, – твердо сказал врач.

– Но я... – возразила было несчастная и тут же умолкла.

О'Тул приказал кому-нибудь из полицейских отвести костюмершу домой. Они продолжат разговор с ней завтра.

Когда миссис Симмонс ушла, О'Тул, сокрушенно покачав головой, сказал:

– Костюмерша многое знает, но предпочитает скрывать. Бьюсь об заклад, что она может назвать убийцу, но, кажется, до смерти напугана. И все-таки я вытяну из нее правду завтра, когда бедняга придет в себя. Надо внушить ей, что только так она сама может себя обезопасить.