стараясь почти не касаться меня. Каждое его движение было мягким и бережным, словно я могла рассыпаться в его руках, как слишком сильно сжатый хрустальный бокал. Повинуясь какому–то неведомому инстинкту, я прижалась к нему всем телом, стараясь не думать о том кто он, что я чувствую, что будет дальше с нами со всеми: мной, Дрейком. Есть только этот момент. Его дыхание на моих губах, руки слегка сжимающие мою талию. Я неотрывно смотрела в его глаза, изо всех сил стараясь не утонуть в них. Они похожи на холодное море ранним утром. Чистое, манящее окунуться. Губы потянулись к его губам –мягким, настойчивым, обещающим страсть всепоглощающую, крепкую, настоящую, взаимную. Я послушно следовав за ним, заданному им ритму, и мне не хотелось бунтовать как раньше, напротив –хотелось подчиниться, сдаться в плен, остаться там навечно, наслаждаться его силой, его безгранично властью надо мной, и это было прекрасно. Бесконечный бунт во мне успокоился, по крайней мере на какое –то время. Руки Кейна сжали меня чуть сильнее, и у меня вырвался стон, не то удовольствия, не то боли, но мне кажется, что это было нечто общее и неделимое во всем, что касается этого мужчины, который смешал мне все на свете. Постоянная борьба во мне не дает покоя –остаться рядом с ним, или бежать не оглядываясь? Наверное, я слабая не только физически, но и внутренне, иначе давно приняла бы решение.
Странно было ощущать себя в его руках. Это казалось пугающе естественным, будто он всегда касался меня, всегда целовал. Мой инстинкт самосохранения молчал как партизан, что было еще более странным.
На секунду перед глазами мелькнуло измученное болью лицо Дрейка, и я неосознанно отпрянула от Кейна. Стало так противно от себя самой. Двое мужчин неравнодушных ко мне, и я – неизвестно кто, простая девушка, которая не заслуживает никого из них.
–Вайолет, что такое? –растерянно спросил Кейн.
–Мне действительно пора идти, –я быстро слезла с его колен и решительно направилась к двери, и не успел Кейн опомниться, как я уже вышла в холодный и темный коридор, освещаемый лишь лампой под высоким потолком.
Игнорируя смешок охранника, я как можно быстрее направилась к лифту. Еще минута, и он нес меня обратно на этаж лазарета. Я вернулась незамеченная никем, хотя мне показалось, что прошла целая вечность.
Укутавшись в шерстяное больничное одеяло, пропахшее дезинфицирующими средствами, я постаралась не думать ни о чем и ни о ком. Единственная мысль, которая никак не покидала меня –необходимо побыть одной. Совсем. Желательно в моей квартире. Теперь я скучаю даже по ее не слишком роскошной обстановке, но, она мне напоминает о прошлом, в котором не было такого количества проблем и страхов. Была лишь работа от звонка до звонка, моя семья.
Выудив плеер из –под подушки, я снова включила Ave Maria Каччини, и отдалась музыкальной гармонии и совершенству голоса исполнителя, мастерству композитора. Удивительно, что в мире, где есть такие прекрасные вещи, есть и такая всепоглощающая слепая ярость, разрушающая города, жизни, ломающая судьбы тех, кто уцелел под ее натиском.
Слушала музыку до тех пор, пока не сел аккумулятор, и все не погрузилось в оглушительную тишину. Постепенно я погрузилась в тяжелую дрёму без снов. Утро встретило меня пронизывающим холодом. Одеяло упало на пол, и мне показалось, что меня окатили ведром холодной воды.
Едва я пришла в себя, как на пороге лазарета появился мой командир, держа в руках какой –то листок. Быстро встав с постели, я вытянулась по стойке "смирно".
–Вольно, солдат, –командир
Стайлз слегка улыбнулся, –держи, это увольнительная на неделю. Отдохни и возвращайся, тебе нужно тренироваться.
–Есть, –четко ответила я, еще хриплым после сна голосом, –разрешите просьбу?
–Да.
–Могу я сменить личного тренера, или же вовсе отказаться от него и тренироваться вместе со всеми?
–Ты понимаешь, для чего тебе был назначен личный тренер?
–Да, чтобы я улучшила свои боевые навыки.
–Вот именно, и если ты считаешь себя достаточно сильной, то можешь отказаться от дополнительных тренировок, но перед этим пройдешь экзамен. Сдашь его, и тренируйся уровне со всеми. Мне не нужно слабое звено в команде.
–Да, командир!
Стайлз кивнул, и вручив мне листок ушел. Я же должна выполнить обещание, данное Кейну. Я не буду видеться с Дрейком. По крайней мере в стенах академии. Так будет честно. В тот же день я собрала сумку, и показав на выходе листок с увольнительной поспешила в город. Внешне все было так же. Те же улицы, дома, достопримечательности, те же лавочки, те же маршрутные автобусы. Только другая я. Нет ложных надежд, ожиданий. Другие цели, стремления, и полный сумбур в душе. В кармане было немного денег, которые мне успел запихнуть в карман Маус. Мы встретились около казарм. Он был как всегда весел, улыбчив и жизнерадостен.
–Эй, Вайолет! –окликнул он меня, –мы с ребятами скинулись, в общем –вот!
Он с торжественным видом протянул мне сложенный пополам конверт. Я уже догадывалась, что там, поэтому упрямо сунула руки в карманы.
–Не глупи! Тебе нужно на что –то жить! Тем более что получки еще не было! –не дожидаясь моего ответа, он сунул конверт в карман моей сумки, –поправляйся!
Похлопав меня по плечу, Маус ушел обратно в казарму. От чего –то это похлопывание прибавило мне надежды, что все еще может наладиться, и Дрейк не единственная причина моего пребывания здесь. Все –таки причина привязанности ко мне Кейна, а тем более моей к нему остается для меня загадкой из загадок. Надеюсь, что смогу разобраться в этом, пока отдыхаю дома.
Пройдя немного пешком, я пересела на трамвай, и сделав круг по городу, вышла около моего дома. Живя не в самом благополучном районе, я с детства научилась внимательности и осторожности, поэтому оглядев пространство вокруг на предмет подозрительности, я быстрым шагом направилась домой. Квартира встретила меня затхлым воздухом и запахом сырости, но все же это были родные запахи, к которым я привыкла с самого детства. Впустив морозный воздух через распахнутые окна, я не раздеваясь присела в гостиной на старый диван. На нем еще остались следы от папиных сигарет, он часто и много курил, чем очень злил маму. Каждый раз обещая курить на площадке, он как на зло снова прожигал диванную обивку.
Воспоминания кололи больно, метко, страшно. Поскорее заперев окна, я вошла в спальню, расстелила постель, сняла с себя форму, и надела любимую пижаму. Когда –то давно мама подарила ее на день рождения. Она
