— Вот мы и решили, что вам тоже стоит взглянуть, — сделал заключение Сэнфорд.
Он достал из коричневого пакета фотографии. Сердце Джули заколотилось, но она постаралась справиться с волнением и протянула руку, чтобы взять снимок. Молодая женщина взглянула, потом посмотрела на детективов. Джули понимала, что ее реакция говорит сама за себя. Они что, шутят?
— И это все?
— Я предупреждал, что фотография плохая. Должен заметить, что после этого прискорбного происшествия отель сменил свои охранные камеры на улучшенные модели и вообще подновил всю систему.
Джули снова посмотрела на фотографию и расстроенно покачала головой:
— Это может быть кто угодно.
— Вы его не узнаете? — спросила на всякий случай Кимбалл.
— Даже приблизительно.
— Фотографию увеличили, — настаивал Сэнфорд, — так что она все-таки лучше, чем видео. Посмотрите еще раз. Вглядитесь.
Джули вгляделась, но это было бесполезно. Вместо лица на снимке оказалось пятно из света и тени. Это, безусловно, был мужчина, но ничего другого различить не представлялось возможным. Она вернула снимок Сэнфорду:
— Мне бы очень хотелось назвать вам имя этого человека, поверьте.
— Ну, что же… Попытаться все-таки стоило, — Сэнфорд положил фотографию в конверт.
— Вы еще кому-нибудь этот снимок показывали? Другим свидетелям?..
— Мы послали фотографию факсом и по электронной почте, — сказала Кимбалл. — Дамы из Нэшвилла отозвались сразу. Они ничего сказать не смогли. Ответ из Калифорнии ждем. Там сейчас раннее утро.
— А как насчет Дугласа Уиллера?
Сэнфорд кивнул:
— Нам пришло в голову, что преступник мог когда-нибудь работать в «Уиллер Энтерпрайсиз» и затаить зло на своего бывшего босса. Мы попросили мистера Уиллера приехать и взглянуть на фотографию. Он переадресовал нас к своему адвокату. Со вчерашнего дня у него новый адвокат.
Кимбалл фыркнула, причем в этом фырканье можно было услышать отвращение:
— Дерек Митчелл. Кара небесная.
Джули постаралась, чтобы ее лицо ничего не выразило.
— Почему?
— Он часто выходит победителем в противостоянии с обвинением.
— Нет, не это. Я имела в виду, с чего это вдруг Дуглас нанял нового адвоката?
Детективы промолчали, но Джули показалось, что этот вроде бы невинный вопрос вызвал у них интерес.
— Такое впечатление, что Уиллеры нервничают. Разве не так? — она повернулась к Кимбалл.
Роберта и ее напарник переглянулись, и Сэнфорд тут же встал. Он извинился и сказал, что ему нужно позвонить.
— Прошу прощения, я ненадолго.
Когда он вышел и женщины остались наедине, Джули улыбнулась Роберте:
— Такое впечатление, что вы понимаете друг друга без слов. Я это уже не раз замечала.
— Мы с Гомером работаем вместе уже два года, но мне самой кажется, что значительно дольше. Когда нас поставили в пару, мы сразу нашли общий язык. Наши методы расследования и характеры хорошо сочетаются.
— И все же вы такие разные…
— С этим спорить не буду, — рассмеялась Кимбалл. — Черный, белая. Мужчина, женщина. Женат, не замужем. Высокий, подтянутый и маленькая толстушка. Может быть, все эти различия нам и помогают?
Джули внимательно посмотрела на детектива и спросила:
— И кто же тогда вы?
— Я маленькая толстушка.
Джули улыбнулась:
— Вы хороший полицейский или плохой полицейский?
Кимбалл, ничуть не обидевшись, рассмеялась:
— Где вы покупаете одежду?
— Простите, не поняла…
— В каких магазинах вы одеваетесь? Вы всегда выглядите так… стильно.
— Спасибо.
— Разумеется, если бы я надела такое же маленькое черное платье, это стало бы настоящим кошмаром, — добродушно и самокритично сказала Роберта.
Она взяла в руки бронзовое пресс-папье в виде бульдога, эмблемы университета Джорджии, и молча крутила его в руках, одновременно наблюдая за Джули. Наконец Кимбалл ответила на главный вопрос:
— Мы оба хорошие полицейские.
Джули глубоко вздохнула:
— Полагаю, это ваша взаимная уверенность.
— Да, надеюсь.
— Что вы будете дальше делать с этой видеопленкой и с фотографией?
— Продолжать ее показывать. Может быть, кто-нибудь все-таки узнает этого человека и либо снимет с него подозрения, либо укрепит нас в них. Мы смотрим все пленки, сделанные в тот день и три предшествующие. Отель хранит видеозаписи четыре дня, потом делает новые поверх старых, так что это все, что есть в нашем распоряжении. Техники рассматривают эти пленки кадр за кадром. Надеются еще раз заметить этого типа. Если им это удастся, он сразу встанет на первое место в списке подозреваемых. Ведь для того, чтобы осуществить задуманное, он должен был знать, как ему уходить из отеля, сколько времени займет переодевание на лестнице и успеет ли он убраться до того, как поднимется шум.
— Да. Этот человек должен был осмотреть место будущего преступления.
Свидетельница употребила профессиональное выражение, и Кимбалл рассмеялась. Услышав следующий вопрос Роберты, Джули несколько растерялась.
— Что вы думаете о Крейгтоне Уиллере?
— Я не скрываю свое мнение о нем. Я думаю о Крейгтоне плохо.
— Мы слышали от вас намеки на то, что он безусловно причастен к этому преступлению.
Джули молчала.
— Ваши намеки были так же очевидны, как торнадо силой пять баллов. Мы со Сэнфордом оказались бы круглыми дураками, если бы пропустили их мимо ушей.
— Я не считаю вас дураками.
Роберта положила пресс-папье на стол, сложила руки на животе и взглянула Джули в глаза:
— Вы хорошо знаете Крейгтона?
— Мое мнение основано на том, что говорил мне Пол, но личные впечатления только подтверждают его слова.
— Какие личные впечатления?
— Минимальные, но Пол был приверженцем семейных ценностей. Праздники. Дни рождения. Все такое в этом духе.
— Вы полагаете, что Крейгтон способен на убийство?
Джули Рутледж полагала, что способен, но не могла сказать этого вслух — оснований для такого заявления у нее не было. Только неприязнь к Крейгтону. Пол намекал на то, что его племянник жесток и эгоистичен, а ее собственная интуиция насчет его сущности говорила, что она права, но это ведь всего лишь субъективное ощущение, возможно, ошибочное. Поэтому отвечать на прямой вопрос Джули не стала и, в свою очередь, спросила:
— А как думаете вы, мисс Кимбалл?
— Честно? Я полагаю, что на убийство способен любой человек. Что касается конкретно Крейгтона Уиллера, я считаю, что он весьма непростой человек, — Кимбалл нахмурилась. — Но это уж очень явно — убить дядюшку, после смерти которого наследуешь такие деньги.
