Но эту опасность она не выдумала! Здесь не было бакалейщиков, и как она могла вообще счесть их таковыми? Бастьен Туссен торгует курятиной? Баронесса Моника фон Руттер покупает свои платья от-кутюр и великолепные бриллианты на выручку от продажи соевых бобов?
— Идиотка! — воскликнула она вслух. Ей позарез надо было выбраться отсюда как можно скорее, прежде чем они решат, что она им мешает. Она убежала из обеденного зала сразу же, как только услышала свое имя посреди немецкой речи, и даже не стала останавливаться, чтобы дослушать. Ей крайне важно было зайти в Интернет до того, как кто-нибудь ее поймает. Барон фон Руттер — человек милый, он вряд ли позволит им причинить ей вред. Если только он не такой же посторонний для них, не ведающий, что здесь на самом деле творится.
Ее чемодан стоял на дне шкафа. Она принялась швырять в него одежду Сильвии, в том числе испорченную шелковую блузку и порванные чулки. Все просто: она скажет месье Хакиму, что получила сообщение от соседки по квартире, что ее бабушка очень больна, и ей необходимо немедленно лететь домой к родным. Она даже может сказать, что билет на самолет компании «Эйр-Франс» уже заказан и что до рейса остается меньше двенадцати часов. Как раз достаточно времени, чтобы вернуться в Париж, побросать в сумку вещи и улететь домой. В первый раз за всю свою взрослую жизнь Хлоя была напугана по-настоящему.
Ей нечего было надеть для поездки. Она выбрала самое простое из платьев Сильвии — обтягивающее черное, с запахом, который оставлял слишком открытой ложбинку между грудей, но она стянула ткань и заколола булавкой. Под платьем было французское черное кружевное белье, достойное любовницы миллиардера, и, если ей придется опять надеть слишком тесные туфли на высоких каблуках, она закричит.
Но она их наденет, если хочет выбраться отсюда живой. Она сумеет не выдать своей паники — она никогда не умела правдоподобно лгать, но ставки никогда и не были столь высоки. «Просто думай, что это твоя роль в спектакле, — сказала себе она. — Ты — Бланш Дюбуа, а это — «Трамвай «Желание».» Нет, здесь нужен кто-нибудь более самостоятельный! Она не собиралась надеяться на добрых незнакомцев, которые придут ей на помощь.
Вещи в чемодане высились бесформенной грудой, но ей было все равно. Она прошла в ванную, сгребла туалетные принадлежности в расшитую сумочку Сильвии и вернулась в комнату, чтобы бросить ее к остальным вещам и закрыть чемодан.
— Куда-то собралась? — В открытом дверном проеме стоял Бастьен Туссен и медленно цедил слова.
Хлоя Андервуд уставилась на него как на своего палача, промелькнуло в голове у Бастьена. Ее охватила паника, мучительная, бессмысленная паника, еще одно свидетельство того, что она невинная овечка, случайно попавшая в этот водоворот. Вот только Бастьен не верил в случайности.
Это все равно что оказаться в зеркальном лабиринте, подумал он. Трудно сказать, где находится оригинал среди всех этих отражений. Оказалась ли Хлоя здесь случайно? Или она — неопытный агент? Или очень опытный агент и притворяется, что оказалась здесь случайно? Или притворяется неопытной?
Время убегало стремительно, а для выяснения истины существовал только один способ. Причинить ей боль — нет, это не дало бы ему ничего, она натренирована выдерживать боль и не выдаст больше, чем захочет выдать.
Но есть другие, гораздо более приятные способы узнать то, что ему необходимо. Он пинком захлопнул дверь у себя за спиной, наблюдая, как растет в ее глазах тревога.
Он знал, где расположены камеры слежения, — он нашел их все прошлой ночью, когда обыскивал ее комнату. Они перекрывали почти все пространство, включая кровать и ванную, и он не сомневался, что, даже если сейчас к экранам не прильнула жадная до зрелищ аудитория, все равно запись будет впоследствии просмотрена. От него ждали захватывающего шоу — Хакима и компанию не так-то легко удовлетворить.
Однако это не означало, что он сам нуждается в аудитории. В комнате был один угол, ниша, располагавшаяся почти что вне пределов досягаемости камер, и там стоял позолоченный комод времен Людовика XV. Возможно, он даже не был подделкой.
Хлоя застыла посреди комнаты, но, когда он направился к ней, нервно отшатнулась. Она думает, что знает, кто он такой, на что он способен. Да она и половины не знает.
Бастьен открыл стенной шкаф, в котором скрывался телевизор, и включил его. Довел звук до предела громкости, а затем принялся переключать каналы, пока не набрел на то, что искал. Хаким круглые сутки крутил по своей сети жесткое порно, и стоны симулированного наслаждения наполнили комнату.
— Что вы делаете? — поразилась ошеломленная Хлоя, отводя взгляд от широкого телевизионного экрана. Двое мужчин трудились над женщиной, не самая интересная из сексуальных фантазий, но шума достаточно, чтобы заглушить большую часть их разговора.
Бастьен, не отвечая, снял пиджак и швырнул его на кресло. Он был на границе поля видимости камеры, а звуки, издаваемые телевизором, должны перекрывать все, что будет здесь говориться.
— Иди ко мне, — велел он.
Точно так же он мог бы приказать ей спрыгнуть с крыши. Хлоя замотала головой:
— Я не знаю, что вы тут делаете, но хочу, чтобы вы ушли.
— Иди ко мне.
Хлоя бы не сдвинулась с места, если бы сама этого не хотела. Бастьен прекрасно подготовил почву — она была загипнотизирована им, и он это знал. Хорошо, что он не закончил то, что начал в машине, — это стало его преимуществом. Она боялась, но ее тело по-прежнему ощущало власть возбуждения. И оно было сильнее ее страха.
Хлоя сделала маленький шажок к нему, но она еще была в поле видимости камеры.
— Я не люблю смотреть порно, — сказала она, стараясь говорить спокойно. Но голос выдавал ее напряжение.
— Я и не думал, что любишь. Все вы, американки, шарахаетесь от сексуальности.
— Я совершенно нормально отношусь к сексуальности, — выпалила она, мгновенно позабыв свой страх, чего он и добивался. — Я не маленькая закомплексованная американская девственница, что бы вы ни думали обо мне.
— Тогда иди ко мне.
Хлоя не замечала, что он понемногу отодвигается назад, выводя ее за пределы обзора камеры. Впрочем, она опять-таки могла и не знать, что в комнате есть камеры, что они есть в каждой комнате этого перестроенного замка.
Она направилась прямо к нему, расправив плечи, точно готовясь к сражению.
— Я не боюсь вас, — заявила она.
— Конечно боишься, глупышка, — улыбнулся он. — Это необходимая часть развлечения. — Его рука легла на ее шею, проскользнув под тяжелой гривой волос, и притянула ее лицо к его лицу. Она смотрела на него снизу вверх, в широко раскрытых глазах ее была паника, и он почувствовал что-то вроде… Жалости? Сострадания? Милосердия? Здесь не было места подобным чувствам.
