– Ты красивая, Софья, – сказал Демид. – Мне никогда не удавалось рассмотреть тебя вживую так, как хотелось, пристально, чтобы не оставить без внимания ни одного миллиметра. Только на фото. Хотелось убедиться, что это не камера, свет, ретушь… Не верилось, что в реальной жизни может существовать нечто столь совершенное.
Софья смотрела на него, как завороженная. Даже руку на грудь положила, чтобы удержать сердце в узде. Чернов умеет говорить такие вещи? Держите меня четверо.
– Теперь я убедился.
Софья рвано вдохнула открытым ртом. Чернов опытный сердцеед. Он всегда добивался своего, оставляя за собой завалы разбитых женских сердец. Софья никогда не понимала, как можно отдать себя целиком и полностью другому человеку, мужчине, не оставив себе самой даже кусочка. Ведь должно же быть элементарное чувство самосохранения. А вот теперь поняла. Чернов был опасен. Очень опасен.
– Я бы хотела, чтобы ты судил обо мне не по внешним данным, а по делам.
Демид не ответил. Просто продолжил смотреть на нее внимательно и задумчиво.
Софья глянула в окно автомобиля. Совсем рядом блестящая яркая колибри пила нектар из орхидеи. Шустрые крылышки жужжали, делая птичку похожей на крошечный вертолет.
В зеркале заднего вида мелькнула фигура, и Софья оглянулась. По дороге спешно шагала женщина в простой одежде и с двумя корзинами, покрытыми тканью. Вероятно, одна из работниц, намывающих золото. Приближаясь, она поставила ношу на землю и замахала призывно руками.
Демид нахмурился и открыл дверь:
– Подожди здесь.
Ага, пусть женой своей помыкает, когда она появится. В смысле, не фиктивная. Софья нажала на ручку и вышла из машины в объятия теплого влажного воздуха. Широкими шагами Демид дошел до незнакомки.
– Ой, здравствуйте, здравствуйте, – затараторила она, запыхавшись, хватая воздух. – Как я рада, что застала вас. Юнна позвонила в рабочую будку. Пока собрала да сложила, думала, все не успею.
Демид, нахмурившись, глянул на корзину, которую женщина настойчиво протягивала ему:
– Что это?
– Еда, конечно, – не дождавшись от Чернова, незнакомка обернулась к Софье, – Ну, хоть вы скажите, Софья Андреевна. Юнна все рассказала про отзывчивость вашу и договоренность. Примите от нас хотя бы малую благодарность.
– За жакет? – Демид как будто попал в параллельную реальность – в ней было принято платить одеждой за еду и едой за одежду. Если бы кто-то предложил оплатить лот акций "Лекто" парой пиджаков, у Демида для него нашлись бы очень интересные и красочные слова.
Женщина вдруг вся подобралась, одернула платье и приподняла строго брови, так что Чернов чуть заметно поморщился – точно такое же выражение лица обычно было у его главного бухгалтера, когда он требовал оплатить счета, особенно связанные с приобретением недвижимости:
– Не жакет, молодой человек, а за приветливость и милое отношение.
– За милое отношение у вас принято платить?
– Вы грубиян, – женщина насильно всунула ему в руки корзину и глянула на Софью: – Бедная моя лапушка, и вам предстоит терпеть его всю жизнь.
Чернов оскалился в 32 зуба и приподнял брови, глядя на Софью, как заправский киношный злодей.
– Спасибо большое, – улыбнулась Софья и приняла вторую корзину. – Я очень вам благодарна. Можем мы с вами ещё как-нибудь совершить такой же обмен? У меня с собой много одежды и …
– Не можешь, – Демид забрал у нее корзину, обе поклажи поставил к ногам. Затем снял с пальца кольцо и протянул женщине: – Возьмите, это платина, должно хватить. Спасибо за еду.
Глаза женщины широко распахнулись, а рука задрожала. Человеку, который занимается добычей золота в реке, должен быть понятен такой формат оплаты, подумал Демид. Но женщина вдруг заплакала и упала к его ногам:
– Мой господин, – с трудом сквозь рыдания разобрали они с Софьей. – Мой господин. Спасибо, спасибо.
Чернов моргнул. Параллельная реальность, чтоб ее. Дурдом. Поднял женщину на ноги, отряхнул с подола траву:
– Послушайте, все в порядке. Вы нам еду, мы вам кольцо. Это нормально.
Стерев слезы с щек, незнакомка потрясла платиной перед ним:
– Этого хватит, чтобы выкупить Юнну у женского сектора. Она будет, наконец, свободна.
Женщина порывисто обняла его. Демид чуть не упал – так бабушка дернула его на себя. Затем расцеловала в обе щеки Софью:
– Грубиян, – назидательно констатировала она, обняв ее голову руками и глядя в глаза, – глупый, топорный, придется всю жизнь терпеть.
Софья прикусила губу, чтобы не засмеяться – Демид за спиной женщины закатил глаза.
– Но щедрый и красивый, – продолжила бабушка. – Это последнее компенсирует первое.
– Я поняла, – все же улыбнулась Софья.
Женщина подмигнула ей заговорчески, затем кивнула Демиду:
– Благодарю вас. Прощайте и живите счастливо.
– Спасибо, – вздохнув, он кивнул, ибо только такой взгляд добродушного врача обычно мог угомонить разбушевавшегося главного бухгалтера.
Это, действительно, сработало, потому что женщина развернулась и ушла в сторону реки.
– Какой странный мир, – задумчиво произнесла Софья, наблюдая, как силуэт бабушки погружается все дальше в мангровые заросли.
Демид поднял с земли корзины:
– Что она имела в виду, когда говорила, что выкупит кого-то?
Софья пожала плечами
– Не имею понятия.
4
Машина проехала по песку к знакомым зарослям. Вечернее небо окрасилось в лавандовый цвет над садящимся солнцем. Софья тоскливо взглянула на розовую дорожку, уходящую по морю далеко к горизонту. Темный клин незнакомых птиц пересек небосклон. Чуть поодаль на мелководье гуляла стая фламинго.
– У нас еще много бензина? – спросила, повернувшись к Демиду.
Чернов выкрутил руль в сторону пальм, за которыми находилась взлетная полоса с самолетом:
– У нас был полный бак. На поездку в общий сектор хватит.
– А потом?
– Потом мы оставим этот проклятый рай и забудем, как страшный сон.
Вот умеет человек мотивировать людей. Что ни говори, опыт. Если бы Софья встретила Чернова раньше, то без разговоров пошла к нему работать. Теперь же, когда "Хвост кометы" стал ее второй жизнью, предложения, поступающие от "Лекто", были вызовом ее чести, как бы банально это ни звучало. Все же столько лет Софья терпеть не могла Чернова и его прихвостней, да ни за что в жизни не пошла бы она работать на тех, кого неоднократно желала пристрелить на месте. Ну, или хотя бы покалечить. Почему при этом ей нравились поцелуи главного злодея, и она отвечала ему с энтузиазмом голодной пиявки, – это требовало серьезного осмысления.
Объехав валяющиеся кокосы и несколько стволов погибших деревьев, Grand Cherokee взобрался в гору на выровненную взлетно-посадочную полосу. И Демид сразу вжал педаль тормоза. Внедорожник рыкнул, как недовольный зверь, остановился.
– Твою ж…
Софья, открыла дверь и вышла, во все глаза разглядывая дымящиеся развалины авиалайнера. Покосившись на одно крыло, лишившийся шасси и доброй части иллюминаторов, обшивки и с зияющей дырой вместо кабины пилотов самолёт тихо догорал на лоне природы, проявляя солидарность с тлеющим вулканом на горизонте. Один двигатель валялся неподалеку, второй висел на волоске. Белые чайки с любопытством прохаживались по сохранившейся части крыла. Разбросанная вокруг лайнера сгоревшая одежда производила жуткое впечатление.
Демид поставил ладони на дверь джипа и опустил голову, борясь с всепоглощающей яростью. Проклятое, проклятое место!
Услышав хлопки, поднял взгляд. Решительно ступая по асфальту, Софья зашагала к самолёту.
– Соня, стой! – Демид побежал за ней.
Горячий тропический ветер обдувал его лицо, когда Чернов догнал Софью и закрыл путь:
– Тут нет тел, нет движения и людей.
– Пусти меня, Демид, – ее глаза метали молнии.
– Их забрали, так же, как тех, первых, – настаивал он, параллельно оглядывая периметр.
