– А трусами его ты бы не хотела стать? – расхохоталась Катерина и звучно втянула трубочкой остатки молочного коктейля. – Представляешь, какие места на теле олигарха они прикрывают!
– Стерва ты, Катя. Я по тебе соскучилась, я тебе душу открываю – а ты издеваешься.
Подруга нервно завертела в руках розовую соломинку.
– Машка, не обращай внимания, это я от нервов. Мне страшно. Умом я вроде как за тебя рада. А сердце все прямо заходится от тревоги.
– Почему?
– Да ты же сама на себя не похожа. Ты себя в зеркале видела? У тебя щеки пропали, ты высохла, как щепка. Может, этот твой олигарх тебя из постели не выпускает с утра до вечера? Почему ты такая худая?
– У нас пока не было секса. Игорь говорит, что он еще не готов. А вес… Может, я таю от любви?
– Ну, чудеса! Понимаешь, все слишком хорошо. Как в кино или романе. Но только в жизни так не бывает.
– Все бывает. Теперь я это точно знаю!
– Послушай, но ты же сама говорила. – Катя резко откинула с плеча тяжелую тугую косу. – Ты сама говорила: мужик – это животное, его надо не любить, а приручать и дрессировать. Ты же сама смеялась, когда я говорила тебе про родство душ и сходство внутреннего мира. Чьи слова – «у животных не бывает внутреннего мира»? Ты же сама доказывала: все мужики – козлы, то есть животные, а с животными по-человечески обращаться глупо… Я пожала плечами. Каждый человек может ошибаться. Тем более когда тебе всего двадцать лет, любовников можно пересчитать по пальцам одной руки, и отношение к любви строится даже не на собственном опыте, а на маминых рассуждениях и откровениях девчонок из занюханной пиццерии.
– Я просто никогда не встречала таких людей, как Игорь. Он уникальный, самый лучший. Я знаю, что с ним мне будет хорошо. Он такой надежный. Он никогда не сделает мне больно. Я чувствую, с ним можно не играть во все эти игры.
Катя недоверчиво на меня посмотрела и вздохнула:
– Я бы очень хотела ошибиться. Но моя интуиция говорит другое. На всякий случай, Машка, не забывай об осторожности. Помнишь, как тогда, с Николасом, – у меня ведь были нехорошие предчувствия. Ты чудом не пострадала. Я так понимаю, ты ушла до того, как туда ворвалась эта сумасшедшая любовница продюсера? Все газеты об этом писали. Жуть-то какая, да?
Глядя в честные глаза подруги, я чуть не сказала, что ничего не видела, ничего не знаю и уж тем более – никого не убивала. Это было бы так легко, это было бы почти правдой. Цветущая в моем сердце любовь полностью заслонила от меня воспоминания о том роковом дне. Я действительно совершенно забыла, что в целях самообороны отправила на тот свет жирного продюсера с искусственной челюстью. Я даже в Интернет не залазила, чтобы посмотреть, чем там дело закончилось, задержали ли Мурзика и что говорит милиция. Новое чувство меня поглотило, изменило, стремительно понесло вперед. Все, что было до Игоря, сразу же стало малозначительным прошлым.
Но все-таки я понимала: надо рассказать Катерине правду. Надо придумать какую-то общую версию, если вдруг все-таки придется объясняться с ментами.
– Кать, ты только не волнуйся. Это я убила того мужика, – прошептала я, невольно оглядываясь по сторонам. Вблизи никого не было, привезший меня на встречу с подругой в кафе водитель Грановского сидел далеко, за три столика от нашего. – У меня не было другого выхода, иначе бы он меня замочил. Давай скорее приходи в себя. Кать, у меня выбора не было…
Потребовалось полчаса на то, чтобы привести ошарашенную новостью подругу в чувство. Потом мы еще час соображали, что лучше врать милиции. Катя считала, что если машина попала в камеру наблюдения, то лучше сказать, что у меня были дела в том районе, а в звукозаписывающую студию я не заходила. Мне эта версия не нравилась, я предлагала вообще отрицать наше знакомство. Впрочем, потом я все-таки согласилась с Катериной. По одной простой причине: три часа, проведенные вдали от Игоря, показались мне вечностью. Я сама не ожидала, что наше временное расставание окажется настолько мучительным! И я была готова на что угодно, лишь бы побыстрее отправиться домой, плюхнуться рядом с Игорем, следящим за перипетиями «Формулы‑1», на диван, обнять его, закрыть глаза и всей наполниться теплым светлым счастьем… Рядом с Грановским мне было так хорошо, что даже разговаривать ни о чем не хотелось. Он просто был моим солнцем – а я цветком, греющимся в его лучах. Все чаще я ловила себя на мысли, что могу ради Игоря сделать все, что угодно, все принять, все вытерпеть, все исполнить. Раньше мне никогда не была свойственна подобная самоотверженность, я всегда помнила про свои интересы. Раньше я хотела блистать – теперь я просто наслаждаюсь чужим светом. Такие метаморфозы, произошедшие так быстро, меня пугали. Но я доверяю Игорю. К тому же я ничего не могу изменить, я не могу реагировать спокойнее, быть мудрее. Оказывается, бывает такое состояние, контролировать которое невозможно. Это как стихийное бедствие, стремительно развивающаяся болезнь…
Попрощавшись с Катей (я предлагала ее подвезти, но она отказалась, заявив, что получила зарплату и хочет купить себе какую-нибудь обновку), я забежала в туалет.
А потом, когда я уже поднималась по лестнице, ведущей в общий зал кафе, за моей спиной вдруг раздался знакомый голос:
– Очень хорошо, я так и знал, что ты встречаешься со своими подругами. У меня к тебе выгодное предложение. Это в твоих интересах…
Я обернулась. Тот самый – Миша или Гриша, Смирнов или Соколов, ну короче тот самый урод, который меня преследует и даже совал свою паскудную визитку в дверь родительской квартиры. За то время, пока мы не виделись, он ничуть не изменился. Урод уродом: рыжие волосы, бесцветные глаза, фиолетово-розовые угри.
– Послушай, как там тебя, мне нечего с тобой обсуждать!
От моего голоса парень невольно дернулся и, как футболист, прикрыл рукой причинное место. Надо же, какая у него отличная память. Кажется, тот удар в пах явно удался и произвел сильное впечатление.
– Я не собираюсь тебя шантажировать! Ты заработаешь кучу денег. Для этого почти ничего не надо.
Честно говоря, я бы уже давно рванула вверх по лестнице. Но она была не очень широкой, с крутыми ступеньками, а сверху спускался полный мужчина, который своими телесами загородил весь проход. Поэтому мне пришлось выслушивать урода.
– Я на твоей стороне, я тоже получу свой процент. Не бойся меня! Все будет очень просто. Сейчас я расскажу, что надо делать. Ты обрадуешься!
– Молодые люди, разрешите пройти, – провозгласил приблизившийся к нам толстячок.
