– Вы ее импресарио?
– Да, всеми ее делами занимаюсь я.
Джексон кивнул.
– А в Штатах уже есть контакты? Джон покачал головой.
– Пока нет. Я подумываю, отвезти ее туда к концу года.
– Может, я смогу вам помочь. В Штаты надо ехать, имея большие связи. Понахрапистей надо быть. Понятно, что хочу сказать?
– Ну, стоит им увидеть Маффин…
– Недостаточно, поверьте, я-то знаю. Когда я взялся за Крошку Марти, он был деревенщиной. Приятный мальчишка. Приятная внешность. Приятный голосок. Без меня он и сейчас загребал бы навоз на ферме. Я взял его в оборот. Сделал звездой. Надо нам с вами потолковать о вашей девушке, есть у меня мыслишка, как можно сделать деньги.
– О деньгах всегда готов поговорить. Джексон хлопнул его по плечу.
– Молодец, я вижу, нюх у тебя хороший. Почему бы тебе и твоей девушке не пойти вечером на прием к Марта? А потом можем поужинать. Что скажешь?
– Здорово. Мы придем.
– Слушай, парень, ты ведь не хочешь всю жизнь бегать с фотоаппаратом. Не обижайся… я знаю, ты мастак, но могу вывести тебя и твою барышню на большие деньги. Ты – мне, я – тебе. Усек?
Джон кивнул. Джексон ему не нравился, но он чувствовал: пахнет сделкой и нужные связи в Америке не помешают.
Опять появилась Маффин, и Джон представил ее Джексону. Наготу Маффин прикрывала шелковой шалью, но немного она скрывала. Девушка по-прежнему злилась на Джона и сверлила его недобрым взглядом.
– Эй, – предложил Джексон, – может Маффин приведет с собой вечером подружку?
– Это еще зачем? – недовольно буркнула Маффин.
– Конечно, – согласился Джон, поняв намек. – Особые пожелания?
Джексон хрюкнул от удовольствия.
– Да обычную.
Крошка Марти вышел из гримерной. Он немного важничал. Мальчишеское лицо аккуратно намазано бледно-оранжевой крем-пудрой.
Маффин повела плечами, сбросила шаль и улыбнулась. Крошка Марти залился румянцем, который даже грим не мог скрыть.
– Привет, – сказала Маффин.
Голос у Крошки Марти вдруг дал петуха.
– Привет.
– Вот это парочка! Отлично вместе смотрятся!
Из них и в самом деле вышла прекрасная пара. Оба небольшого роста, несмотря на высокие каблуки. Оба юные. Оба симпатичные. Джон поставил их просто, Крошка Марти стоял лицом к камере, Маффин с ним рядом – к камере спиной и только повернула голову в ковбойской шляпе.
– Опупеть можно! – ахнул Джексон. – Прямо в яблочко, сексуально, но не пошло. Как раз то, что требуется моему мальчишке для рекламы.
Маффин ушла из студии раньше Джона. Ему еще предстояло снимать, а она хотела пойти домой, вымыть голову и подготовиться к приему, на который их позвал Джексон.
С замиранием сердца ждала она этого приема. Крошка Марти Перл. Такой красавчик!
– Потом с тобой можно будет увидеться? – спросил он. – Может после приема сбежишь потихоньку ко мне в гостиницу?
– Почему бы и нет? – ответила Маффин. – Только никому не говори.
– Тайна, – сказал Марти и прижал палец к губам.
– Тайна, – согласно хихикнула Маффин. Разговор состоялся, когда их фотографировали. Как только Маффин увидела Крошку Марти, она голову потеряла. После фотографий в многочисленных журналах, пластинок – встретиться с ним в жизни, с ума сойти, как интересно!
Она еще злилась на Джона. Так будет легче найти повод для ссоры и сбежать с приема.
Гнев на Энтони Прайвита испарился. Джон прав. Не стоит волноваться, бедняга просто завидует.
Напевая себе под нос, Маффин открыла дверь и вошла в квартиру на Холланд-парк. Что надеть? Что-нибудь сексуальное. Что-нибудь сногсшибающее.
Зазвонил телефон, она подошла. На другом конце провода молчали. Маффин бросила трубку. Тайный мастур-батор опять за свое! Джон говорит: полно тайных мастур-баторов, которые названивают красивым девушкам.
– Только так некоторые шизики могут опростаться, – замечал он. Если он сам подходил к телефону и там молчали, то порой вопил в трубку. – Давай, сынок! Выдави за меня!
– Какой ты мерзкий! – жаловалась Маффин, но не могла сдержать смех, и от этого похабные звонки по телефону становились не такими страшными.
Телефон зазвонил опять. Может, Энтони Прайвит, теперь он казался тайным мастурбатором.
– Приют миссис Уилсон для незамужних баб, – чопорно заявила Маффин.
– Джон там? – голос Джейн, резкий и враждебный.
– Нет, – придется говорить с женой Джона, до чего противно.
– Это… э… Маффин? – у Джейн это прозвучало как ругательство.
– Да. Кто говорит?
– Это миссис Клэптон.
– А, мать Джона?
– Нет, милочка, его жена.
– Извините, пожалуйста. По голосу я приняла вас за мать.
– Ничего страшного, милочка. Я приняла вас за домработницу.
– Джона нет.
– Это я уже слышала. Скажите, чтобы он мне позвонил, ладно? Да кстати, я видела фотографии с вашей помолвки. Умора! И на что только маленькие дурочки не идут ради рекламы. Джон больше не намерен жениться, он мне сказал, что все затеял только, чтобы вы угомонились. С разводом еще даже не решили, а Джон вам говорит другое? Не надо быть такой уверенной, милочка, я могу и передумать. Пока.
– Ой! – Маффин так и стояла, вцепившись в трубку, когда раздались гудки. – Ах, ты мерзкая старая сука! Хочет он на мне жениться, хочет. – Она в бешенстве бросила трубку. Что Джон Клэптон себе позволяет? Она ему покажет… Ну, ладно, она ему покажет!
В Лондоне светило солнце, когда самолет Клео совершил посадку. Несколько часов полета она провела за написанием разрывного материала про Семи Марселя. Это был приговор всем мужчинам, которые считают женщин привлекательными безделушками, годными только ублажать мужчин. Месье Марсель оказался подлинным шовинистом-самцом, и в острой с юмором статье Клео разоблачила Семи Марселя и ему подобных. Ей не терпелось отдать перепечатать материал и отослать экспресс-почтой Расселу.
Клео взяла такси доехать до «Коннота», и хотя она вернулась на день раньше, там сумели найти ей номер.
Портье сказал, что три раза звонила Доминик Ласт и просила ее сразу же перезвонить. Клео тут же позвонила.
Доминик сказала:
– Можно мне прийти?
– Я только приехала. Надо привести работу в нужный вид.
– Прошу тебя. Это важно. Мне надо с тобой поговорить.
– Ладно, – безрадостно согласилась Клео. Безотказность снова взяла в ней верх.
Доминик приехала через час. Рыжие волосы спрятаны под шарфом, красные глаза – под очками. Она явно плакала.
Клео почувствовала внезапный прилив сострадания и решила забыть все, что Доминик ей наговорила несколько дней назад.
– У тебя ужасный вид! – воскликнула она. – Да что случилось?
