Погода вселяла бодрость: солнце ярко светило, западный бриз освежал воздух, море было ослепительно голубым. И Дона вдруг прониклась нелепым желанием тоже стать мужчиной, наравне со всеми управляться с канатами и блоками, карабкаться на высокие наклонные мачты, ставить паруса, крутить спицы рулевого колеса. Волны фонтаном обрушивались на палубу, обдавая Дону брызгами соленой воды, но она и бровью не повела — солнце все высушит.
Наконец она отошла и, облюбовав на палубе сухое местечко с подветренной стороны штурвала, села, поджав под себя ноги и пропустив под кушак концы шали. Ветер трепал ее волосы. К полудню Дона была чудовищно голодна. Доносившиеся с носовой части запах свежевыпеченного хлеба и горьковатый аромат кофе еще более обостряли чувство голода. Наконец Дона заметила, что на корму по лестнице поднимается Пьер Бланк с подносом в руках. Она поспешила принять у него поднос, но затем застыдилась своей несдержанности, а он по-приятельски подмигнул ей и закатил глаза к небу, поглаживая себя по животу. Невозможно было не рассмеяться!
— Месье скоро присоединится к вам, — доверительным тоном сказал Пьер Бланк, словно они были участниками какого-то заговора. Дона удивилась — второй человек, после Уильяма, ставит их имена рядом, принимая это как должное.
Она накинулась на хлеб, отрезав огромный ломоть с хрустящей корочкой и намазав его маслом. К хлебу были поданы сыр и салат. Вскоре послышались шаги, и вошел капитан «La Mouette». Он сел возле Доны и протянул руку за хлебом.
— Шхуна движется превосходно, — сказал он. — Погода благоприятствует нам, и мы идем прямо по курсу. Дайте мне немного кофе.
Дона разлила густой напиток в две чашки, и, обжигаясь, они принялись жадно отхлебывать его, поглядывая друг на друга поверх чашек.
— Какого вы мнения о моем корабле? — ревниво спросил Француз.
— По-моему, он обладает волшебной силой: мне кажется, что я и не жила прежде.
— Такое же чувство было и у меня, когда я впервые ступил на борт «La Mouette». А как вам сыр?
— Выше всяких похвал.
— Вас не мутит от качки?
— Я чувствую себя лучше, чем когда-либо в жизни.
— Ешьте хорошо, так как вечером вряд ли останется время для еды. Хотите еще ломоть хлеба?
— Да, пожалуйста.
— К вечеру ветер, наверное, спадет, и нам придется воспользоваться силой прилива, чтобы пробраться к берегу. Вы счастливы?
— Да. Почему вы вдруг спрашиваете?
— Потому что я тоже счастлив. Дайте мне еще кофе.
— Ваши люди сегодня в ударе, — заметила Дона, передавая ему чашку. — Чем это вызвано — предстоящей высадкой или выходом в море?
— Всем понемногу. Еще они рады вашему присутствию.
— Оно вносит какое-то разнообразие?
— Вы — дополнительный стимул. Сегодня из-за вас они будут работать на пределе возможностей.
— Отчего же вы раньше не использовали столь безотказный стимул и не брали на борт женщину?
Он набил полный рот хлебом с маслом и таким образом уклонился от ответа. Видя, что он не торопится с ответом, Дона сменила тему разговора.
— Забыла вам передать, что еще Годолфин сообщил мне в тот день.
— Так что же он вам сообщил?
— Мол, по округе ходят упорные слухи, касающиеся ваших молодцов. Сельские жительницы, дескать, убиты горем.
— Горем? Из-за чего?
— Вы повторяете мой вопрос, заданный Годолфину. Он привел меня в неописуемый восторг, рассказав, как страдают бедные женщины от рук ваших негодяев.
— Сомневаюсь, что они сильно пострадали.
— Я тоже.
Он вернулся к своему хлебу и сыру, проверяя взглядом паруса.
— Мои парни никогда не прибегают к насилию по отношению к женщинам, — наконец заговорил он. — Беда как раз в том, что ваши женщины не желают оставить их в покое. Как на зов трубы, они выползают из своих домов и разбредаются по окрестным холмам и долинам, если приходит весть, что «La Mouette» стоит на якоре где-то у их берегов. Насколько я понимаю, даже у Уильяма случались подобные неприятности.
— Уильям — истинный француз, — вставила Дона.
— Как и я. Как и все мы. Но упорное преследование способно причинять неудобства.
— Примите в расчет, — заступилась Дона, — что сельским женщинам, вероятно, наскучили их мужья.
— Взяли бы и обучили своих мужей хорошим манерам.
— Английский деревенский парень вряд ли может оказаться на высоте в любовных утехах.
— Мне приходилось слышать нечто в этом роде. Однако под чутким руководством он мог бы вполне усовершенствоваться.
— Как может женщина обучить своего мужа вещам, в которых она сама ничего не смыслит, откуда ей набраться знаний и опыта?
— Неужели у нее не хватает инстинкта?
— Один инстинкт не может заменить всего остального.
— В таком случае мне жаль ваших деревенских женщин.
Облокотившись на одну руку, другой он нащупал трубку в кармане своего длиннополого камзола и не спеша набил ее табаком — коричневым, едким, таким же, какой она некогда обнаружила в своей спальне. Придерживая трубку, Француз продолжал развивать свою мысль:
— Однажды я уже говорил вам, что французам совершенно незаслуженно присвоили репутацию покорителей женских сердец. Не бывает такого, чтобы на одной стороне пролива были сплошь настоящие мужчины, а на другой — одни увальни.
— Возможно, причина кроется в нашем английском климате, который расхолаживающе действует на темперамент.
— Климат здесь ни при чем, как, впрочем, и национальные отличия тоже. Как мужчина, так и женщина рождаются либо с естественным пониманием этих вопросов, либо нет.
— А если, положим, в браке один партнер имеет это понимание, а другой — нет.
— Тогда брак, без сомнения, окажется неудачным, что и происходит с большинством браков.
Кольца дыма окутали его лицо.
— Почему вы смеетесь? — обиженно спросила Дона, уловив в его лице оттенок шутливой иронии.
— Просто потому, что вы так серьезны, словно собираетесь написать трактат о несовместимости.
— Возможно, я так и поступлю — в преклонные годы.
— Осмелюсь дать совет: писать трактаты надо со знанием дела.
— Вы уверены, что у меня его нет?
— Может быть, и есть… Но чтобы дать полное представление о несовместимости, надо сформулировать, что же такое совместимость, — посвятить этому, например, заключительную главу. Иногда бывает, что мужчина встречает женщину, которая воплощает в себе все его мечты. Они понимают друг друга без слов — в простом и в сложном, в радости и в горе.
— Но такое встречается не часто?
