– Почему мы не поехали на вашей машине?
Финч поджал губы.
– Прокладка на коллекторе пропускает.
– К этому времени мы уже могли бы быть на месте.
– Я в курсе.
– В зоне турбулентности потрясло? Дым в салоне? Пожалуй, это можно понять.
Финч зыркнул на него и опять сосредоточился на дороге.
– Получить права довольно просто. Тебе могут понравиться дорожные просторы.
– А вам – воздушные. Не понимаю, как вы вообще путешествуете?
– Мы путешествуем сейчас.
– Я не об этом.
– Ты не водишь, потому что в городе необходимость в машине не ощущается. В этом суть?
– Да. И в укачивании.
Финч искоса на него глянул и повернул вентиляцию так, чтобы больше воздуха дуло в его сторону.
– Так вот, я живу в городе и ощущаю насущную необходимость в машине. Это способ вырваться, когда на тебя начинают давить стены. Чем старше я становлюсь, тем меньше мне нравится общество других людей. И потом, укачивания обычно не происходит, когда сам сидишь за рулем.
– Это не объясняет нежелания летать. Я точно знаю, что вы бывали за границей, и сомневаюсь, что вы добирались туда вплавь. У Байбера есть работа в Палаццо Веньер дей Леони, в коллекции Пегги Гуггенхайм[17]. Вы подробно останавливались на ней в каталоге. А еще вы были в жюри на биеннале в художественном музее Кьянчано[18].
Мимолетное чувство удовлетворения Стивена вспорхнуло вместе с его желудком, когда профессор на скорости вошел в поворот.
Финч немного помолчал и ответил:
– Это началось недавно. Моя жена умерла. С тех пор я не бываю в аэропортах.
Стивен потупил взгляд в коврики на полу салона, потом посмотрел в залитое дождем окно, потом снова на коврики. Ну вот. Договорился.
– Я не знал.
Финч внимательно изучил счетчик пробега, после чего начал методично проверять зеркала.
– Откуда тебе было знать.
– Когда…
– Почти год назад. У меня был только один День благодарения, одно Рождество и один День святого Валентина без нее. Почти получается представить, что она уехала в отпуск, – он криво улыбнулся Стивену. – Еще немного – и забудутся ее мелкие недостатки. Со временем больше всего начинаешь скучать по ним, по этим крошечным изъянам. Они забираются тебе под кожу. Кажутся милыми, когда оглядываешься на них в прошлое.
– Случилась авария? Это объяснило бы вашу нерешительность, хотя воздушный транспорт самый безопасный. Вероятность попасть в авиакатастрофу составляет один к одиннадцати миллионам и…
– Джеймсон.
– Некоторых людей успокаивает, если они знают, каковы шансы наступления того или иного события.
– Она не была в самолете. У нее даже билета в руке не было. Она приехала в аэропорт встречать сестру, и у нее случился сердечный приступ.
Дождь припустил сильнее. Финч включил дворники, и те старательно заерзали по лобовому стеклу. В тот день за невесткой мог бы заехать он. Чем таким важным он был занят, что не смог оторваться на два часа, которые требовались на дорогу туда и обратно? Несомненно, это попадало под общую категорию «работа» – аргумент, с которым Клэр даже не пыталась спорить. Если бы он поехал тогда, она могла бы сесть на кровать и передохнуть пару минут. Просто подремала бы чуть-чуть, и ей стало бы легче.
– Может, остановимся? Наверное, не следует вести машину в расстроенном состоянии.
Финч помотал головой.
– Я прилагаю все силы, чтобы избегать подробностей – в какой момент можно было изменить исход. Почему ее не смогли реанимировать в аэропорту, – он поднял дворники чуть выше. – Увы, не всегда, когда нужен врач, он оказывается поблизости.
– Какое отношение это имеет к перелетам?
– Дело в аэропортах, а не в перелетах. Бесконечная череда объявлений, предупреждающий писк сдающих назад тележек. Люди, у которых такой вид, будто они путешествуют в пижамах. Охранники, сотрудники службы безопасности, полицейские. Все эти квалифицированные специалисты со своими техническими познаниями, которые только и могли, что смотреть, как она лежит на полу, и просить людей проходить и не толпиться, – его большой палец так сдавил виниловое покрытие руля, что ноготь побелел. – И еще я думаю о туфлях.
– Конечно.
Финч перестал смотреть на дорогу и удивленно уставился на Стивена.
– Ты это понимаешь?
– Ну да, – Стивен махнул в сторону лобового стекла. – Разве вы не должны следить за дорогой?
– Расскажи.
– Через аэропорт проходят сотни людей, час за часом. Так много ног топчется по одному и тому же месту. Оно наверняка становится грязным. Вероятно, отвратительно грязным. Понятно, что вам невыносимо думать о ней там.
Финч сбавил скорость.
– Да. Этот момент меня просто убивает.
– Теперь вам, наверное, приходится самому себе готовить?
Финч в ужасе на него уставился, но потом зашелся смехом, зародившимся где-то глубоко в груди.
– Полагаю, ты хотел спросить, скучаю ли я по ней? Да. Каждую секунду.
– Это невозможно представить.
– Странно. Я думал, тебе это знакомо, – Финч отреагировал на каскад стоп-сигналов впереди и притормозил, чтобы объехать бетонную плиту посреди дороги. – Когда умер твой отец, ты был в Европе, не так ли?
Стивен скорчился. Из желудка поднялся знакомый привкус желчи, и запах банановой кожуры перестал казаться приятно тропическим. Обогреватели стекла барахлили, и в машине было парко, как в зловонных джунглях; теплый, влажный воздух клубился у основания окон, как дыхание призрака.
– Я был в Риме. Хотел увидеть цикл Караваджо о святом Матфее и шел в капеллу Контарелли в Сан-Луиджи деи Франчези.
– И?
– Я его посмотрел.
– Я не об этом.
– Жена и отец не одно и то же.
– Может быть.
Стивен смотрел в пол, на крошки и грязь, застрявшие в ворсе коврика. Крышу полоскал сильный дождь.
– Через двадцать миль будет съезд. Можем выбросить там мусор. И мне в любом случае нужно еще леденцов.
– Ты имеешь полное право сказать мне, что не хочешь об этом говорить.
– Я не хочу об этом говорить.
Финч метнул быстрый взгляд в зеркало заднего вида и решительно надавил на газ. Машина пошла юзом, и Стивен уперся двумя руками в приборную панель. Финч посмотрел на него и улыбнулся.
– Ничего страшного.
Стивен почувствовал, как с его лица сбежала кровь.
– Вы нас в гроб загоните.
– Не исключено. Как ты изволил заметить, вероятность нашей гибели в машине выше по сравнению с полетом. Однако ты в любой момент можешь попробовать в роли водителя себя.
– Смотрите, а то я еще соглашусь. Вряд ли мое вождение будет гораздо хуже вашего.
