Ингрид вытерла лицо, и выражение его изменилось, стало привычно отчужденно-холодным:
-Простите мою неуместную откровенность.
Дорис усмехнулась:
-Почему же неуместную? Похоже, у нас сегодня ночь откровений. Я вот, например, не знала, что вас с бывшим свекром связывают столь теплые отношения.
Адам дернулся:
-Дорис, замолчи сейчас же!
-А почему я должна молчать? Чем я хуже других - во всяком случае, тех, кто находится в этой комнате? Или, по-твоему, это образец добродетели - спать с отцом мужа?
Ингрид, к этому времени пришедшая в себя, холодно сказала ей:
-Не суди по себе.
-Ты хочешь сказать, что не спала с ним? А чего же ты тогда, девять лет назад, затеяла этот развод? Наверняка, хотела женить его на себе.
Генрих и Карл переглянулись, и Шлегель с горечью сказал:
-Дорис, я сегодня многое узнал о тебе. И мне стыдно, что ты - моя дочь .
-А ты не стыдись! - Дорис с вызовом задрала подбородок. - Уж не хуже других! Не живу с мужчинами на сорок лет старше себя, не рожаю ребенка, чтобы заполучить хорошее денежки.
Марьяна усмехнулась.
-Не иначе, вы имеете в виду меня! Думаю, если Макс Руссель захочет, он посвятит вас во все сложности нашех взаимоотношений. И я вовсе не собираюсь оправдываться в том, чего не делала. Промелькнувшая на лице Арни тень улыбки заставила ее продолжить:
-Было время, когда после смерти родителей я осталась одна, и был человек, ставший мне близким другом. Да, он был намного старше, и он заботился, и очень любил меня. Я не знаю, как пережила его смерть. Я научилась справляться с этим. Мир плохо приспособлен для существования одиноких молодых женщин. С год назад у меня возникли серьезные финансовые проблемы, и мсье Руссель помог мне. А потом он познакомился с Лизой, и стал для нас настоящем другом.
Неожиданно она повернулась к Ингрид:
-Вчера вечером он сказал мне, что вы - очень дорогой для него человек, и что он хочет, чтобы мы подружились. Я думаю, что ничто не мешает нам стать друзьями, тем более что недоразумение, существовавшее между нами, Дорис благополучным образом разрешила. Я ведь понимаю так - вы тоже считали, что Лиза - его дочь?
Ингрид недоверчиво посмотрела на нее, и Марьяна грустно сказала:
-Я не знаю, какие отношения связывали вас раньше, но он любит, по-настоящему любит вас. Наверное, он считает, что разница в возрасте и то, что вы были женой его сына - непреодолимое препятствие. Ингрид с горечью сказала:
-Эти непреодолимые препятствия - они всегда существовали. Когда мне было семнадцать лет, я вернулась из лицея и увидела его - я сразу поняла, что влюблена. Макс Руссель был женат, и он был намного старше. Конечно, он заметил мою влюбленность, и я всегда буду помнить, как терпелив и внимателен он был со мной. Потом я уехала учиться в Италию, и думала, что итальянское солнце, новые друзья и занятия живописью дадут мне возможность забыть о детских чувствах. По окончании курса я вернулась домой на каникулы - и окончательно пропала. Мне был 21 год, а ему - 43, и, как выяснилось, я по-прежнему любила его. Макс никогда не поощрял моих чувств. В тот год Адам и я проводили много времени вместе, он был влюблен в меня. В общем, я подумала, что так тому и бывать. Уже через месяц после свадьбы я поняла, что взвалила на нас обоих непосильную ношу - и просила Адама о разводе. Отец и Адам отговорили меня, и все продолжалось бы и дальше, я мучилась бы смертной мукой сама и мучила Адама, соблюдая шаткое равновесие, но умерла жена Макса. И я как будто сошла с ума! В общем, я тогда во всем призналась Адаму, и он решил, что я изменила ему. В первый и последний раз в жизни он ударил меня по лицу. Я знала, что Макс и Адам очень близки, и не захотела становиться между ними. Утром я объяснилась с отцом и уехала. Больше я не виделась с Максом, ни он, ни я не искали поводов к встречам. А неделю назад он попросил меня и отца приехать сюда.
Дорис скривила губы:
-Вот, значит, как! Тогда у нас есть ещэ один твердый подозреваемый - твой отец! По вполне понятной причине он недолюбливал Русселя, а характер у него такой, что вполне мог и отравить его. Генрих, вы ведь должны совершенно справедливо полагать, что Макс Руссель погубил жизнь вашей обожаемой, такой красивой и талантливой дочурке?
Генрих вздохнул.
-Действительно, ночь откровений.- Он вынул сигарету, но не закурил. Поднял глаза на дочь. - Ингрид, должен тебе признаться. Девять лет назад Макс пришел ко мне за советом. И признался, что любит тебя. И это именно я просил его оставить тебя в покое. Прости мне это.
Ингрид тихо спросила:
-Почему ты раньше не рассказал мне об этом?
Генрих пожал плечами.
-Зачем? Ты тогда успокоилась, занялась своим искусством. И потом, я надеялся, что природа возьмет свое. Думал, что ты встретишь человека, которого сможешь полюбить. Тем более, что Макс дал слово не беспокоить тебя, а я знал, что на него можно положиться.
Ингрид с тоской посмотрела на него:
-Папа, как ты мог? Ты хоть знаешь, как я прожила эти годы? Я ведь думала, что он пренебрег моими чувствами, что я не нужна ему!
-Прости, - с трудом выговорил Генрих. - В общем, Дорис, у меня не было причин ненавидеть Макса.
-Ну, это все - только слова.-усмехнулась Дорис.
Адам налил в стакан виски, но пить не стал.
Он повернулся к Ингрид:
-Следовало отпустить тебя раньше, но я - слабый человек. Я уговаривал, и ты соглашалась, и терпела мои чувства.
Ингрид строго посмотрела на него:
-Адам, я очень виновата перед тобой. Но в одном ты упрекнуть меня не можешь - я всегда хорошо относилась к тебе и по-своему любила. Просто то, что я испытывала к Максу, было выше всего на свете. Я тогда рисковала потерять не только твою любовь и привязанность, но и уважение своего отца. мне ничего не было страшно. Если бы он сказал одно слово, я пошла бы за ним на край света. А теперь. Он может даже никогда не узнать о том, как плохо и тоскливо я жила эти годы, как надеялась. -Ингрид отвернулась, но справилась с собой. - У меня была даже совершенно сумасшедшая мысль, что он, наконец, позвал меня.
Ингрид снова заплакала, не вытирая слез.
Адам присел перед ней, взял ее ладони в руки:
-Послушай, если. В общем, я сам поговорю с отцом. Понимаешь, так получилось, что из нас двоих Макс всегда был счастливчиком, а я - неудачником. Дважды я шел первым в гонке - в первый раз на трассу выскочил ребенок, и я тогда здорово разбился. Долго разбирались, как он там оказался. а второй раз - когда я увидел машину друга горящей. Отец мне этого никогда не говорил, но мне казалось, что я чувствую его недовольство. А потом. Я не знал, что ты в него влюблена, когда женился. Но я ведь не настолько глуп, чтобы не увидеть этого потом. Мы с ним никогда не обсуждали твой отъезд, но я всегда думал, что он пытается загладить свою вину передо мной. В общем, кажется, мы все тут много накрутили. В общем, мне в сто раз было бы легче видеть вас обоих счастливыми, чем чувствовать, что я - причина всех семейных несчастий. Неудачник, который ни разу не пришел первым и даже не смог удержать собственную жену.Я хожу на работу, и просиживаю штаны в офисе, потому что так надо, а на самом деле это - совсем не мое, и я должен быть там, с командой.Я знаю, что у меня это получилось бы.
