– Смотрю! – прокричала я, ровным счётом ничего не понимая.
– Ничего не замечаешь? – допытывалась Платова.
– Смотри внимательнее! – потребовала Труфанова, не спуская с меня глаз.
И тут я вспомнила! Точно! На левом предплечье женщины, которую я приняла за Платову, была огромное, размером с монету родимое пятно. Я даже сначала думала, что это что-то прилипло. Но и кроме этого было достаточно примет, которые говорили о разных людях в сюжете и здесь, в комнате.
– Родинки на животе и плече… Точно! – осенило меня. – Ещё глаза и брови…
– Умар, проходи! – позвала Труфанова.
Двери открылись, и в комнату вошёл тот самый парень, которому Платова отмахнула мужское достоинство. Он был в одних плавках. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, у него всё на месте.
– Но как? – недоумевала я.
– Ловкость рук и никакого мошенничества, – объявила Труфанова. – Дублёрша Ольги размахивала перед камерой куском говядины…
Умар вышел. Я продолжала заворожённо смотреть на двери, за которыми он скрылся. Не верилось, что всё так просто.
– На записи, которую ты видела, артистка, загримированная под мою клиентку, – заговорила Труфанова. – Сделано это было с одной целью, скомпрометировать и заставить нести ответственность одного недобросовестного детектива.
– Так меня не будут убивать?! – закричала я от радости.
– Девочка, а кто тебе сказал, что тебя собираются здесь убивать? – изумилась Платова.
– Я! Я подумала, – заговорила я со слезами и вдруг завыла.
Платова подняла с полу халат и снова накинула на себя.
– Успокойся! – попросила она, затягивая пояс. – И пойдёмте пить вино!
– Господи! – вопила я спустя час, прижимая руку к груди и вознося в который раз глаза к потолку. – Как я перепугалась!
После этого, уже ставшим за вечер обязательным атрибута, я снова прикладывалась к бокалу с вином, который держала в левой руке. Желание напиться почти сбылось. Мои новые знакомые сидели с двух сторон длинного стола и с умилением наблюдали за тем, как я прихожу в себя. Мне стало так хорошо, что я едва не запела, как вдруг вспомнила про Бармалея.
– Кстати! – Я подскочила так, что вино расплескалось по столу. – А где Бармалей?
– Это тот самый бомж, который примчался тебя спасать? – догадалась Платова и посмотрела на Труфанову. – Представляешь, прибегает охранник с вот такими глазами, – она поднесла к лицу руки и показала пальцами размер с блюдце, – и говорит, во дворе за домом какой-то мужик в лохмотьях и с ножом…
– Где он? – Я отставила бокал.
– Тебя ждёт, – объявила Платова. – В гостевом домике. Я приказала его накормить. Надеюсь, он не загнётся от человеческой еды?
– А вы не знаете его? – спросила я, следя за её реакцией на вопрос.
– Лицо показалось знакомым, – призналась она. – Но не смогла вспомнить.
– Это Барановский Иван Васильевич, – начала, было, я, как Платова переменилась в лице и схватилась за сердце. – Ваня?!
– Точно! – обрадовалась я.
– Не может быть! – простонала Платова. – Что с ним случилось?
– Объясни, если не секрет? – попросила Труфанова.
– Я в девяносто седьмом купила первую машину, – стала вспоминать Платова, не сводя с меня взгляда. – А в нашем районе был автосервис…
– Я думала, он всё это придумал! – восхитилась я тому, что Бармалей не наврал.
– Так вот этот Ваня там управляющим работал…
– Управляющим? – протянула Труфанова. – Надо же! Хотя, сплошь и рядом такие случаи.
– Что же с ним произошло? – допытывалась Платова. – Может, я могу чем-то помочь?
– Почему бы вам самой у него не спросить? – поинтересовалась я захмелевшим голосом.
– Действительно, – пробормотала она и окликнула: – Сергей!
В дверях возник Макс.
«Вот тебе и Максим!» – с иронией подумала я.
– Пригласи сюда, пожалуйста, этого бездомного, – попросила Платова.
– Этого сделать невозможно! – Макс, который вдруг стал Сергеем, развёл руками. – Накормили, напоили и взашей выгнали!
– Почему?
– Да как-то мало радости созерцать это чудо, – признался Макс. – Вернуть?
– Не надо! – Платова махнула рукой. – Зачем, собственно? Раз он стал бомжом, значит, заслужил этого…
– Его подставили на пару с другом, – начала было я, но Платова не дала договорить: – Знаешь что, девочка моя, меня столько раз подставляли, «кидали» и грабили, что пальцев не хватит загибать и, как видишь, не опустилась. Раз сломался, значит поделом. Находится сейчас там, где ему и положено. Бизнес такая вещь, он быстро людей расставляет по тем полочкам, которые они должны занимать.
Я расстроилась.
– Взять, к примеру, наш случай, – напомнила о себе Труфанова. – Ольгу Петровну хотели скомпрометировать и подвести под статью с одной целью, убрать с рынка как конкурента.
– Кстати, а кто это сделал? – спросила я и попыталась угадать: – Сохотский?
– Откуда тебе стала известна эта фамилия? – поинтересовалась Труфанова. – Всё не могу избавиться от мысли, что вы как-то связаны.
– Это Мишка раскопал в Интернете, – стала объяснять я. – Когда он узнал, где я нашла диск, то пришёл к выводу, что его выбросили из машины и в спешке.
– Тоже бездомный? – попыталась угадать Платова.
– Нет, но, наверное, к этому стремится, – пошутила я грустно. – Так вот этот Мишка перерыл всю криминальную хронику и нашёл заметку про найденный в том районе труп. А уже в следующей статье написали, что это некто Сохотский, отчего Мишка и сделал вывод, что диск был в тот день у него, и он его выбросил, спасаясь от преследования. Кстати! – спохватилась я. – А ведь мы с таксистом видели тех людей, что, по всей видимости, убили Сохотского!
– При каких обстоятельствах? – Труфанова нахмурилась.
– Они бродили рядом с машиной! – вспомнила я. – Обращались друг к другу по кличкам. Одного из них звали Таран.
– Я не знаю человека с такой кличкой в окружении Сохотского, – призналась Труфанова. – Но твоя версия имеет право на существование, он выбросил диск, спасаясь от преследования.
– Его всё равно догнали, – сделала вывод Платова.
– Выходит, когда ты нашла диск, он был ещё живой, – сказала Труфанова.
– Почему?
– А кто, по-твоему, показал бандитам место, где нужно искать диск? – поинтересовалась она.
– Господи! – Я всплеснула руками. – Выходит я могла спасти беднягу!
– Как? – в один голос спросили они.
– Наверное, надо было в полицию сообщить!
– Успокойся! – потребовала Труфанова. – Скорее всего, бандиты перестарались, и Сохотский умер до того, как они бросились на поиски. Иначе было бы проще взять его с собой, чтобы он показал, где его бросил.
– А что он натворил? – спросила я.
– Господин Сохотский, пользуясь своим служебным положением, осуществил установку скрытых камер в большинстве офисах и помещениях, в которых монтировал оборудование, – стала рассказывать Труфанова. – Вступив в сговор с одним из моих коллег по бизнесу, частным детективом Филоновым, он снабжал его нужной информацией, добытой нечестным путём.
– Как это, нечестным? – не поняла я.
– Камеры установлены без согласия владельцев помещений, – стала объяснять она. – К тому же на такой вид сбора информации необходима санкция прокуратора и возбуждение уголовного дела. Как ты понимаешь, ни того, ни другого у этих друзей не было, равно как и совести. Сохотский через Интернет мог осуществлять просмотр и запись с любой камеры в любое время суток. Стоит ли говорить, что при обращении к его другу Филонову граждан с какой-то проблемой возникшей в этих учреждениях они быстро оказывались в курсе всех дел. Но эта парочка не ограничивалась делами, которые входят в компетенцию подобных организаций. Они стали торговать этой информацией с целью шантажа.
– Вы узнали, что одна из таких камер установлена в вашей спальне и разыграли весь этот спектакль? – догадалась я.
– Точно! – подтвердила Труфанова.
– Мы собирались ответить этим компроматом в суде, – заговорила Платова. – Ведь отправляя мне это кино, Сохотский был на двести процентов уверен, что я не побегу с доказательствами собственного преступления в полицию. А тут такой облом!
