Даша сидела в ожидании того, что с ней должны заговорить, о чём-то спросить. Но все сидели молча, никто ни о чём не говорил.
– Зачем вы привезли меня сюда? – наконец задала она вопрос. Спросила куда-то в воздух, она сама не знала, к кому стоит обращаться.
– Мы ждём одного человека, он запаздывает, – ответили ей. – Хотя вообще-то на него это не похоже. Ничего, нам спешить некуда.
Полицмейстер Зарубин был с виду спокоен, но в душе его клокотал гнев. Так халатно относиться к службе! Зная, что его ждут, что опознание построено на нём, что сегодня всё зависит от него – дальнейший ход расследований и уголовное преследование мошенницы. «Уволю к чёртовой матери!» – со злостью думал он об Антоне Румянцеве. Все собрались, сама плутовка здесь, а он где-то прохлаждается! А может, он прячется специально? Вдруг он сказал вчера неправду и не видел он в Херсоне никакой Даши Рубцовой? Или бандиты его уже переубедили и он откажется от своих показаний? А может, они его вообще того… убрали? Где же Румянцев? Время шло, а его не было. Если он не явится, придётся Дарью отпустить, а она может после этого уйти в подполье. Если она уходила из-под опеки полиции и появлялась в Херсоне, тогда как в Алешках были уверены, что она сидит дома, то от этой дамочки можно ждать чего угодно. Сегодняшний вызов в полицию её может спугнуть и она исчезнет. Что тогда делать, где искать, если эти болваны под носом у себя не видят, когда она едет в Херсон? Да где же этот несносный Антон Румянцев?
И вдруг дверь отворилась, на пороге возник он самый, собственной персоной. Он был весел и оживлён.
– Посмотрите, кого я вам привёл! – воскликнул он, победно обводя взглядом всех присутствующих в кабинете. Вдруг его глаза остановились на Даше и он застыл на месте. Он смотрел на неё остановившимся взглядом, забыв, что хотел сказать. – Я… я привёл вам… – ему стоило больших усилий, чтобы взять себя в руки и закончить предложение: – Я привёл вам… Дарью Рубцову.
Сказав это, Антон отошёл в сторону и из-за его спины вышла… Даша Рубцова. Потрясённые сотрудники полиции переглядывались, глядя то на одну Дашу, то на вторую. Никто ничего не понимал. Обе Даши тоже с изумлением взирали друг на друга. Они были похожи, как две капли воды.
– Та-ак, – нарушил молчание Зарубин, – вот это уже становится интересно. Вас как зовут, барышня? – обратился он к «новой» Даше.
– Моё имя Погорелова Ольга Савельевна. Прошу мне объяснить, почему меня привели в полицию? Я ничего плохого не сделала.
– А разве вам не интересно, что здесь происходит? – ушёл от ответа Зарубин. – По-моему, стоило сюда прийти, чтобы увидеть свою копию. Кто вы, Ольга Савельевна, чем занимаетесь?
– Я учусь в музыкальном училище и выступаю в ресторане «Неаполь». Что в этом плохого? Почему меня арестовали?
– Вас не арестовали, вас пригласили на беседу. Вы поёте, танцуете, играете на рояле?
– Я пою под псевдонимом Ольга Серебряная.
Константин Филиппович начинал понимать, почему ничего не выходило с обвинением Даши. Она здесь действительно не причём, поэтому у неё были стопроцентные алиби. И она действительно никуда не выходила из дома – истина вот она, здесь. Её копия, вторая Даша, эта Ольга Серебряная – вот ответ на все вопросы. Вот почему у них ничего не сходилось – дело здесь совсем в другом человеке. Ну, Антон, молодец, это его заслуга, что он нашёл «вторую Дашу». Вот почему все опознавали Дашу, а она не признавалась – это была не она.
– А вы знакомы друг с другом? – спросил он у девушек.
Обе категорически отрицали своё знакомство. Странно, такое сходство, как у родных сестёр – и не знать друг друга? Очень, очень странно. Что ж, Дашу надо отпускать и заниматься Ольгой. Хотя нет, отпустить он её всегда успеет, пусть эта встреча будет им очной ставкой.
Полицмейстер Зарубин стал задавать вопросы, касающиеся ограблений ювелиров. Он хотел выудить из Ольги сведения, предполагал, что она начнёт увиливать от прямых ответов, искать какие-нибудь оправдания. Но она сразу сказала, что она в Херсоне недавно, до этого она гастролировала с цирком по стране, а потом на первом же выступлении в этом городе получила травму и долго лежала, так как ей нельзя было вставать. Все эти сведения можно проверить. Вот так полиция снова зашла в тупик.
– Ладно, – согласился Зарубин, занеся все показания в протокол, – на сегодня можете быть свободны.
Он отпустил девушек, а как только за ними закрылась дверь, тотчас же велел установить наблюдение и за второй барышней – циркачкой и певицей.
– По-моему, нам предстоит очень интересный поединок с плутовкой, – констатировал он, – но мы эту бестию выведем на чистую воду.
* * *
Выйдя на крыльцо полицейского управления, девушки смотрели друг на друга, имея тысячу вопросов. Им не терпелось расспросить друг друга.
– Вы кто? – первой спросила Даша.
– Я же рассказывала о себе в полиции. Я – циркачка, сорвавшаяся из-под купола цирка. С тех пор больше не поднимаюсь на высоту, хожу по земле. Зарабатываю на жизнь пением. А вы кто?
– Меня зовут Даша. Я учу девочек читать и писать. Раньше работала на телефонной станции.
Даша стала внимательнее приглядываться к Ольге. Она тоже стала понимать, отчего её саму всё время обвиняли в том, чего она не совершала. Очевидно, вот эта девица, абсолютно похожая на неё, Дашу, и совершала все кражи. А свидетели путали их и указывали на Дашу. Рубцова разрывалась между желанием расспросить свою копию, узнать, почему они так похожи и в то же время она понимала, что надо быть с ней осторожной, ведь, возможно, это и есть та особо опасная преступница, которую все ищут. «А вдруг, чтобы уйти от ответственности, она меня убьёт и назовётся потом моим именем?» Неприятный холодок пробежал по спине Даши. Она поспешила попрощаться с Олей и хотела уйти, но та задержала её, взяв за руку.
– Послушайте, Даша, вы разрешите обращаться к вам на ты? – спросила она. – Тебе не кажется странным, что мы так похожи? Может, тут есть какая-то причина?
Даша тут же вспомнила то письмо, из которого она узнала, что её взяли из приюта. После смерти родителей и разрыва помолвки она была очень одинока, у неё никого не было, ни одной живой души на большом земном шаре. Сколько раз в своём алешковском доме она, закусив губу, плакала от одиночества, от ненужности своей в этом мире. И вот перед ней стоит такая же, как она, девушка, с которой они, МОЖЕТ БЫТЬ, не просто сёстры, а сёстры-близнецы.
– Знаешь, я недавно узнала из письма своей бабушки, что мои родители меня удочерили. Они взяли меня из приюта. Но их уже нет на свете, поэтому я не могу их ни о чём расспросить, – сказала Даша, тут же забыв о своих опасениях в отношении Ольги и об осторожности. – А что у тебя?
