Того монолога Блэр, разумеется, не произнесла.
Воспоминания имеют коварную особенность. Они сжаты по времени. За секунду можно прокрутить в воображении больше, чем увидеть в течение двухчасового фильма. Блэр вспомнила, как она, допущенная в отцовскую библиотеку, трогала пальчиками корешки книг, вытаскивая некоторые, пыталась читать, воображая себя героиней «Моей прекрасной леди», а папу профессором Хиггинсом, научившим ее всему, что может пригодиться в жизни. Этого не случилось. Да и чему можно было научиться за месяц, пока мама путешествовала?
– Как давно ты не виделась с Ричардом? – прервала Клио ее путешествие в прошлое весьма жестким тоном. Неужели она догадалась, что Блэр стало не по себе от приготовленной по японскому рецепту рыбы?
– Я пропустила несколько свиданий. Несколько раз проезжала мимо и думала заглянуть, но боялась своим вторжением нарушить его распорядок дня.
– Так бывает. Хоть на голову встаешь, а не получается. Дела захлестывают, все время некогда, и надо выбирать, за какую соломинку уцепиться, чтобы не сорваться в бездну.
Такое высказывание удивило Блэр. Ударилась ли Клио в философские рассуждения случайно или намекает, что ей известно о проблемах ее падчерицы?
– Мне так стыдно. Я не спросила, как дела у папы.
– Все так же. Причин для тревоги нет. Он, наоборот, интересуется, как дела у тебя.
– Ты столько сделала для него. Мы с Фрэнсис у тебя в неоплатном долгу. – Могло показаться, что Блэр льстит Клио, но на самом деле она была искренне признательна мачехе за то, что та взяла на себя все заботы о больном, а дочери выступали лишь в роли посетительниц.
– Твой отец удивительно мужественно воспринял то несчастье, что свалилось на него. На его месте другие бы впали в отчаяние, утеряли бы волю к жизни и прекратили бы активную деятельность. Он же сохранил оптимизм и веру в себя. Вот это главное. Что касается меня, то я исполняю свой долг, клятву, данную мной при бракосочетании. Некоторые жены быстро забывают эти простые слова. Ты тоже замужем и, конечно, помнишь, что было сказано перед алтарем. Мы с Ричардом – единое целое.
Блэр не терпелось перейти к сути дела, к тому, ради чего она пришла сюда и страдает теперь, глотая сырую рыбу по-японски. Но прерывать Клио она не смела.
– Далеко не все супружеские пары достигают такого взаимопонимания. Ричард это прекрасно знает.
Это был явный намек на первую миссис Пратт. Когда Аурелия оставила Ричарда, он был в расцвете сил и абсолютно здоров. Она никуда бы не ушла от него, будь с ним что-то неладное. Или нет? Блэр не могла поручиться за свою мать. Какой Аурелия была в те давние годы, она не имела представления. И обсуждать сейчас за этим столом возможное поведение матери было не только глупо, но и губительно для замысла Блэр. Клио с момента своего появления в доме Ричарда дала всем ясно понять, что имя Аурелии вообще не должно больше упоминаться в этих стенах. Никогда и ни при каких обстоятельствах.
– Вы проведете лето здесь? – поинтересовалась Клио.
– Большую его часть. Возможно, мне придется иногда заезжать в город, проверять, как идут дела в галерее.
– А как там идут дела?
Блэр поперхнулась и вынуждена была глотнуть воды.
– Прекрасно. Даже лучше, чем я рассчитывала, – солгала она. – Я как раз хотела поговорить с тобой о галерее.
Она сделала усилие, чтобы принять более непринужденную позу, но у нее ничего не вышло. Мышцы ей не подчинились, и она не шевельнулась, словно была приклеена к сиденью и спинке стула. Ей показалось, что на лице Клио промелькнула усмешка, но Блэр решила на это не реагировать.
– Все складывается удачно. Мы наладили контакты с целой группой талантливых художников, очень оригинальных, причем каждый из них оригинален по-своему. Но, как ты сама понимаешь, в нашем бизнесе жестокая конкуренция…
– Я не была на вернисажах уже не помню сколько лет. Раньше мы с Ричардом посещали их по нескольку раз в году, чтобы быть в курсе, что выставляется, каковы новые веяния и вообще какие ветры дуют в Гринвич-Виллидж. Но вы теперь обосновались в Сохо?
– Нет, в Челси. Арендная плата в Сохо скакнула выше потолка, и все больше и больше торговцев искусством перебирается в наш район.
– Довольно захудалый, согласись…
– Для кого как. Нам он подходит. – Блэр невольно стала защищаться. – Мы получили просторное помещение. Правда, места для наших новых проектов все равно не хватает.
– И каковы же они? – Клио аккуратно положила свои палочки для еды на тарелку перед собой, что означало завершение трапезы. Ее прямая осанка с высоко поднятой головой не претерпела изменений.
– Мы сделали потрясающее открытие. Обнаружили талантливого скульптора из Аргентины. – Блэр пыталась говорить отстраненно, как профессионал, но едва она собралась назвать имя, как возбуждение, совсем некстати, охватило ее и кровь, забурлив, прилила к мозгу. – Марко создает удивительные обнаженные фигуры из бронзы.
– Мне, наверное, следует взглянуть на них, – произнесла Клио, впрочем, без особой заинтересованности.
Блэр невольно бросила взгляд на живописное полотно на стене у Клио за спиной.
Это полотно, «Стог сена в поле», чета Пратт когда-то одалживала музею «Метрополитен-Арт» для выставки работ Ван Гога в Арле. Полотно излучало манящий свет. Это творение входило в весьма впечатляющую коллекцию картин и скульптур, приобретенных Праттами в течение многих лет на различных аукционах или у известных торговцев искусством с безупречной репутацией, рангом намного повыше, чем Девлины со своей претенциозной галереей.
На стенах спальни и кабинета Клио висели картины на религиозные темы таких мастеров раннего Итальянского Возрождения, как Мазаччио и Джилберти. Внизу парочка грациозных фигур работы Дюбоффе оживляла проход в столовую. Несколько картин Пикассо «голубого» периода, включая его автопортрет, в компании с Джоном Сингером Сарджентом, Джеймсом Уистлером и Уинслоу Хомером были развешаны в гостиной. Библиотеке достались сценки в парке кисти Жоржа Сёра и одно из маленьких полотен Мане – «Лондонский мост в тумане». Даже в дамской туалетной комнате на первом этаже висело «Блюдо с фруктами» Ренуара стоимостью дороже всего содержимого галереи Девлинов.
– Нам повезло, что мы заполучили Марко. Он выставлялся в Чикаго на свой страх и риск и ошеломил там всех. Несколько владельцев галерей из Нью-Йорка специально приезжали, чтобы взглянуть на его работы. Когда мы познакомились, то на мой вопрос, почему никто не представлял его до сих пор, он ответил, что не нашел еще посредника, чье «видение совпадало бы с его видением и в чью духовность он смог бы поверить». Именно так он и сказал. Это его точные слова. Он еще и поэт, а не только художник. Он хочет, чтобы я представляла его.
