Ознакомительная версия.
– Простите, что так бесцеремонно вторглась в вашу жизнь, но обстоятельства вынудили меня к этому, – продолжала Северина.
– Не понимаю вашего интереса. Я давно не поддерживаю отношений с отцом моего ребенка.
– Да, это мне тоже известно. Поверьте, я далека от того, чтобы оценивать вашу жизнь, или что-то в этом духе. У меня к вам чисто деловое предложение.
– Слушаю вас.
– Не хотите подать на алименты?
– Боже, зачем? Наши отношения давно закончились, но отец Гриши помогает финансово.
– Неужели? – Северина ядовито засмеялась. – Насколько мне известно, если отец не живет с ребенком, он должен отдавать на его воспитание двадцать пять процентов от всех своих доходов. Это закон. Не спрашиваю, сколько он вам дает, но скажу, сколько зарабатывает.
Достав из сумки самую простую пластмассовую ручку, Северина размашисто написала цифры на обороте Ингиного резюме и подвинула к ней листок. Если бы Инга была менее сдержанным человеком, то присвистнула бы.
– Итак, вы получаете двадцать пять процентов от этой суммы?
Она покачала головой.
– Пять. А вернее, ноль пять. Но я сама неплохо зарабатываю.
– Какая разница, сколько вы получаете! Речь идет об ответственности отца! О том, что он не выполняет свои обязательства.
Инга промолчала. Характер бывшего любовника был ей известен. Как бы открытый и щедрый человек, на самом деле он был закоренелым эгоистом и не делал ничего, что могло бы как-то отразиться на его комфорте. Инга прекрасно понимала, что он переводит ей лишь тот минимум, который позволяет ему успокоить свою нетребовательную совесть. Но она не думала, что этот минимум такой минимальный. Такая ничтожная часть от его доходов. Если Северина ее не обманывает.
– Вот видите, – продолжала бизнес-леди. Чтобы дать Инге переварить информацию, она подозвала официанта и заказала еще кофе, а когда он уже отправился за ним, вернула и попросила два бокала вина.
– Как бы то ни было, родить ребенка было моим решением, – сухо сказала Инга, – он меня об этом не просил. Ответственность целиком лежит на мне. Мы никогда не были женаты, не планировали семейную жизнь, он не давал никаких обещаний. Я знала все, как есть. Поэтому то, что он записал Гришу на себя и периодически дает деньги, это акт доброй воли, за который я должна благодарить человека, а не подавать на него в суд и позорить.
– А почему бы и нет? Все знают, что у вас есть внебрачный ребенок, пусть узнают, что и у него тоже.
– Но у меня нет жены, которую я обманывала, – засмеялась Инга.
– Видите ли, сначала я не хотела лично встречаться с вами, думала поручить это своему адвокату. Теперь вижу, что интуиция меня не подвела. Не сердитесь на меня за бесцеремонность, но я вас слушаю, и просто зла не хватает! Что значит ответственность лежит на вас? Вы его насильно заставили? Или тайно, пока он спал? Или он не знал, откуда берутся дети?
Инга невесело усмехнулась.
– Об его ответственности можно было бы подискутировать, если бы вы его обманули в плане контрацепции. Солгали бы, что принимаете таблетки или что-то в этом духе. Но ведь не было такого? Вы были слишком молоды и еще не настолько разочаровались в жизни, чтобы удовольствоваться ролью матери-одиночки. Верно?
Инга пожала плечами. Следовало поблагодарить Северину за обед и гордо уйти, но какая-то сила удерживала ее на месте.
– Допустим, вы хотели с помощью ребенка переманить его к себе и пошли на обман, – рассуждала Северина, пригубив вина, – допустим. Но это значит только то, что он заронил в вас ложные надежды, дал понять, что брак между вами возможен. Значит, ответственность с него не снимается. Но я почему-то склонна думать, что ваш сын появился на свет просто потому, что его отец слишком много заботился о своем удовольствии и слишком мало – о вашей безопасности. Верно?
Чувствуя, что щеки покрываются предательским румянцем, Инга кивнула.
– Мужчина не несет ответственности за ребенка только в одном случае. Когда снимает проститутку. Это разовая коммерческая акция, и производитель берет все риски на себя, включая их в стоимость услуги. Но у вас же было иначе, верно? Это была любовь.
– Да, – сказала Инга глухо, – это была любовь.
– Вот видите. Я не говорю, что вы сами были почти ребенком и ему следовало учесть это обстоятельство. Если уж совсем недостаточно супружеских ласк, ему следовало обратиться к профессионалкам, а не губить жизнь юных девушек. Но он пошел на внебрачную связь, значит, ответственен за ребенка точно так же, как и вы.
– Теоретически вы правы. Но на практике… Как говорится, дьявол в деталях.
– Возможно, вы опасаетесь потерять в деньгах? Мол, двадцать пять процентов отщипываются только с официальных доходов, а у него девяносто процентов из кармана в карман. Не волнуйтесь. Мы предоставим вам лучшее юридическое сопровождение. Найдутся свидетели, готовые подтвердить, какие гонорары они ему выплачивали. Наши адвокаты убедят суд, что, если доходы тайные, это совсем не значит, что ребенок не имеет права на четверть от них.
Инга задумчиво глотнула немного вина и задержала его во рту, наслаждаясь вкусом. Предложение Северины звучало весьма разумно. Если она подаст на алименты, финансово не проиграет в любом случае, потому что получает как раз около четверти его официальной зарплаты. Может, чуть больше, но не значительно. Зато суд принесет ему огромные неприятности. О ребенке на стороне узнает жена, и на службе станет всем известно, что он мало того что гуляет напропалую, еще и злостный неплательщик алиментов. В конце концов, почему она должна думать о его репутации и семейном счастье, если он сам не хочет об этом позаботиться? Он взрослый человек и должен понимать, какую опасность она представляет для него, но ни разу не позвонил, не спросил, довольна ли она суммами, которые он дает на ребенка. Почему? Так уверен в ее благородстве? Или думает, она настолько ничтожна, что зависит от этих крох, которые он переводит, и не станет ими рисковать?
Северина смотрела на нее с искренним участием, Инге даже стало немного не по себе от этого теплого взгляда. Нет, нельзя поддаваться эмоциям. Какие бы цели ни преследовала бизнес-леди, ясно, что счастье Инги к ним не относится. Она по какой-то причине хочет насолить папаше Грегори, и Инга – всего лишь инструмент в этом деле. А инструменты порой ломаются.
– Неужели найдутся люди, готовые свидетельствовать против врача, который их спас? – спросила она, переводя тему. Пусть Северина думает, что она не видит коммерческих перспектив, поэтому и не хочет связываться.
Ознакомительная версия.
