Ровно через неделю раздаётся долгожданный звонок.
– Привет, вечером жди, отменяй все вечеринки, скажи своему парню, чтобы сваливал, и готовь ужин, – шутливым тоном говорит он в трубку.
– Привет, очень рада. И тут не было никаких вечеринок и парней!
– Жаль. Я шучу. Просто надеюсь, что ты не скучала, а жила полноценной жизнью. До вечера. Пока.
Прижимаю трубку к груди, глупо улыбаюсь. Увижу его вечером! Меня трясёт только от одного его голоса.
Развиваю бурную деятельность. Квартира вычищена до блеска. Иду в супермаркет, в нерешительности останавливаюсь перед полками с продуктами. После Таджикистана приготовление любого блюда для меня не проблема, тем более на такой великолепно оборудованной кухне, как у него. Но мне хочется удивить, порадовать, показать свои таланты. Останавливаюсь на запечённой свинине и салате из морепродуктов. На десерт хворост по рецепту бывшей свекрови, у меня он неплохо получался.
Ужин готов, теперь заняться собой. Расчёсываю волосы, не знаю, что с ними делать. В Таджикистане мне всегда приходилось их заплетать в одну или две косы, (золовки пытались уговорить заплести хотя бы десять, как положено). Жалею, что не подстриглась. Перехватываю их сзади лентой в тон серого трикотажного платья до колен, обтягивающего фигуру, как перчатка. Надеюсь, оценит. Лёгкая косметика на лицо.
Семь часов, нервно расхаживаю по комнате. В его понятии вечер – это сколько? Восемь – второй раз подогреваю мясо. Девять – пытаюсь отвлечь себя чтением, музыкой, телевизором. Когда делаю вид, что меня страшно интересуют новости по первому каналу, щелкает замок двери. Подскакиваю с дивана, замираю посреди комнаты. Слышу, как он вешает пальто в шкаф, снимает обувь. Забываю, что нужно дышать.
– Привет, красавица.
Он на пороге квартиры, смотрит на меня непостижимым взглядом, лёгкая улыбка только уголком губ. Я выдыхаю: то, что копилось внутри, поднимается к горлу, заполняет голову. Я не осознаю, что делаю, но даже если бы могла мыслить, этот порыв не остановить. Я бросаюсь к нему, обхватываю шею руками, прижимаюсь лицом к его груди.
– Данила! – вырывается у меня вместе с прерывистым дыханием.
Он не шевелится и ничего не говорит. Слышу его сердцебиение. Чувства, толкнувшие на этот поступок, медленно отступают, я отрываюсь от него. Замечаю, что он стоит, разведя руки в стороны, словно не знает, куда их деть. Медленно и осторожно кладёт одну ладонь мне на спину, другую на плечо.
– Даша, что случилось? Тебя кто-то обидел здесь?
– Нет. Просто соскучилась.
Смущаясь, отхожу в сторону, торопливо произношу:
– Ужин готов, я сейчас накрою.
Стараюсь вести себя спокойно и размеренно, но мои нервные движения выдают с головой. Смотрю куда угодно, только не на него, не могу с первого раза расстелить скатерть, тарелки с оглушительным звоном валятся из рук. Он несколько минут молча за мной наблюдает, не сдвигаясь с места, потом буднично произносит:
– Я в душ, потом будем ужинать.
Скрывается за дверью ванной комнаты, выдыхаю и, наконец-то, спокойно накрываю на стол.
Мы сидим друг перед другом, разделённые только крышкой обеденного стола. Я пытаюсь скрыть бурю чувств, бушующих во мне. Он с какой-то заинтересованностью меня рассматривает, как будто я сюрприз, который только что распаковал и теперь не может понять, что же ему преподнесли. За будничной беседой скрываем свои чувства.
– Как провела эти дни?
– Нормально. А ты?
– Я дома, значит, всё хорошо. Познакомилась с кем-нибудь?
– Пока нет, но если не считать продавца фруктов на рынке, который меня уже узнает, косметолога и парикмахера.
– Ничего, скоро освоишься.
– Да, я почти нашла работу.
– Где же?
– Здесь недалеко, квартала четыре вниз, есть большой супермаркет. Там требуется продавец-консультант. Через неделю у них освобождается место, обещали взять меня.
– Как называется фирма?
– Не знаю.
– А на магазине название есть?
– По-моему… «Меридиан», что ли.
– Этого достаточно. Хорошо, я проверю и скажу, стоит ли туда устраиваться.
– Зачем?
– Вдруг у этой фирмы нелады с законом или проворачивают тёмные махинации.
– Но я всего лишь продавцом устраиваюсь!!!
– Это не имеет значения, хоть дворником. Всегда нужно знать, куда ты входишь, чтобы не было неприятных сюрпризов.
– И ты всё проверяешь, с чем сталкиваешься?
– Стараюсь. Работа такая.
– И меня ты проверил?
Он смеётся, задорно и открыто, мне очень нравится его смех.
– Нет, тебя ещё не проверил. Ты для меня полная загадка.
Меня смущают его слова, чувствую, что снова краснею, вскакиваю из-за стола:
– Я помою посуду, а ты отдыхай, устал, наверное.
Собираю тарелки, складываю их в раковину, открываю кран с горячей водой. Слышу, как он встаёт из-за стола, идёт куда-то… дальше обострённые чувства меня подводят. Когда он вплотную подходит сзади и кладёт руку мне на плечо, я вскрикиваю от неожиданности и роняю тарелку. Он закрывает кран с водой.
– У нас есть посудомоечная машина, – голос у самого уха. От сочетания слов «у нас» и прикосновения руки меня пронзает волна дикого жара, прокатившаяся по всему телу с ног до головы. В горле пересыхает, а мысли несутся не в том направлении:
– Я просто хотела…
Пытаюсь говорить, но он поворачивает меня к себе, долго и пристально смотрит в глаза, отчего я теряю дар речи. Никогда на меня так не смотрели. Сердце выпрыгивает из груди, и все мысли сосредоточены на одном: не забывать дышать.
Не выдерживаю взгляд, опускаю глаза, смотрю на его руку на моём плече, красивая, мускулистая, немного грубая рука. Она скользит вниз, на предплечье, захватив тонкую бретельку платья. Я дёргаюсь от прикосновения к голой коже, как заряд тока по телу, вскидываю голову и чувствую, как другая его рука обхватила мой затылок, а губы накрывают мой рот. Вырывается судорожный выдох, потом стон, похожий на крик. Поцелуи яростные, дикие, необузданные. Я цепляюсь за его рубашку, его руки и губы обжигают, я отвечаю, с упоением, наслаждением, торопясь вернуть ласки, подаренные мне.
Без каких-либо предупреждений он резко подхватывает меня на руки, быстро идёт в сторону спальни, останавливаемся возле кровати. Лихорадочно расстёгиваю его рубашку, хочу увидеть его тело, пытаюсь отодвинуться, но он удерживает, скользя под платье, поднимая его до талии, открывая для поцелуев мою грудь, живот, бедра. Откидываю голову, отдавая себя всю в его распоряжение, цепляюсь в его окаменевшие плечи. Возбуждение закручивается внутри спиралью, а ноги сводит от желания и напряжения.
Он не даёт мне возможности действовать. Я хочу целовать, хочу подарить ему ласку и наслаждение, но только получаю. Я отчётливо чувствую его желание, которое подстёгивает меня ещё сильнее, хотя куда уж сильнее. Его губы повсюду, его руки действуют умело и нежно, я так часто близка к грани, что мышцы живота сводит, и почти больно.
