– Простите меня, – промолвил он, мигом разрядив напряженную обстановку.
Или почти разрядив. Кэссиди заморгала, затем ее зеленые глаза потемнели.
– Простить вас? – откликнулась она, словно не понимая, что он имел в виду.
– На мгновение я оказался во власти низменных инстинктов, – пожал плечами Тьернан. Голос его звучал холодно, немного насмешливо, и на бледных щеках Кэссиди ярко вспыхнул румянец.
В следующее мгновение их глаза встретились. Словно скрещенные шпаги.
– Не поверю, что вы способны позволить какому-то инстинкту одержать над собой верх, – отчеканила Кэссиди. – Вы прекрасно понимаете, что делаете, и отдаете себе отчет не только в каждом своем поступке, но даже в каждом слове. И ничего низменного в этом нет. Правильно?
Тьернан позволил себе роскошь едва заметно улыбнуться.
– Да, вас нельзя недооценивать, – загадочно промолвил он.
Щеки Кэссиди зарделись еще сильнее.
– Вы мне не ответили, – заявила она. – Причем нарочно, да? Чтобы меня раззадорить. Или даже вывести из себя. Вам нравится играть с людьми. Дразнить их, провоцировать, даже запугивать…
– Я вас напугал, Кэссиди? – перебил ее Тьернан.
– Да.
Что ж, в прямоте и искренности отказать ей нельзя.
Тем более что Тьернан и в самом деле пытался запугать ее. И не просто запугать, а застращать до полусмерти, но с таким расчетом, чтобы даже тогда она продолжала его хотеть. Была согласна ради него пойти на все.
– Значит, вы считаете, я собираюсь зарезать вас кухонным ножом?
– Так вы все-таки зарезали таким ножом свою беременную жену? – не удержалась Кэссиди.
– Рано или поздно я отвечу на этот вопрос. Причем эти откровения вам не понравятся.
– Тогда не отвечайте.
– А вы не спрашивайте.
Кэссиди закусила губу, чтобы не произносить слов, о которых сама потом пожалела бы. Губы ее были все еще влажными и набухшими от его поцелуя, и Тьернану сильнее прежнего захотелось впиться в их сочную мякоть.
– Что вам от меня нужно? – требовательно спросила она чуть дрогнувшим голосом.
Тьернан позволил своему взгляду медленно скользнуть по ее изумительному телу, после чего он поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– А почему вы считаете, что мне от вас хоть что-то нужно? – с расстановкой спросил он.
– Я все-таки не полная идиотка, – сказала Кэссиди. – Хотя иногда, наверное, и произвожу такое впечатление.
– Не помню, чтобы мне хоть раз так показалось.
– Тогда унеситесь на пять минут в прошлое, – криво усмехнулась Кэссиди. – Целоваться с вами в темной кухне, согласитесь, не самый мудрый поступок.
– А вы предпочли бы целоваться со мной в будуаре? – насмешливо переспросил Тьернан. – Кстати, я не заметил, чтобы вы со мной целовались. Да, верно, вы не стали отбиваться, словно разъяренная фурия, лупить меня по щекам и вопить: «Как вы смеете?» Но и какой-либо особой страсти не выказали. – Вранье! Кипевшую в ней страсть Тьернан ощущал. Однако Кэссиди ни к чему это знать.
Щеки ее заполыхали жарким огнем.
– Что вам от меня нужно? – настойчиво повторила она.
Высокая и пышная женщина, а ведет себя как ребенок! Словно перед ней какое-то дьявольское отродье или даже кровожадный вампир. Впрочем, кто знает, может, именно таков он и есть. Исчадие ада, пугало для праведных женщин.
Тьернан протянул руку, желая проверить, отпрянет ли Кэссиди. Ни один мускул не дрогнул на ее прекрасном лице, когда он осторожно прикоснулся к ее шее, лишь пальцы сжались в кулаки.
– Возможно, я просто хочу проверить, насколько вы невинны, – прошептал он.
– Я уже давно не невинна.
Тьернан с трудом удержался от смеха.
– По сравнению со мной вы просто агнец божий.
– По сравнению с вами все – ангелы! – отрезала Кэссиди.
– Возможно. – Тьернан легонько провел пальцами по ее пухлым губам. – Кто знает, а вдруг я хочу опустить вас до своего уровня? Соблазнить, использовать, а потом – уничтожить. – Слова эти он произносил легко и естественно, но уже в следующее мгновение в глазах Кэссиди промелькнул страх. Губы ее сжались, и она попятилась на шаг.
– Я вам не верю, – сказала она.
– А чему тогда вы верите?
Этого вопроса Кэссиди не ожидала. Помотав головой, она оттолкнулась от буфета и слепо, не разбирая дороги, кинулась бежать, стараясь лишь не задеть по пути Тьернана. Но все же длинная развевающаяся юбка чиркнула по его ногам, густой аромат духов повис в воздухе, а на губах его остался вкус ее губ. И еще долго, очень долго Тьернан стоял во мраке кухни, вспоминая…
– Мне нужна твоя помощь.
Кэссиди оторвалась от стенограммы и подняла голову. Шон стоял в дверях, облаченный в свой излюбленный ирландский костюм из чистой шерсти, который надевал на свадьбы и похороны. Вид у отца был довольно мрачный, и у Кэссиди противно засосало под ложечкой.
– Располагай мной, – просто ответила она.
Шон ухмыльнулся.
– Не давай поспешных обещаний, детка, – посоветовал он. – Чтобы потом не пожалеть. Сама ведь знаешь, будь у твоего отца возможность, он бы тебя с потрохами проглотил.
Кэссиди призадумалась. Да, было время, когда она и сама так считала. Собственно говоря, именно эти слова она как-то раз, дойдя до ручки, высказала Шону.
– Да, не исключено, – кивнула она. – Но только теперь я стала сильнее.
– Настолько сильнее, что можешь мне противостоять? – вскинул брови Шон. – Что ж, я очень рад, силы тебе очень даже понадобятся.
– Что ты от меня хочешь? – спросила Кэссиди, отрешенно уставившись перед собой.
– Беллингем ведет переговоры о встрече с обвинением, – сказал Шон. – Хочет прощупать почву, вдруг удастся о чем-нибудь договориться? Фабиани настаивает, чтобы на встрече присутствовал генерал Скотт, а Ричард заявил, что без тебя никуда не пойдет.
– Что ему, нянька, что ли, нужна? – процедила Кэссиди.
Шон пожал плечами.
– Сколько времени ты уже здесь, неделю? Пора бы уже понять, что Ричард упрям как осел. Если он сказал, что никуда без тебя не поедет, значит, так оно и будет. А Фабиани, в свою очередь, сказал, что в отсутствие Ричарда даже обсуждать вопрос об отсрочке не станет.
– Ну а Скотт-то ему зачем сдался?
– У генерала очень большой вес в обществе, – вздохнул Шон. – Даже государственный прокурор пляшет под его дудку. Если он сам захотел присутствовать на этой встрече и убедиться, что все идет по намеченному плану, его никто не остановит.
– Даже ты?
Шон отреагировал на ее подковырку именно так, как и рассчитывала Кэссиди.
– Ну почему же? – уязвленно спросил он. – Если настанет день, когда какая-нибудь отрыжка военно-промышленного комплекса одержит надо мной верх, то это будет день моих похорон. Эмберсон Скотт мне очень даже любопытен как личность. Узнав, что я работаю над книгой, он отказался со мной разговаривать, но ему есть что скрывать, это как пить дать.
