В «Мейврике» было не протолкнуться. Шесть рядов у стойки, музыка диско рвет уши.
Бадди заходил сюда в последний раз очень давно — еще до Гавайев, еще до жирненького Макси Шолто. При мысли о Шолто его передернуло. К счастью, он опомнился, когда еще было не поздно. Дружок Бадди больше не клюнет на наркотики и оргии.
Они только для полных неудачников. Попросить работу у Тряпичника — это одно, но Макси Шолто — совсем-совсем другая фигня.
— Бадди! Рад тебя видеть! Где ты прячешься?
Он приветственно махнул бармену, а потом ответил:
— Да нигде. То тут, то там. Что слышно?
— Все то же. Дела идут хорошо. Знаешь про «Хилл-стрит блюз?»У меня там реплики были, усек? Реплики!
Н-да? То-то он все еще торчит за стойкой!
— Куинс тут?
— Где-то там, сзади.
— Спасибо.
Он пробрался вдоль толпы у стойки, а потом через толпу танцующих и пошел вдоль кабинетиков, выглядывая Куинса.
Он увидел его в окружении девочек. Их было три.
Куинс. Высокий. Черный. Красивый. И к тому же хороший актер. Они занимались вместе у Джой Байрон.
— Э-эй! — сказали они хором и шлепнули ладонью о ладонь.
— Садись, — сказал Куинс. — Присоединяйся к обществу.
Бадди примостился на конце кожаной банкетки, а Куинс кивал на девочек:
— Вот это моя Луэнн. Ее сестра Цыпочка. И верная подруга Шелли.
Луэнн была роскошной шоколадной блондинкой. Цыпочка была поминиатюрней, потемнее и с зубами, за какие убить можно. Шелли была Шелли, девочка у бассейна, очень даже ничего в тонком гимнастическом трико и тонкой юбочке внахлестку.
— Э-эй! — сказал он. — А мы знакомы.
— Э-эй! — ответила она. — Бадди Хадсон. Мистер Женатик.
А где твоя старуха?
— Бадди? Женатик? Ну, до этого нам не дожить! — засмеялся Куинс.
— Уже дожили, — кивнула Шелли.
Куинс недоверчиво вздернул брови и ухмыльнулся Бадди.
— Чего молчишь? Скажи им, что это вранье.
Бадди насупился. Такое его собачье счастье — напороться на мисс Болтунью. Весь день невезучий. А теперь еще и ночь.
— Ну, я женат. Так что?
Куинс захохотал.
— Вот уж не думал, что ты когда-нибудь вляпаешься. Как же это вышло? — Он хлопнул себя по лбу. — Понял! Понял! Ей восемьдесят три, денег куры не клюют, а сердце ни к ч-е-е-рту. Угадал?
Бадди насупился еще больше. Он ведь сбежал от Ангель, чтобы развеяться.
— Ну, да, да! Угадал. Только ей не восемьдесят три, а под девяносто. Больше в моем вкусе, ясно?
Куинс задохнулся от хохота.
— Узнаю Дружка Бадди. Никогда своего не упустит!
— Как насчет бути? — спросила Цыпочка, дергаясь в такт голосу Донны Саммерс.
— Извиняюсь! — вмешалась Шелли. — Я первая пригласила.
Толкнув Бадди в бок, она заставила его встать, выскользнула из-за столика, закинула руки ему на шею и увлекла на запруженное людьми пространство, предназначенное для танцующих.
— Восемьдесят три, это надо же! — протянула она насмешлив во. — Двадцать и красотулька. Я ее видела у бассейна. Чего ты ее прячешь?
Он пожал плечами.
— И не прячу вовсе.
— Не заливаешь? Тогда где же она?
— А тебе для чего? Или ты розовая?
Она резко прижалась к нему пахом.
— Тогда бы, мальчик, я скреблась у твоей двери, чуть ты ушел бы. Такой кусочек ты держишь под замком!
Он оттолкнул ее и начал извиваться. Он хоть сейчас может давать уроки Траволте — до того он ловкий, чувственный и весь разболтанный. Аллан Карр, войди, посмотри на меня!
Шелл повторяла все его движения. Она тоже была хороша.
Ему стало весело. Он не танцевал давным-давно, а если партнерша во всем тебе соответствует, ощущение возникает то еще.
Они остановились, когда совсем изнемогли. Когда по рукам и груди Шелли заструились ручейки пота.
— Хм-м-м-м, — произнесла она раздумчиво, — а ты хорош!
— Ты тоже.
Они пошли назад к столику, — Надеюсь! Я же профессионал.
— Профессионал в чем?
— Профессиональная танцовщица. — Она холодно посмотрела на него и обернулась, здороваясь с откуда-то взявшимся парнем, который сидел рядом с Цыпочкой. — Йер, лапушка, как сошло?
Йер лапушка был молод, красив, с нервно бегающими глазами. Он пожал плечами.
— Обычное дерьмо. Ну, ты представляешь.
— Конечно, — сочувственно сказала она. — Но вы же не знакомы? — Они покачали головами, рассматривая друг друга. — Бадди Хадсон — Иерихон Кранч, — добавила Шелли, как светская хозяйка дома.
Бадди нахмурился. Наверное, от громкой музыки он оглох.
Иерихон Кранч! Что за имечко? Точно сектант-проповедник Славный Амос!
Бегающие глазки Иерихона обшарили его всего.
— Вы актер?
— А в чем вы меня видели? — быстро спросил Бадди.
— Ни в чем. Я тоже актер.
— А-а! В чем снимались?
Иерихон быстро перечислил несколько известных телевизионных программ, потом облизнул губы и добавил:
— Но у меня намечается стоящая роль. И думаю, я ее получу.
— Какая роль? — спросил Бадди, сразу настораживаясь.»
Иерихон напустил на себя таинственный вид.
— Не могу сказать.
— Телевизионный сериал?
— Ничего подобного.
— Реклама?
— Не-а.
— Тогда что же?
— Фильм. Первоклассный. — — Телевизионный?
— Не-а. Настоящий.
— А название?
Иерихон сощурился.
— Так я тебе и сказал! Чтобы ты побежал пробоваться? Ничего не выйдет. Да и вообще контракт у меня на мази. Сучка, которая набирает актеров, вся просто исходит от нетерпения взять меня. — Он сильно осклабился. — Усек?
Да, Бадди усек. А жлоб не проговорится. Он вспомнил Ангель. Она даже и не думала его пилить. Просто заговорила в скверную минуту, когда за душой у него осталось всего сорок два доллара — и никакого способа раздобыть еще. Пособие по безработице? Нет уж! Справки, анкеты, бумажки всякие — это не для него. Так он всегда считал, не начинать же теперь! , — Мне пора, — сказал он, вставая. Пробрался сквозь толпу и вздохнул полной грудью, когда вышел на улицу.
Шелли вышла следом за ним.
— Подвезешь меня? — сказала она.
Он оглядел ее и решил, что она может оказаться полезной.
— Само собой. Моя машина дальше по улице.
Она зашагала рядом с ним. От нее слабо пахло потом и сильно пряными духами.
— Какие танцы ты исполняешь? — спросил он.
— Художественные, — ответила она.
— Стриптизерка?
— Одна из лучших.
— Скромности тебе не занимать.
— А иди ты! Я правда одна из лучших и горжусь этим.
Они подошли к машине, он сел за руль и открыл правую дверцу.
— А ты актер, — заявила она, усаживаясь поудобнее. — Я могла бы сразу догадаться.
— Один из лучших, — быстро сказал он.
Она рассмеялась.
— Да уж! Потому-то ты и ездишь на этой рухляди.
— Она довозит меня, куда требуется. Я за рекламой не гонюсь.
— Не по карману, а?
— Ничего, справлюсь.
Она вытащила из сумочки сигарету с марихуаной и закурила.
— Вот что я тебе скажу, — начала она и предложила ему затяжку, но он мотнул головой. Кому надо, чтобы полицейские остановили их в такой час? — Из тебя получится потрясающий стриптизе?. Тело блеск, и ты умеешь двигаться.
Он расхохотался.
— Ну ты даешь!
Она осталась серьезной.
— Что тут забавного? Платят хорошо, и мужчины занимаются этим теперь наравне с женщинами.
— Я актер. Я же тебе сказал.
— Чем это мешает тебе раздеваться и брать за это деньги?
— Ты, конечно, скажешь, что Сильвестр Сталлоне сделал карьеру этим способом?
— Вот именно. Или ты не читаешь скандальную хронику?
— Этим грязным газетенкам верить нельзя. Ну, а твой приятель Банч… Кранч… Стена Иерихонская. Он раздевается?
— В голом виде на него и задаром смотреть не станут. Сутулые плечи, кривые коленки, и в хлебной корзинке всего ничего.
Он подрабатывает как официант — на голливудских вечеринках.
Думает, так его откроют.
А, к черту! Бадди забрал у нее сигарету, глубоко затянулся и потом небрежно сказал:
