Француз резко отошел от стола, открыл навесной шкафчик и достал оттуда бутылку и два стакана.
— Было бы ошибкой, — сказал он, — отправляться на рискованное дело с остывшим сердцем и на пустой желудок, особенно такому новичку на авантюрном поприще, как вы.
Он до краев наполнил вином один стакан и протянул ей, оставив второй стакан пустым.
— Я выпью после — когда мы вернемся.
Только сейчас Дона обратила внимание на поднос, накрытый салфеткой и стоявший на полу недалеко от двери. Француз перенес его на стол — там оказались холодное мясо, хлеб и ломтики сыра.
— Это для вас, — сказал он. — Ешьте скорее — время поджимает.
Он повернулся к ней спиной, занявшись картой, разложенной на краю стола, а Дона накинулась на еду и вино, уже презирая себя за трусость, проявленную на палубе. Поев всего понемногу и осушив стакан вина, она почувствовала, что страхи и сомнения отступили. Возможно, они и были вызваны тем, что у нее озябли ноги и сосало под ложечкой от голода. И Француз, с его одному ему присущим чутьем, понял это сразу.
Утолив голод, Дона откинула назад волосы, отодвинула стул. Француз повернулся на шум и подбодрил ее улыбкой. Она покраснела, словно провинившийся балованный ребенок.
— Так-то лучше, не правда ли? — покровительственно осведомился он.
— Да, — ответила она. — Но как вы догадались?
— В обязанности капитана корабля входит знание человеческой натуры. К тому же юнгу следует приучать к пиратству постепенно и более мягкими методами, нежели остальных. А теперь — к делу.
Он приподнял карту и переместил ее на стол, положив перед Доной. То был план гавани Фой.
— Главный рейд здесь, на глубоководье, напротив города. Но судно Рэшли скорее всего пришвартовано к буям при входе в бухту, так у него заведено.
На плане буй был помечен красным крестиком.
— Часть команды я оставляю на борту «La Mouette». Если хотите, вы можете остаться с ними.
— Нет, — отрезала Дона. — Четверть часа назад я могла бы сказать «да», но теперь — нет, ни за что.
— Вы совершенно в этом уверены?
— Более чем когда-либо в жизни.
Он долго не отрывал от нее взгляда, и от этого ласкового взгляда в Доне пробудилось такое бесшабашное легкомыслие… Ее больше ничто не пугало. Пусть их схватят, подвергнут суду, вздернут на одном дереве, но через все эти испытания они пройдут вместе.
— Значит, леди Сент-Коламб, мучимая недугом, снова вернулась в свою постель? — поинтересовался он.
— Да, — подтвердила Дона, рассеянно изучая план гавани Фой.
— Обратите внимание, при входе в гавань находится форт, в котором полным-полно солдат. Есть еще два замка на той стороне канала, но они не охраняются. Ночь хоть и темная, но все же безопаснее будет перебраться на лодках. Я знаю вашего среднего корнуольца — он большой любитель поспать, но где гарантия, что все, как один, солдаты в форте сомкнут свои очи в моих интересах. Так что остается одно — дальше продвигаться по суше. — Он сделал паузу, как бы заново взвешивая свои выводы. — Сейчас мы находимся здесь, — он указал на маленький заливчик, находящийся в миле от морской гавани. — Думаю, мы сойдем на берег на этом пляже. По извилистой тропке, которая тянется вдоль скал, мы проникнем вглубь суши и выйдем к бухте, немного похожей на ту, что в Хелфорде, разве менее живописной. У входа в бухту на глазах у всего города Фой мы отыщем корабль Рэшли.
— Вы так в себе уверены? — с ноткой сомнения в голосе проговорила Дона.
— Будь иначе, я не пошел бы в пираты. Вы сумеете лазить по скалам?
— Если вы одолжите мне пару своих штанов, я смогу карабкаться лучше, — сказала Дона.
— Все уже предусмотрено. На койке лежит пара, принадлежащая Пьеру Бланку. Он надевал их только по святым дням, так что они вполне чистые. Можете примерить их прямо здесь, а заодно его рубашку, чулки и туфли. Куртка вам не понадобится — ночь теплая.
— Может быть, мне остричь волосы? — вслух подумала Дона.
— Хоть вы и приобретете большее сходство с юнгой, но я скорее согласен сдаться в плен, чем позволить вам лишиться ваших локонов, — категорически возразил он. От этих слов у Доны сладко екнуло сердце.
— Но как мы попадем на корабль, добравшись до бухты? — задала она мучивший ее вопрос.
— Давайте сначала доберемся туда, придет время — все узнаете.
С этими словами он свернул план в трубку и забросил его в шкафчик. И снова Дона заметила на его лице тайную светящуюся изнутри улыбку.
— Сколько времени вам потребуется, чтобы переодеться? — спросил он.
— Минут пять или чуть больше.
— Тогда я вас оставляю. Поднимитесь на палубу, когда будете готовы. Вам надо перевязать чем-нибудь локоны. Подождите… — Он распахнул навесной шкафчик и, порывшись в нем, вытащил темно-вишневый пояс — тот самый, что был повязан вокруг его талии в памятный вечер их ужина в Навроне. — Второй раз в жизни леди Сент-Коламб становится на стезю разбоя и шарлатанства, — шутливо сказал он. — Только на сей раз ей не придется пугать пожилых дам.
Он вышел из каюты, притворив за собой дверь. Когда минут через десять Дона поднялась наверх, Француз стоял у веревочной лестницы, переброшенной через борт судна. Первая партия матросов уже высадилась на берег, остальные размещались в лодке. Немного нервничая, она подошла к капитану. Ей было неуютно в штанах Пьера Бланка, а его башмаки натирали ей ноги, но этот секрет ей надо хранить про себя. Француз окинул ее одобрительным взглядом.
— Сойдет, но лучше вам не показываться при лунном свете.
У Доны отлегло от сердца, и она полезла в лодку к остальным матросам. Внизу ее приветствовал Пьер Бланк, который от избытка чувств припал к лодке, зажмурив один глаз и прижав к сердцу руку. По лодке пробежал смешок. Все, как один, заулыбались Доне со смесью преклонения и необидной фамильярности. Расслабив мышцы, Дона откинулась назад и обхватила колени, наслаждаясь свободой, которую не стесняли больше ни юбки, ни бесчисленные завязки.
Капитан спустился в лодку последним и, заняв место рядом с Доной, взялся за румпель. Мужчины согнулись над веслами, и лодка заскользила к узкому пляжу из гальки.
Дона бороздила рукой воду. Вода была теплая, бархатисто-мягкая и светилась в темноте, будто звездный ливень. Наконец-то ей выпало счастье сыграть роль мальчика. Ах, как она завидовала в детстве своим братьям, когда отец брал их кататься верхом, а ее, обиженную и негодующую, оставлял дома с куклами, которых она с отвращением швыряла на пол. Нос лодки уткнулся в гальку, матросы, высадившиеся из первой лодки, ухватились за внешнюю сторону планшира и вытащили лодку из полосы прибоя. Они снова всполошили чаек — две или три пары их взмыли в небо, хлопая крыльями и кружа с плачущим воплем. Со скал ветром приносило запах дерна.
