Данных у нее не было никаких — ни улик, ни мало-мальски убедительных оснований подозревать кого-то. Она была уверена, что Бадди Хикс ее матери не убивал, но это ни на йоту не приблизило ее к раскрытию истинного убийцы.
Побеседовав наедине с Ангусом, Джуниором и Ридом, Алекс пришла к выводу, что добровольное признание вины здесь было бы равносильно чуду. Ждать от любого из этой троицы сожаления о совершенном или покаяния не приходилось. И ни один из них не даст показаний против остальных. Их верность друг другу оставалась по-прежнему нерушимой, хотя дружба была не та, что раньше, и одно это ухе говорило о многом. Быть может, смерть Селины, расколов их компанию, одновременно повязала их общей тайной?
Алекс все еще надеялась, что звонивший несколько дней назад незнакомец был и правда очевидцем преступления. Изо дня в день она ждала повторного звонка, но от него не было ни слуху ни духу; значит, ее скорее всего просто разыграли.
По всем данным, в ту ночь возле конюшни могли быть только Придурок Бад, убийца и Седина. Придурок Бад умер. Убийца помалкивает. А Седина…
Внезапно Алекс словно озарило. Говорить с ней ее мать не могла — во всяком случае, в прямом смысле слова, — но, может быть, кое-что важное от нее удастся узнать.
При этой мысли у Алекс засосало под ложечкой. Она обхватила ладонями лоб и закрыла глаза. Хватит ли у нее сил на такой шаг?
Она попыталась нащупать другие решения, но ничего путного не придумывалось. Ей нужны были улики, и она знала всего одно место, где их можно было отыскать.
Боясь, что не выдержит и передумает, она поспешно отключила обогреватель и выскочила из кабинетика. Не доверяя лифту, бегом взбежала по лестнице в надежде, что судья Уоллес еще не ушел и она его застанет.
Алекс с беспокойством взглянула на часы. Почти пять. Откладывать до завтра ей не хотелось. Приняв решение, она стремилась действовать немедленно, не давая себе ни времени на раздумья, ни возможности дать задний ход.
Коридоры второго этажа уже опустели. Рабочий день присяжных закончился. Судебные заседания прерваны до завтрашнего дня. Звонкое эхо ее шагов неслось по коридорам, когда она направилась к кабинету судьи рядом с безлюдным залом суда. Секретарша, еще сидевшая в приемной, ничуть не обрадовалась появлению Алекс.
— Мне необходимо немедленно поговорить с судьей. — От бега по лестнице Алекс слегка запыхалась; в голосе ее слышалось отчаяние.
— Рабочий день у него закончился, он уходит, — без всяких извинений и сожалений прозвучало в ответ. — Могу записать вас на при…
— Вопрос чрезвычайно важный, иначе я не стала бы его беспокоить в такое время.
Алекс ничуть не устрашил ни осуждающий взгляд миссис Липском, ни вздох сдержанного возмущения, с которым та встала из-за стола и направилась к двери в соседнюю комнату.
Она осторожно постучала и вошла, прикрыв за собой дверь. В нетерпеливом ожидании Алекс зашагала взад-вперед по приемной.
— Он согласен принять вас. Только ненадолго.
— Благодарю вас. — Алекс ринулась в кабинет судьи.
— Ну, что у вас на сей раз, мисс Гейтер? — неприветливо спросил судья Уоллес, как только она переступила порог. Он уже натягивал пальто. — За вами водится пренеприятная привычка являться без предварительной договоренности. Я, как видите, уже ухожу. Моя дочь Стейси очень не любит, когда я опаздываю к обеду, и с моей стороны было бы невежливо заставлять ее ждать.
— Приношу извинения вам обоим, судья. Я сказала вашей секретарше: мне безотлагательно необходимо поговорить с вами именно сегодня.
— Ну? — сварливо обронил он.
— Может быть, мы сядем?
— Я могу разговаривать и стоя. Что вам нужно?
— Мне нужно распоряжение суда на эксгумацию тела моей матери.
Судья сел. Вернее, плюхнулся в кресло, стоявшее позади него. Он смотрел на Алекс снизу вверх с нескрываемым смятением.
— Простите, не расслышал, — просипел он.
— Полагаю, вы меня прекрасно расслышали, судья Уоллес, но если есть необходимость, я готова повторить свою просьбу. Он махнул рукой.
— Нет. Господи боже, не надо. От одного-то раза мутит. — Обхватив ладонями колени, он продолжал смотреть на нее снизу вверх, очевидно считая ее невменяемой. — Почему вы хотите осуществить такую чудовищную затею?
— Хотеть — это не совсем то. Но я не стала бы просить о таком распоряжении, если б не считала эксгумацию абсолютно необходимой.
Слегка оправившись от шока, судья бесцеремонно ткнул пальцем в стул.
— Тогда уж садитесь. Объясните, на каком основании вы об этом просите?
— Было совершено преступление, но никаких улик я обнаружить не могу.
— И не сможете, я же вам говорил! — воскликнул он. — А вы не слушали. Вломились к нам сюда с разными необоснованными обвинениями, явно желая кому-то отомстить.
— Это не правда, — спокойно возразила она.
— Я воспринял ваши действия именно так. А что Пат Частейн говорит на этот счет?
— Районного прокурора нет на месте. Судя по всему, он неожиданно взял отпуск на несколько дней и уехал на охоту. Судья хмыкнул.
— Чертовски неглупая мысль, на мой взгляд. На взгляд Алекс, мысль весьма малодушная, и, когда бесстрастная миссис Частейн сообщила ей о намерении мужа, Алекс готова была себе локти кусать.
— Вы мне все же разрешите поискать улики, судья?
— Никаких улик нет, — отчеканил он.
— Останки моей матери могут кое-что подсказать.
— После убийства было произведено вскрытие. Господи помилуй, это же было двадцать пять лет назад!
— Коронер[3], проводивший тогда дознание, вряд ли искал улики — ведь причина смерти была совершенно очевидна. Я знаю в Далласе одного судебно-медицинского эксперта. Мы часто прибегаем к его услугам. Если там можно хоть что-то обнаружить, он это обнаружит непременно.
— Ничего он не найдет, я вам гарантирую.
— Но попробовать же стоит, правда?
Уоллес, покусывая губу, не отвечал, потом проронил:
— Я рассмотрю вашу просьбу.
Но от Алекс не так просто было отделаться.
— Буду вам очень признательна, если вы дадите ответ сегодня.
— Простите, мисс Гейтер. Самое большее, что я могу вам пообещать, — обдумать вашу просьбу сегодня вечером и дать ответ завтра утром. Надеюсь, вы к тому времени одумаетесь и возьмете назад свою просьбу.
— Не возьму.
Он поднялся с кресла.
— Я устал, проголодался, а кроме того, смущен тем неловким положением, в которое вы меня поставили. — Он укоряюще ткнул в нее указательным пальцем. — Не люблю пустые хлопоты.
— Я тоже. Я была бы рада, если бы в подобной мере не было надобности.
— Никакой надобности и нет.
