С этими словами она вышла из комнаты для допросов и, завернув за угол, вошла в соседнее помещение, отгороженное от предыдущего прозрачным с одной стороны зеркалом. Там в течение всего этого времени стояли Уитни и Пибоди, наблюдая дуэль между Евой и адвокатом.
– Предварительные слушания назначены на завтрашний день, – сообщил Уитни. – Начало в девять утра. Кенард и его компания будут землю рыть, чтобы вытащить этих подонков на свободу,
– Ясное дело. Но эту ночь наши мальчики все же проведут в камерах. Перед слушаниями я хочу еще раз надавить на Льюиса. Майор, сделайте так, чтобы его дело рассматривалось последним. Завтра утром я снова поговорю с ним. Мне кажется, что он может расколоться быстрее, чем другие.
– Согласен. А ты сама, лейтенант, когда-нибудь бывала в колониях строгого режима?
– Нет, сэр, но я слышала, что там несладко.
– Это не то слово! Продолжай разыгрывать эту карту, Даллас. Льюису нужно нарисовать такую картину, чтобы по ночам при мысли о подобной перспективе он рыдал в подушку. А теперь отправляйся домой и отоспись.
– Окажись я на его месте, я прокляла бы свою мать за то, что она родила меня на свет, – констатировала Пибоди, когда майор удалился. – А что, он действительно может схлопотать двадцать пять лет строгого режима?
– Еще как! Будет знать, как связываться с копом. Правосудие этого не любит. Ну ничего, сегодня ночью у него будет время поразмыслить на эту тему. Как следует поразмыслить! Завтра утром жду тебя здесь в половине седьмого. Я собираюсь заняться им как можно раньше. А ты будешь стоять рядом со злобным, жестоким лицом.
– С удовольствием! Вы тоже едете домой? – спросила Пибоди, помня, что часто, отправив ее домой, начальница еще подолгу засиживалась в рабочем кабинете.
– Да-да, еду. После общения с этой мразью мне хочется принять душ. Итак, в шесть тридцать, Пибоди.
– Так точно, босс.
Ева не успела пообедать и была вдвойне расстроена, выяснив, что неизвестный, который регулярно воровал из ее кабинета шоколадные батончики, добрался до новой заначки. Пришлось удовольствоваться сиротливым яблоком, которое кто-то из детективов неосторожно забыл в общем холодильнике. Заморив с его помощью червячка, Ева, когда добралась до дома, мечтала уже не о еде, а о горячем душе.
Она была немного разочарована тем, что Соммерсет не встретил ее, как обычно, в вестибюле и, таким образом, не состоялась их традиционная ежевечерняя перепалка.
«Итак, первым делом – душ! – решила Ева, взбегая по ступенькам на второй этаж. – А потом – на поиски Рорка». Найти человека в этом огромном доме было задачей не из легких. Пока она будет находиться в душе, нужно решить, о каких событиях бурного сегодняшнего дня стоит рассказать Рорку, а о каких лучше умолчать. Вероятно, ради сохранения семейного покоя о стычке с Рикером пока стоит помалкивать.
Войдя в спальню, Ева увидела цветы. Их было невозможно не заметить, поскольку гигантский – метра полтора в обхвате – букет красовался в самом центре комнаты, а запах от него был таким сильным, что хотелось чихать. В следующую секунду Ева увидела, что у букета есть длинные тощие ноги в черных брюках. Соммерсет! С душем придется повременить.
– Это мне? Господи, Соммерсет, не следовало этого делать! Если Рорк узнает, какой страстью вы ко мне пылаете, он даст пинка в вашу тощую задницу и уволит вас ко всем чертям. Впрочем, моя жизнь превратится тем самым в подлинное блаженство.
– Опять шутите! – сварливо ответил старик из-за охапки цветов. – И снова оскорбляете меня. Этот чудовищный и безвкусный букет был только что доставлен частным курьером.
– Осторожно! Не наступите на кота! – крикнула Ева, увидев, что Соммерсет занес ногу и в тот же момент на его пути появился величавый Галахад.
К удивлению Евы, Соммерсет проворно убрал ногу, едва не отдавив кошачий хвост, а животное вальяжно прошествовало по своим делам. Решив больше не рисковать, дворецкий положил букет на широкий журнальный столик, стоявший у дивана.
– Этот букет – вам, – сообщил Соммерсет. – Так что теперь мучайтесь с ним сами.
– Кто его прислал? Такие цветы не во вкусе Рорка.
– Разумеется! – желчно фыркнул старик и театрально закатил глаза, показывая, что он до глубины души оскорблен таким безвкусным выбором. – Вероятно, вас таким образом решил подкупить кто-нибудь из многочисленных преступников, которые составляют круг вашего общения.
– Не иначе, – буркнула Ева и, увидев в центре букета маленький конвертик, взяла его и вытащила оттуда визитную карточку. Прочитав обозначенное там имя, она зарычала – так страшно, что Галахад юркнул под стол и сверкал оттуда круглыми зелеными глазами. – Рикер, сукин сын!
– Макс Рикер? – с отвращением переспросил дворецкий, будто увидев раздавленную жабу. – Почему он присылает вам цветы?
– Потому что мечтает содрать с меня шкуру, – рассеянно ответила Ева. – И с Рорка тоже. Уберите отсюда этот сноп. Выбросите его, сожгите, растворите в кислоте… Короче, избавьтесь от этого букета как можно скорее. И главное, ничего не говорите Рорку! – Она схватила старика за плечо. – Ни слова!
Ева давно взяла для себя за правило не обращаться к Соммерсету ни с какими просьбами, и то, что она сделала это сейчас, да еще с таким жаром, не на шутку встревожило старика.
– Что нужно от вас Рикеру? – с испугом спросил он.
– Я уже сказала: моя шкура. Я охочусь на него, а он на меня. Да выбросите вы эти чертовы цветы, в конце концов! Где Рорк?
– Наверху, в кабинете. Дайте мне взглянуть на карточку. Он вам угрожает?
– Он в бешенстве, – нетерпеливо ответила Ева. – Из-за Рорка. Берите букет и отправляйтесь! – Она смяла карточку в кулаке раньше, чем Соммерсет успел ею завладеть.
Старик с обиженным видом сгреб цветы и зашаркал по направлению к выходу. Когда за ним закрылась дверь, Ева разгладила визитную карточку и внимательно прочитала нацарапанные на ней слова: «Мне еще никогда не выпадала возможность поцеловать невесту. М. Рикер».
– Я предоставлю тебе такую возможность, – прошипела Ева и тщательно порвала карточку на мелкие кусочки. – Первым делом, как только мы встретимся в преисподней!
Затем она сожгла обрывки картона в пепельнице и, сразу почувствовав себя лучше, разделась. Побросав одежду прямо на пол, кобуру с пистолетом она аккуратно положила на стол и вошла в ванную с зеркальными стенами.
Горячие тугие струи били в ее тело; по помещению, затуманивая стекла, расползался пар. Ева отбросила мысли о мерзком букете Рикера и сосредоточилась на том, как будет завтра утром обрабатывать обезьяноподобного Льюиса. Выключив воду, она отжала волосы, повернулась – и вскрикнула:
