на самолет, когда я отдаю ей деньги. Предстоит только уговорить администрацию отеля разрешить мне остаться ещё на одну ночь.
Это оказывается не обязательным. Вчерашний разговор молодого человека с администрацией в корне меняет их отношение ко мне. Консьерж с улыбкой в тридцать два зуба записывает меня ещё на один день и вручает ключ от номера. Я едва сдерживаюсь от ехидства и не говорю парочку колкостей за вчерашнее унижение. Весь оставшийся вечер провожу в холле, в самом незаметном тихом уголочке. Хочу ещё раз встретить того удивительного парня, хоть и не понимаю, для чего мне это нужно. Вечер наступает, глаза продолжают устало смотреть на вход, но увидеть его в тот последний день в городе мне так и не удаётся. А ранним утром я, Света и её мать мчимся на роскошном «Ауди» до аэропорта. Никто почти не разговаривает. Мне совершенно наплевать, в какой город мы едем. Главное, мы обе светимся надеждой и каждая – своей.
В огромном, переполненном людьми аэропорту мне наконец-то становится страшно. Я понимаю, что еду в неизвестность, остаётся только верить в удачу. Работники аэропорта крайне любезны, забирают наш багаж и приглашают пройти таможенный контроль. Полёт бизнес-классом. Все ускоренно и любезно до тошноты. Света и Екатерина Дмитриевна даже не замечают тех людей, что ожидают бесконечную очередь у другого входа. Мне становится не по себе. Деньги действительно решают многое в обществе. Если ты можешь заплатить за билет в три раза дороже, то тебя пустят в самолёт через другой вход с фанфарами, если нет – томись в очереди вечность. Я задумываюсь, а что в действительности думают люди, которые сейчас мило улыбаются нам при любом взгляде? Завидуют или жалеют? Зачем мать так рвётся в мир, где всё фальшиво: улыбки, любезное внимание, любые разговоры, уважение, и даже любовь…
– Катя!
Я машинально перевожу взгляд на тянущуюся ко мне через толпу женщину и замираю от неожиданности. Ко мне рвётся родная мать, казалось бы, преодолевая непреодолимое. Её красивое лицо красно от слёз. Смотрит на меня несчастными глазами, поражённая горем. Даже когда умер отец, я не видела на её лице подобного взгляда.
– Катя, милая, куда ты собралась? Давай вернемся домой и спокойно поговорим! Тебя ищут повсюду, а ты тут глупостями занимаешься.
Не отвечаю, продолжая стоять как вкопанная. Как она нашла меня? Что, если она здесь с ним? Нет, стоит одна, протягивая руки, стараясь привлечь меня к себе. Я не чувствую жалости или сомнения. Только ненависть и презрение. Это страшно осознавать, да и осознаю ли я? Не в силах простить предательство, смотрю на маму, как на совершенно чужого человека. Быстро отвернувшись, спешу за Светой и её матерью, которые уже проходят через контроль.
– Катя! – в ужасе кричит мать. Добрая половина собравшихся в очереди людей любопытно оборачивается. – Катя, немедленно стой! Слышишь?
Я упорно иду вперёд, боясь только одного: что этой женщине получится помешать мне уехать. И я снова буду заперта в своём жутком кошмаре до конца своих дней. Фелиция кричит всё громче. Даже Света и её мама оборачиваются на крики.
У меня не получается сбежать… Она снова вернёт меня в его дом. Страх и отчаяние овладевают мною. Резко обернувшись, тихо спрашиваю:
– Кто вы, женщина?
– Что? – Фелиция удивляется. – Катя, это же я, твоя мама.
– Вы ошибаетесь, – отвечаю как можно жёстче. – Моя мать умерла сразу после моего школьного бала, а вас, простите, я не знаю.
– Не говори так, детка! – пищит мать, прикладывая к носу платок. – Я все сделала ради тебя, наступит время, и ты мне ещё спасибо скажешь!
– Сомневаюсь в этом…
– Катя, не глупи… посмотри на себя! Ты рождена жить среди денег, и Олег приведёт нас к ним!
Очередная волна ненависти прожигает меня. Фелиция пришла не раскаяться в содеянном, не попросить прощения. Она просто боится, что лишится всего, как только я уеду. Я подхожу к ней очень близко, так, что слышать меня больше никто не может. Она облегченно улыбается и тянется ко мне, но замирает, когда слышит, что я начинаю говорить.
– Прошу тебя по-хорошему, отпусти меня. Ты до сих пор очень красива, дашь фору многим моделям. Папа мёртв, никаких преград. Думаю, ещё много богатых мужчин позарится на твою внешность.
– Ты не права…
– Если ты сейчас помешаешь мне, я подам заявление!
– Ты же знаешь, какие у них связи…
– Не на Олега, а на тебя! Подробно опишу все, что происходило после моего школьного бала… и ещё я обязательно освобожусь от тебя. Даже если он снова запрёт меня, даже если я смирюсь и останусь, то всё равно не дам тебе жить так, как ты планируешь, обещаю. Все, что ты от меня получишь, – это самую холодную и жёсткую камеру!
Сработало. Фелиция стоит бледная и немая. Её прекрасные голубые глаза бегают по моему лицу.
– Как ты можешь? – задыхаясь, шепчет она.
– Как могла ты? – отчаянно спрашиваю я, чувствуя, как на глазах выступают слезы. – Как? Ведь ты же моя мать…
Я отворачиваюсь и бегу к своей новой жизни, в которой остаюсь совершенно одна. Фелиция не смеет окликнуть меня вновь.
Мою маму звали Ефросинья, но мало кто знал её настоящее имя – она его стыдилась и представлялась всем Фелицией. В нашей семье было правило: никто не смел называть маму Фросей или мамой. Все члены семьи должны были называть её только Фелиция. Поэтому слово «мама» с детства для меня не особо знакомо.
Фелиция была женщина без возраста. Её красота покоряла всех мужчин, что видели её, и почему она выбрала для второго брака моего отца, мне до сих пор не понятно. Высокая стройная красавица с белокурыми вьющимися волосами, её чуть раскосые и обрамлённые густыми длинными ресницами голубые глаза заставляли других женщин сгорать от зависти. Я гордилась тем, что внешне мы очень похожи, лишь цвет глаз и родинка над пухлыми контурными губами отличали меня от неё. Эта малость досталась мне от любимого отца, видимо, чтобы я не забывала, что мама не единственный мой родитель. Цвет моих глаз был в точности, как у отца – изумрудно-зеленый. Я никогда не встречала людей с таким чистым зеленым цветом, как у нас с папой, поэтому не удивлялась, когда собеседники слишком долго не отводили взгляда от моих глаз. Нередко я слышала предположения о контактных линзах. Но можно ли покорить столь красивую женщину необычными глазами? Не
