Годом позже, решив перебраться в Вашингтон, Джордан забрала из родительского дома свои вещи. Естественно, ей бы и в голову никогда не пришло брать с собой и платье.
Вытащив его из шкафа, Джордан не долго думая зашвырнула пакет в уже битком набитую корзину, куда складывала предназначенные на выброс тряпки, и тут же забыла о нем. Она нисколько не сомневалась, что рабочие, которых она наняла упаковать и отправить вещи, выбросят и его вместе со всем содержимым корзины. Каково же было ее удивление, когда, разбирая в Вашингтоне вещи, она вдруг обнаружила, что ей аккуратнейшим образом переслали не только одежду, но и корзину со старым хламом и упакованным в пластик свадебным платьем.
Джордан не знала, смеяться ей или плакать. Смеяться – потому что, выходит, она заплатила, чтобы ей прислали ее же собственный хлам, в том числе и старые газеты, за три сотни миль, – или плакать при виде отделанного стеклярусом и вышивкой белоснежного платья, которое, казалось, твердо вознамерилось преследовать ее весь остаток жизни.
Итак…
Как бы там ни было, с тех пор оно так и висит в шкафу – все четыре года, что прошли с того июньского дня, когда ей так и не суждено было надеть на палец обручальное кольцо.
Она слышала, что вскоре после ее отъезда Кевин женился на девушке, которая окончила ту же школу, что и они оба, только несколькими годами позже. Судя по тому, что сейчас у них уже было двое малышей, Кевин и его молодая жена не теряли времени попусту.
Натянув футболку, Джордан украдкой бросила взгляд на свое отражение в зеркале.
Длинные пряди темных волос выбились из пучка, который она по многолетней привычке заколола утром высоко на затылке. Легкий, почти незаметный, умело наложенный макияж подчеркивал огромные зеленые глаза и пухлые губы под скульптурно очерченными высокими скулами.
Она не могла дождаться, когда смоет все это, – сказать по правде, в юности Джордан никогда особенно не увлекалась косметикой, но теперь, учитывая, какие люди входили в число ее клиентов, ей приходилось накладывать макияж каждый день, чтобы неизменно выглядеть привлекательно. Вглядываясь в свое отражение, Джордан внезапно подумала, что она сегодня немного бледнее, чем обычно. А может быть, ей это показалось – ведь теперь, когда лето уже в полном разгаре, на улице куда больше загорелых лиц, чем раньше. Просто она как-то не обращала на это внимания.
А ведь было время, когда и для самой Джордан слово «лето» означало опаленную поцелуями солнца кожу. Они с Фиби обожали валяться на заднем дворе в одних купальниках, с ног до головы обмазанные маслом для загара, – слишком юные, чтобы забивать себе голову такими пустяками, как избыток радиации или рак кожи.
«Да, было когда-то и такое», – со вздохом подумала Джордан.
А кстати, когда она в последний раз загорала? С унылой усмешкой она вдруг вспомнила, как только вчера опустила защитный козырек, когда села за руль и в глаза ей ударил солнечный луч.
«Тебе пора в отпуск», – решила она.
Ее партнер и старый приятель по колледжу Джереми Ван Праг именно сегодня сказал ей то же самое. Да что там сегодня – он постоянно ей это твердил. Просто-таки каждую неделю, а в последнее время вообще каждый день.
Джордан только досадливо отмахивалась. И пока Джереми, пользуясь сезонным застоем в делах, неизбежно наступавшим каждую зиму, нежился на Карибском море, сама она допоздна засиживалась на работе, проверяя бухгалтерские отчеты. Или, когда уж совсем нечего было делать, опробовала новые рецепты.
И вот теперь, разглядывая свое отражение в зеркале, она размышляла о том, что такое ее жизнь.
О том, что у нее было сейчас… и о том, что могло бы быть, сложись ее жизнь совсем по-другому.
Кому из них пришла идея открыть фирму по организации банкетов, теперь уже и не вспомнить. Однако их затея оказалась настолько удачной, что и Джереми, и Джордан до сих пор сами не могли в это поверить. О таком ни один из них не осмеливался и мечтать. Не прошло и трех лет, как в списке их постоянных клиентов уже значились самые громкие и известные имена столичных политиков и общественных деятелей.
Впервые в жизни Джордан не испытывала недостатка в деньгах. Постоянно растущий счет в банке приятно тешил ее тщеславие, так же как и беспрестанно увеличивавшийся пакет доходных акций. У нее появилась новая машина, она стала членом весьма престижного спортклуба и владелицей новехонького, с иголочки, городского дома, где обставленные модной мебелью и поражавшие роскошными коврами комнаты буквально ломились от самой современной электронной аппаратуры, а кухня была набита новейшими электробытовыми приборами, К тому же Джордан стала обладательницей шикарного гардероба, где было все – от платьев для коктейлей до строгих деловых костюмов на каждый день.
Проблема была в другом – Джордан была слишком занята, чтобы ездить в своей блестящей черной «БМВ» куда-то, кроме работы. Занята так, что на большинстве ее шикарных туалетов до сих пор болтались бирки дорогих бутиков, а многими из кухонных принадлежностей она даже толком не знала, как пользоваться. Ей пока что не удалось выкроить время, чтобы ознакомиться с DVD, новехонький CD-плеер по-прежнему пылился в коробке, а о том, чтобы забраться в Интернет или послать кому-то письмо по электронной почте, она даже и не думала – недавно купленный компьютер, нераспакованный, все еще сиротливо стоял в углу.
И в огромной, без преувеличения королевских размеров кровати, занимавшей добрую половину спальни, она тоже спала одна. Джордан невольно вспомнилась Андреа Макдафф, нисколько не скрывавшая своей убежденности в том, что личная жизнь Джордан находится в плачевном состоянии.
Андреа и не подозревала, насколько она права. Можно себе представить, как удивилась бы она, узнав, что с тех пор, как Кевин бросил ее у алтаря, Джордан вообще не знала мужчин. Ни один из них не мог бы похвастаться, что хотя бы пальцем коснулся ее.
Джордан задумалась. Не то чтобы она разделяла взгляды Андреа на предназначение женщины и ее роль в обществе – сказать по правде, она считала их до ужаса старомодными и всегда спорила с ней, когда Андреа принималась разглагольствовать, почему семейная жизнь для женщины важнее карьеры. Да, когда-то Джордан только забавлялась, слушая ее болтовню, но сейчас…
Может, Андреа права, и пришло время снова начать ходить на свидания?
Вспомнить о том, что где-то в мире существуют мужчины…
Даже если речь идет о человеке, которого она совсем не знает.
Вздохнув, Джордан надела шорты и сбежала по лестнице вниз. Где-то там, в записной книжке, у нее был телефон Бо Сомервилла.
Лежавший в кармане мобильник пронзительно зазвонил, но Бо настолько увлекся, что даже не сразу оторвал глаза от экрана монитора. Ему было не до разговоров – Макдаффы купили ранчо в Виргинии и начинали строить там дом, а Бо поручили заняться планировкой их будущей кухни. Андреа вбила себе в голову, что кухня (вернее, целый кухонный блок) должна непременно иметь форму буквы «Г». Сколько Бо ни повторял ей, что это нарушит весь стиль дома, она продолжала стоять на своем. Андреа вообще отличалась редкостным упрямством, но ее хрупкая, изящная фигурка и привычка на южный манер томно растягивать слова часто вводили людей в заблуждение. Трудно было предположить, что под этой очаровательной внешностью кроется стальная воля. Она частенько напоминала Бо его собственную мать. «Тот же самый тип, – ворчливо думал он, – сталь в шелковой оболочке».
