Погрузив руки в мыльную воду, она вернулась к мыслям о Мартине. Они должны были пожениться в его очередной отпуск. Отпуск, которого теперь никогда не будет. Он умер от ран в Кентукки около двух месяцев назад, и она все еще не могла в это поверить. Она не знала никого более веселого, жизнерадостного и живого, чем Мартин. Та маленькая толика беззаботности, что была в ее жизни, исчезла с его смертью. Теперь ничто не имело для нее значения, кроме отца.
Выстрелы прогромыхали на улице у самого дома, но она находилась в задней его части и надеялась, что отец не услышит, никто не будет ранен и не будут выбиты новые стекла. Только услышав стук входной двери, она схватила полотенце, вытерла руки и выбежала в переднюю.
Дверь была распахнута настежь, отец сбегал по ступенькам в ослепительный солнечный свет, а на улице кричала от боли лошадь без всадника.
Отец отрывисто крикнул ей через плечо, что какой-то парень у калитки нуждается в помощи, и помчался дальше.
Она со страхом оглядела улицу и увидела группу кавалеристов, снова услышала безобразное громыханье выстрелов. Они не предназначались для мирных жителей, но и не выбирали, если не тот попадался на пути. Еще беспомощно стоя в дверях, комкая в руках мокрое полотенце, она увидела, как ее отец рухнул на землю и на белой рубашке стало проступать красное пятно.
Когда она подбежала к нему, он кашлял, на его губах были белые предательские пузырьки. Она наклонилась над ним, и он ухватился за нее, захлебываясь словами.
— Парню нужна помощь. Оставь… меня… Иди… к нему… Он повис на ее руках, и кровь залила ее белый передник,
Она поняла. Она видела и раньше, как умирают. Так же внезапно, как сейчас. Слез не было, потому что случилось то, чего не могло быть. Ее отец так был нужен — другим так же, как и ей. Доктор Блэйр всегда считал Бога своим хорошим другом. Конечно, Он не станет так вознаграждать за жизнь, полную преданной службы. Но, очевидно, Он именно так и сделал, и Лора могла лишь онемело прижать отца к сердцу, пока теплое октябрьское солнце грело ее голову, а по улице мчалась кавалерия.
Внезапно над ней прокричал сердитый голос:
— Ради Бога, мэм, уйдите в дом! Вы с ума сошли? Она тупо посмотрела вверх и отметила без интереса, что мальчик на гарцующей лошади одет в серое. Раненая лошадь снова закричала, и конфедерат немного поколебался, возможно подсчитывая боеприпасы, потом наклонился с седла и прострелил животному голову. Спустя миг он умчался, а лошадь лежала, подрагивая в пыли. Где-то поблизости послышался стон боли.
«Иди к нему», — сказал отец. Но зачем? Если бы не эта груда голубой одежды, валяющаяся в уличной пыли, жизнь отца не была бы отнята так жестоко и напрасно. Она крепче прижала его к сердцу, но в голове ее звучал суровый голое из той темноты, куда он ушел: «Моя жизнь отдана напрасно, если этот мальчик тоже умрет. Я вышел, чтобы спасти его, Лори. Теперь ты должна сделать это».
Она так хорошо знала его!
Лора нежно опустила его на траву у тропинки и, пошатываясь, поднялась на ноги. Груда голубого на дороге оказалась мужчиной с густой шапкой темных спутанных волос и глазами, которые с мукой обратились к ней, когда она вышла на улицу.
Хорошо, что она всю свою жизнь много работала, была сильной, несмотря на маленький рост и хрупкий вид. Ее крепкие руки подхватили его под мышки и потащили в калитку. Кровь была на плече раненого, еще больше на левом бедре. Он вскрикнул от боли только раз, а потом закусил губу и не мешал тащить себя.
Тяжелее всего было на ступеньках, но она втащила его на крыльцо и дальше, в гостиную. Гостиная уже не первый раз служила госпиталем, кровать стояла наготове. Он поднял свое тело на здоровой руке и ноге и упал на кровать, потеряв от боли сознание. Лора сразу принялась за дело, как учил ее отец. Сначала ножницы, отрезать прилипшие полоски ткани, потом теплая вода…
Она работала, как машина, без мысли, без сочувствия к мужчине на кровати, без сочувствия самой себе. Часть ее помнила, что ее отец лежит во дворе под горячим солнцем. Но она знала, что ему уже все равно. И она выполняла его приказ.
Октябрь… Как давно! Сейчас уже почти Рождество.
Паром сбросил скорость, и сквозь забрызганное стекло Лора увидела близость огней, земли. Она быстро вернулась к мужчине, который спал на скамье, где она его оставила. Склонившись над ним, она подумала, не взглянет ли он на нее и не назовет ли Вирджинией, как он часто делал во время своего долгого беспамятства и бреда.
Ее охватила пронзительная паника, внезапный сильный укол сознания. Что она натворила, выйдя замуж за Уэйда Тайлера? Она гораздо лучше, чем он, сознавала, что он любит не ее, а свою погибшую Вирджинию. Она также знала, совершенно четко отдавала себе отчет, что и она его не любит, а испытывает только нежность и жалость, которую почувствовала бы к любому беспомощному существу.
Тут он открыл глаза, улыбнулся ей, и она снова стала самой собой, сильной и уверенной. Только это и имело значение. Только это.
Когда Эдгар Лорд и Серина подошли и предложили помочь сойти с парома, она была признательна им. Ей сразу понравилась Серина, и действительно, было большим облегчением, что ей помогут снять с судна вещи и самого Уэйда.
Уэйд оживленно обменялся рукопожатием с Эдгаром и улыбнулся своей чарующей улыбкой Серине. Затем он оперся на костыль, а Эдгар взял старый саквояж доктора.
— Приятно видеть вас обоих, — сказал Уэйд. — Но мы справимся. Если Питер не выполнит распоряжения встретить этот паром, я откручу его тощую шею, как только доберусь до него.
— Вот это характер, — пошутил Эдгар. Но они с Сериной не отходили от них, пока сам Питер — долговязый парень с широкой улыбкой — не подошел к ним поздороваться: Он козырнул Лоре и быстро оглядел ее, прежде чем повернуться к Уэйду и помочь ему подняться в экипаж.
— Ваша матушка ждет, мистер Уэйд, — произнес он, когда они устроились и он подоткнул вокруг них буйволову шкуру.
— Я так и подозревал, — сухо ответил Уэйд. Он нашел руку Лоры под теплым густым мехом и крепко сжал ее, и она поняла, что он не совсем уверен в исходе встречи с матерью.
Пар от дыхания лошадей клубился в морозном воздухе и упряжь звенела, когда они нетерпеливо били копытами. Питер натянул поводья, и коляска повернула на звонкую, замерзшую дорогу. Лампы экипажей освещали темный причал, но Лора уже потеряла Лордов из виду.
Экипаж Тайлеров двигался параллельно длинной темной гряде холмов. Уэйд указал в сторону склона одного из них.
— Видишь три группы огней прямо над нами? Там Догвуд-Лейн сворачивает и делает петлю. Нижние огни справа — это наш дом, а дальше по холму — дом Лордов.
