Через несколько минутподъехала полиция, и вскоре на перекрестке остались лишь две столкнувшиеся машины.
Мэри-Джо смотрела, как Джек помогает толкать пострадавшие автомобили, направляет движение в объезд места аварии, разговаривает и смеется с водителями других машин, полицейскими, тремя молоденькими пожарниками-добровольцами и двумя мужчинами из кафе на углу. Она наблюдала за его уверенной, размашистой походкой, разглядывала морщинки, которые появлялись в уголках его глаз, когда Джек улыбался.
Наблюдая за ним, она даже забыла о холоде. И этот факт заслуживал того, чтобы появиться на первой полосе «Нью-Йорк тайме». Мэри-Джо Симпсон была… была что?
— Я заинтересовалась этим мужчиной, — изумленно прошептала она.
Трудно было поверить в это. Когда она последний раз интересовалась мужчиной настолько, чтобы наблюдать, как он двигается, ловить его улыбку, получать удовольствие от разговора? Этот последний раз был миллион лет назад, а мужчиной был Эл. Мэри-Джо любила его, вышла за него замуж, родила ему детей и похоронила его. С тех пор никтоне мог пробудить ее интерес. До сегодняшнего дня. И это немного пугало ее.
Теперь возле столба оставались всего две машины — «Крайслер» Мэри-Джо, который отказывался заводиться, и въехавший в нее голубой «Чеви». Но даже после того как от ее двери тягачом оттащили машину виновника аварии, Мэри-Джо по-прежнему оставалась пленницей. В результате столкновения обе дверцы заклинило.
Джек повернулся в ее сторону. С бьющимся сердцем Мэри-Джо смотрела, как он направляется к машине. Снова наклонившись к окну, Джек спросил:
— Все в порядке?
На лице Мэри-Джо опять заиграла идиотская улыбка.
— Да, если не считать того, что я заперта в этой чертовой машине.
— Вам тепло?
— Пока да.
— Мы постараемся извлечь вас отсюда как можно скорее, — Джек подмигнул ей. — Так как насчет нашего романа? Это поможет вам согреться.
Это уж точно. При одной мысли о романе с этим мужчиной щеки Мэри-Джо словно обдало кипятком.
Смешно, конечно. Она была не из тех, кто заводит романы. К тому же человек по имени Джек говорил несерьезно. Ну да, это просто шутка!
В конце концов дверцу машины распилили автогеном, и Мэри-Джо смогла выбраться наружу. Это было бы весьма неприятной процедурой, если бы не потрясающе красивый мужчина, от которого она не могла отвести глаз. Когда Мэри-Джо вылезала, он стоял рядом и протягивал ей свою большую теплую руку.
Но потом их как-то быстро разделили. Полицейский Чарли Маккомис записал ее имя, адрес, номер телефона, а шеф полиции Далтон Макшейн предложил отвезти Мэри-Джо домой. А она была слишком зажата и застенчива, чтобы расспросить Далтона о мужчине по имени Джек.
Мэри-Джо не хватило смелости задать Далтону вопрос о Джеке, но это вовсе не мешало ей продолжать думать о нем. Даже через час после возвращения домой она все еще мечтательно улыбалась.
И сама не понимала, почему улыбается. Ее машина, купленная всего год назад, разбита. Пока страховая компания не даст ей временную замену, она будет ходить пешком. А если бы авария оказалась более серьезной Мэри-Джо могла остаться калекой, даже умереть. Дети ее стали бысиротами, и их пришлось бы воспитывать бабушке.
И все же Мэри-Джо улыбалась лишь потому, что несколько часов назад ей улыбнулся совершенно незнакомый мужчина.
— Тебе надо чаще выходить из дома, Мэри-Джо, — пробормотала она себе под нос. И громко рассмеялась. Ну вот! Теперь она уже разговаривает сама с собой. И что с ней происходит?
Что бы это ни было, Мэри-Джо не хотелось, чтобы это кончалось. Впервые за очень долгое время она почувствовала себя живой и веселой. И всему виной мужчина. Этобыло совсем уже смешно.
— Жаль, что там не было меня, — в двенадцатый раз произнес Энди.
Мэри-Джо закатала глаза.
— Постараюсь предупредить тебя заранее, когда соберусь в следующий раз попасть в аварию,
— Там был сам шеф полиции, он даже отвез тебя домой, а я ничего не видел, — сокрушался сынишка Мэри-Джо.
Мэри-Джо отказывалась поощрять его любовь к полицейским. Может быть, он перерастет свое намерение стать копом. Пожалуйста, Господи, пусть ее мальчик перерастет это! Ему только девять лет. Конечно, он еще много раз изменит свои намерения по поводу будущей профессии. И его мать сделает все для того, чтобы Энди выбрал себе спокойное, надежное занятие. Профессию, представителей которой не убивают.
— Ты уверена, что там не было крови? Ну хотя бы чуточку? — не унимался мальчишка.
Хитер наморщила носик и важно произнесла:
— Потрясно!
Мэри-Джо вздохнула.
«Потрясно» было последнее любимое слово ее шестилетней дочурки.
— Мы теперь бедные? — спросила Хитер.
— Да, мама, мы ведь теперь бедные, раз у нас нет машины? — подхватил Энди.
— Вовсе мы не бедные. Хотя и не богатые. И у нас есть машина, вернее, будет, когда страховая компания предоставит нам новую.
— Может, на этот раз она будет красная? — спросил Энди.
Улыбнувшись, Мэри-Джо взъерошила ему волосы.
— Нет.
За ужином Мэри-Джо удовлетворяла любопытство ребятишек, во всех подробностях описывая аварию.
— Оголенный провод на крыше! Здорово! — восклицал Энди.
— Вовсе не здорово, — спорила малышка Хитер. — Тебе было страшно, мама?
— Конечно. Но один хороший человек все время стоял рядом с машиной и следил, чтобы я не унывала. — «А также делал мне весьма откровенные предложения».
— Он был копом? — поинтересовался Энди.
— Нет. Просто обыкновенный человек.
Мэри-Джо все время повторяла себе, что это просто смешно — так возбудиться при виде незнакомого мужчины, но поздно вечером, когда, уложив детей, она отправилась рисовать, на холсте ее вдруг появился яркий желтый мазок.
Пораженная, Мэри-Джо отступила, внимательно разглядывая холст. И откуда вдруг выскочил этот желтый цвет?
Мэри-Джо начала рисовать по совету психолога через пару месяцев после смерти Эла. После его похорон она словно вся заледенела изнутри. Если бы не Энди и Хитер, она не уверена, что смогла бы пережить смерть единственного мужчины, которого любила, но дети, родившиеся от этой любви, нуждались в ней, и она должна была быть с ними.
Но жить так, как она научилась, не означало жить полной жизнью. Внутренне Мэри-Джо изменилась. Потеряв Эла, она потеряла свое искусство.
Эл так гордился ее творчеством, наградами, которые она получала. Ничто не могло быть лучше работы с золотом, серебром и драгоценными камнями, ей так нравилось изобретать новые украшения.
Когда она сделала для Эла медальон с камнями, соответствовавшими месяцам рождения всех членов семьи, он хвастался этим несколько месяцев. Он был словно молодой отец с фотографией своего первенца. Всякий, кто приходил к нему, был просто обязан осмотреть медальон.
