Ознакомительная версия.
— Уф, едва не опоздал. На ходу вскочил в последний вагон и потом через весь поезд к вам пробирался.
Инна хмуро кивнула. Вот тебе, бабушка, и юркий пень! Размечталась, наивная дура, ехать всю дорогу в гордом одиночестве…
Внушительный тип, комплекцией похожий на боксера Николая Валуева, больно задел Инну плечом. И в купе, где только что было довольно просторно, стало не протолкнуться, как в метро в час пик.
— Владимир Ильич, — представился незнакомец, с любопытством скользнув взглядом по случайной попутчице.
Инна невольно улыбнулась:
— Лет пятнадцать назад вам, наверное, было непросто жить на свете с таким именем-отчеством?
— Справлялся, — просто объяснил попутчик, беззастенчиво разглядывая Инну. — К тому же и фамилия у меня, как назло, соответствующая — Ульянов. Во когда-то родители отчебучили! Потом оправдывались, говорили, что Володьки у нас всегда в роду были. Пришлось смириться, да и привык к шестнадцати годам. А вас, я извиняюсь, как зовут?
Инна автоматически поправила глубокий вырез кофточки, провела рукой по высохшим волосам и отодвинулась ближе к окну. М-да, только что она отправила оптимистическую эсэмэску подруге: «Мусик, еду в Питер, маньяков в купе нет, созвонимся во вторник».
«Погоди, еще не вечер», — пошутила Машка.
И вправду, маньяк тут как тут! Явился к ночи, не запылился, как им, маньякам, и положено. А вдруг это бывалый транспортный вор и аферист? Клофилин в чай, газ какой-нибудь усыпляющий, то-се… Обчистит. А потом надругается. В газетах о таких случаях чуть ли не каждый день пишут.
«Впрочем, я сама за хороший гонорар и не то напишу, — подумала она, усилием воли пытаясь включить вместо страха логику. — А с этим типом все-таки надо построже. В крайнем случае, попросить проводницу в другое купе перевести».
Инна потрогала нательный крестик и взглянула на попутчика как можно строже.
— Инна Павловна, — официально отрекомендовалась она надменным низким голосом и принялась демонстративно вглядываться в черноту окна. Огоньки пригорода летели сплошной светящейся полосой. Она упрямо молчала. Мол, представились — и хватит. Общей темы для разговора у нее с этим типом нет и быть не может.
Попутчик стащил с головы спортивную «мальчиковую» шапочку и, как смущенный подросток, взъерошил прилипшие темные волосы, слегка тронутые сединой. Его багровая физиономия, словно помидор-гигант утренней росой, была покрыта крупными капельками пота. Похоже, «маньяк» и вправду пробежался по вагонам. Похоже, охотник спешил к дичи!
Однако мужчина по-прежнему поглядывал на нее добродушно и даже как-то заискивающе. Сопя и кряхтя, Владимир Ильич принялся стаскивать куртку. Он резко приподнялся с сиденья, со всего маху стукнулся головой о верхнюю полку и снова сел.
— Е-мое, — застонал мужчина, потирая потную макушку. Габариты этого типа явно не вписывались в железнодорожные стандарты. Еще бы! Это какие должны быть вагоны, чтобы в них такие громилы могли развернуться! Рост под два метра, косая сажень в плечах… Длинные ноги мужчины упрямо не хотели помещаться в крошечном пространстве, и он протянул свои лапищи, обутые в щеголеватые ботинки с вытянутым мыском, через все купе. Они угрожающе легли наискосок, отрезав Инне путь к двери. Она как можно незаметнее пододвинула к себе дамскую сумочку, такую увесистую, что при желании ею можно было вывести из строя какого-нибудь средненького маньяка. Но такого бугая — вряд ли. Его хоть гирей по башке лупи — не вздрогнет.
«Кажется, в сумочке есть дезодорант. В случае чего брызну в эти наглые, хищные, глаза», — подумала Инна, стараясь наладить дыхание.
— Вы что-то дома забыли? — участливо спросил мужчина, удивленно взглянув на ее копание в сумочке. — Надеюсь, не железнодорожный билет?
— Нет, я ищу перочинный ножик, яблоко порезать, — нашлась Инна.
— Не волнуйтесь, Инна Павловна, у меня «с собой было», — обрадовался попутчик и, бодро щелкнув замком чемоданчика, извлек здоровенный охотничий нож — с таким, наверное, на дикого кабана ходят. Инна похолодела и с испугом скосила глаза на закрытую дверь.
К счастью, в эту секунду дверь отворилась, и в купе вплыла дородная проводница в обтягивающем форменном кителе и мини-юбке рискованной длины. Волосы цвета моркови, состриженные на затылке совсем коротко, дополняли вызывающий облик.
— Ваши билетики! — объявила она пассажирам, игриво стрельнув глазами на Инниного попутчика.
— Не забудьте вернуть, — сказал он строго, не обращая на заигрывания проводницы ни малейшего внимания, — в командировку еду.
— Все вы для жен в вечной командировке! — хихикнула проводница, закрывая за собой дверь.
«Надо было задержать ее, — запоздало расстроилась Инна. — И попросить о помощи. Нет, лучше не надо. А что я ей сказала бы? „Прошу перевести меня в другое купе, хотя здесь у меня нижняя полка“»…
Тем временем поезд, набрав полный ход, выстукивал замысловатую композицию, словно лихой ударник, поймавший кураж в процессе джем-сейшна. И крупные, с длинными пальцами, ручищи детины принялись барабанить ножом по столику, ловко попадая в такт колесному ритму.
Инна вообще-то обожала мужчин с крупными руками и длинными тонкими пальцами, но тут ее передернуло, словно сосед царапал иголкой по стеклу.
— Прекратите стучать, и так голова раскалывается, — потребовала она.
Попутчик недоуменно уставился на нервную дамочку, потом хмуро набычился, словно Инна сорвала его выступление на Евровидении, и обиженно запыхтел. Похоже, «солист» не собирался так легко сдаваться. Вдохнув поглубже и выстукивая теперь ритм ботинком, он замурлыкал под нос «Дорогу» — «Попутную песню» двадцатого века — от группы «Любэ». Когда певец добрался до слов «Дорога, дорога, осталось немного, девчонок целуйте взасос», он внезапно игриво взглянул на Инну и подмигнул.
Вот оно, начинается! Инна в ответ зашипела, как рассерженная кошка.
— Не волнуйся, Иннуль, шучу, — примирительно буркнул попутчик и громко икнул.
«Ого, этот омерзительный тип уже отметил отъезд! Причем хорошо отметил!» — с опозданием догадалась Инна. В этом плане она соображала гораздо медленнее других женщин: сказывалось отсутствие семейного опыта. Соседка Лариска обычно за версту чуяла, когда муж принял на грудь. Причем каждый раз безошибочно нюхом определяла когда, сколько и с кем. Если нестерпимо пахло мятной жвачкой, значит, благоверный встречался с друзьями детства из «Второгодников. ру», а когда от супруга за версту несло не только перегаром, но и табачищем — значит, «порешал вопросы» на работе. Однажды Лариска своим чудо-носом распознала через пары перегара запах женских духов… Наутро ее благоверный вышел из подъезда в темных очках, плохо маскировавших зловещий синяк под глазом.
Ознакомительная версия.
