* * *
Открытие египетской выставки имело грандиозный успех. Еще задолго до официального открытия люди стояли в очереди, и когда египетский посол и британский министр культуры в блеске вспышек многочисленных фотоаппаратов и в окружении десятков микрофонов произносили приветственные речи и затем в качестве первых посетителей отправились осматривать выставку, Фарух бен Салах был убежден, что подготовка прошла безупречно.
Желающих посетить выставку оказалось так много, что организаторам пришлось вечером продлить часы ее работы. Пришла посмотреть выставку и Эллисон.
Она получила специальное приглашение и не должна была толкаться со всеми остальными посетителями. Но перспектива встретить на официальном приеме Харви Флетчера удержала ее от такого соблазна. Так что она зашла на выставку как обычная посетительница и удивилась, когда ее неожиданно кто-то схватил за рукав и потянул в сторону.
– Доктор Клинтон, рад вас видеть! – Фарух бен Салах сиял от удовольствия. – Я почти потерял надежду. Вы же не собирались посетить выставку тайно?
– Честно говоря, да, мистер бен Салах, я так и собиралась, тайно. Не люблю официальный пафос и суету.
– Пойдемте, я пройдусь с вами по выставке, – дружелюбно предложил он.
– С удовольствием!
– О, доктор Клинтон, или я могу звать вас Эллисон?
Она кивнула.
– А я Фарух. Итак, Эллисон, вы ведь можете практически всех людей в этом здании заткнуть за пояс своими познаниями.
– Кажется, вы единственный, кто так думает, – произнесла она с горечью.
– Вы не должны слишком серьезно к этому относиться, Эллисон. Я уверен, что этот неверный выбор организаторов каким-нибудь образом обернется вам на пользу.
– Неверный выбор? – удивилась девушка.
Фарух мягко взял ее за руку:
– Я бы не поручил Харви Флетчеру это задание. Он может быть неплохим ученым и, безусловно, умеет очаровать и произвести хорошее впечатление, если необходимо. Но также верно и то, что он занимает не свое место. Он самый настоящий фанатик, на свой лад стремящийся яростно оберегать произведения искусства.
– С чего вы так решили? – Эллисон удивлялась все больше.
Фарух подвел ее к статуе бога Сета, изготовленной из чистого золота.
– Видите ли, сначала я думал, что он любит золото, сокровища как таковые. Но это не так. Он поклоняется этому божеству.
– Но это нелепо, Фарух. С чего вдруг…
– Вы можете мне не верить, Эллисон, я сам знаю, что это звучит странно. Но сейчас давайте поговорим о другом. Я был бы очень рад, если бы вы согласились поужинать со мной.
Молодая женщина опешила от такой резкой смены темы и первые секунды задумчиво смотрела на собеседника. Эллисон испытывала смутное влечение к нему, но так быстро поддаваться внезапно возникшему чувству она не планировала. Но сходить поужинать… В конце концов, почему бы нет?
– Хорошо, Фарух, я согласна. Когда и где?
Не успел бен Салах открыть рот, как неожиданно возник Харви Флетчер:
– Что скажете? Как вам моя выставка, Эллисон?
– Полагаю, Харви, вы преувеличиваете, называя ее вашей, – сухо заметила Эллисон. – Возможно, вы являетесь одним из ответственных за эту выставку, но не более того. Я бы охотно оказалась на вашем месте, но знаю точно, что в итоге ваша слава долго не продлится.
– Вы мне просто завидуете, – холодно сказал он.
У Эллисон на языке вертелся острый ответ, но Фарух попытался разрядить обстановку:
– Думаю, каждому нравится оказаться в центре внимания, но реалист знает, что это внимание не вечно.
Флетчер недовольно посмотрел на него:
– Не думаю, что вам стоит вмешиваться. Вы останетесь на выставке ровно столько, сколько она продлится. И кстати, соперничество с вами оказалось бы не настолько острым, как в данном случае.
– В любом случае, это была бы честная игра, – заметил Салах. – Или в вашей стране не считается грубым нарушением спортивных правил нападать на побежденного и говорить в его адрес гадости?
– Не думаю, что вам подобает критиковать мое поведение, – сухо ответил Флетчер.
– А я думаю, господа, что вам еще предстоит вместе работать, и не стоит распылять силы на бессмысленные споры, – на этот раз разумно вмешалась Эллисон. – Благодарю вас, Фарух, за то, что уделили мне время. Хорошего дня, доктор Флетчер.
Она развернулась и с гордо поднятой головой вышла из зала, оставив обоих мужчин с озадаченными лицами.
– У этой женщины есть свой собственный стиль, – пробормотал египтянин. С загадочной улыбкой он повернулся к одному из почетных гостей и оставил Флетчера в одиночестве.
– Мы еще посмотрим, кто посмеется последним, – тихо проговорил директор выставки, когда все отошли на безопасное расстояние.
* * *
На следующий день Эллисон разыскал инспектор Келли. Это было обычной практикой, когда полиция обращалась за советом к историкам и другим специалистам. Особенно в случаях мошенничества, когда очень важен опытный взгляд того, кто в состоянии отличить подделку от оригинала. Так что молодая женщина сразу же предположила, что визит инспектора Келли опять связан с одним из таких случаев.
Эллисон считала Джона симпатичным. На его губах часто играла забавная, хитрая улыбка, а приветливая манера общения делала его весьма приятным собеседником. К тому же он был умен, но не заносчив, и всегда мог признаться в том, что чего-то не знает.
– Инспектор Келли, не думала, что мы с вами так скоро снова увидимся! – поприветствовала его Эллисон.
Он пожал ей руку и не отпускал дольше обычного. Но долг заставил его через пару мгновений со вздохом вынуть из кармана каменного жука. В полицейской лаборатории его тщательно исследовали, но не нашли никаких отпечатков. Вообще никаких следов, кроме отпечатков пальцев жертвы:
– Доктор Клинтон, у меня есть для вас одна загадка.
– Скарабей?
Затем она внимательно его осмотрела:
– Очень красивая вещица, суда по всему, подлинная и древняя. Откуда она у вас?
– Нашли в руках одного мертвеца.
– Он умер из-за скарабея?
Келли пожал плечами:
– Если бы я знал. Мы до сих пор даже не можем установить причину смерти. Я надеялся, вы сможете нам помочь.
– Если вы думаете, что я скажу, что эта вещица проклята и убивает своих владельцев, то вынуждена вас разочаровать – скарабей является, скорее, талисманом счастья. Это изделие великолепно, но никакой особенной информации у меня нет.
