Она немного помолчала:
— Я бы хотела. Но меня сводит с ума, что ты мне столько лгал. Можешь пообещать, что, в конце концов, расскажешь всю правду?
— Как только западня захлопнется, клянусь, я все тебе расскажу, — немедленно кивнул Куин.
— Тогда я смогу смириться, — ровным голосом ответила Морган. — Только… про это не обманывай, ладно? Про нас. Я не хочу никаких постельных обещаний, Алекс.
Его рука скользнула к затылку Морган и притянула поближе для поцелуя.
— Никаких постельных обещаний, — пробормотал он ей прямо в губы.
Она думала, что полностью исчерпала свои силы, но как только теплый рот накрыл ее губы, почувствовала волну поднимающейся энергии и желания. Казалось, Куин тоже успел отдохнуть, его поцелуи углубились, превратились в страстные. А потом он вдавил ее в подушки и отбросил покрывала — Куин хотел видеть ее обнаженной.
Даже после того, что уже произошло, на долю секунды Морган почувствовала стеснение. То, как он смотрел на нее — напряженно и прямо, немного нервировало. Куин наклонился, прижался нежным поцелуем к ее животу, потом еще раз, и еще, пока не проложил дорожку между ее грудей. Слова, сказанные низким голосом, добавили к ласкам чувственности и соблазнения.
— Никаких постельных обещаний… только правда. Ты хоть представляешь, что со мной делаешь? С самой первой ночи, когда я тебя схватил? Не было ни одного дня без твоего присутствия в голове, а ночи… Ночи! Никогда ночи не были такими длинными и такими холодными.
— Даже сегодняшняя? — хрипло спросила она.
— Нет, — он поднял голову и посмотрел на нее потемневшими глазами, — только не эта ночь.
И начал двигаться: раздвинул ее ноги и пристроился между ними. Морган почувствовала, как в нее скользнула горячая плоть, и всхлипнула от неукротимого желания, которое он в ней зажигал. Руки гладили его спину, пальцы впивались в кожу. Морган застонала и нетерпеливо подалась бедрами ему навстречу.
Куин пропустил руки под ее плечами, зарылся пальцами в волосы и крепко прижал, как будто она собиралась сбежать. Губы нашли губы в жарком и крепком поцелуе, а нижняя часть его тела едва двигалась.
Морган даже не ожидала от себя такого мгновенного и полного ответа, но взлетела к краю настолько быстро, как будто поддалась стихии. Войдя внутрь, он наэлектризовал ее вновь загоревшее тело необычными ощущениями. Она чувствовала тянущую боль в груди, напряжение сосков, трущихся о покрывающие его грудь волосы, и невыносимое желание двигаться.
— Ты прекрасна, — хрипло прошептал он, разглядывая прищуренными глазами ее напряженное лицо. — Особенно вот такая — полная жизненных сил и желающая меня.
Морган не могла произнести ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Закручивающаяся внутри спираль напряжения держала ее в блаженном состоянии удовольствия, граничащего с болью. Не хватало даже сил на дыхание, не то что на стон.
Куин еще чуть прищурился и начал двигаться медленными, волнообразными движениями, которые постепенно сменили глубокие ритмичные толчки. Морган не могла их переносить ни секундой дольше, казалось, каждое нервное окончание запульсировало от удовольствия. Куин поймал ее восторженный крик яростным поцелуем.
Сразу за ней он последовал за грань наслаждения. Мощное тело напряглось, из глубины горла вырвался хриплый, дрожащий крик. На этот раз, пресыщенные и обессиленные, они оба уснули.
Серое небо едва начало светлеть, когда Куин выскользнул из кровати, стараясь не потревожить Морган, и подошел к окну спальни. Как она правильно заметила, он привык работать по ночам, и с некоторых пор обнаружил, что ему трудно спать в темноте.
Куин смотрел на улицу и хмуро размышлял, что если такой режим продлится еще немного, то он на самом деле превратится в вампира.
Он стоял у окна, глядел на тихие улицы, прилегающие к многоквартирному дому, и каждой клеточкой ощущал ровное дыхание женщины в кровати за своей спиной. Как ее уберечь? Вот что его волновало сейчас больше всего. Куин постарался скрыть, насколько его потрясло то, что произошло на пожарной лестнице. Однако, вспоминая опасность, которую ей удалось избежать, он чувствовал, словно нож входил прямо в сердце.
И что теперь? Время уходило, и Куин это чувствовал. После сегодняшней ночи придется идти по тонкой проволоке без страховочной сетки, а он испытывал неуверенность, что может удержать равновесие. Не теперь. Уже не получится.
— Алекс?
Он немедленно повернулся и пересек темную комнату, чтобы вернуться в кровать. Скользнув под простыни, Куин обнял ее и слегка прижал, хотя инстинкты требовали стиснуть ее изо всех сил.
— Прости, что разбудил, — тихим голосом извинился он.
— Что-то не так? — мягко спросила Морган, прижимаясь теплым телом.
— Нет, дорогая, все хорошо, — солгал он. — Поспи еще.
Морган уснула через несколько минут. Очень осторожно, чтобы не разбудить, он погладил ее, наслаждаясь гладкостью атласной кожи и теплом женского тела.
Она его любила. Так Морган сказала со спокойной уверенностью. Зная его как лгуна и вора, все равно любила. Это поразительно. Морган и сама удивительная.
Уставившись в потолок ее спальни, Куин размышлял, не перестанет ли Морган его любить, когда узнает всю правду.
Когда Морган, наконец, открыла глаза, в комнате было светло. Она минуту полежала на животе в центре кровати, просто сонно моргая, наслаждаясь теплом под покрывалами. Она чувствовала себя превосходно. Но другой. Морган была настолько расслаблена и удовлетворена, что ей хотелось замурлыкать, как кошка, вытянувшаяся под солнцем. Казалось, вся ее кожа горит по-особому, по-новому, и у Морган появилось странное ощущение, словно она чувствует биение своего сердца по всему телу. Она не хотела двигаться, не желала делать ничего, что могло изменить блаженное чувство удовлетворенности, наполнявшее ее. Но она была не из тех женщин, которые долго могли бездействовать, когда не спят, и сонливость понемногу покидала ее. Морган сосредоточенно посмотрела на часы, стоящие на тумбочке. Двенадцать. Полдень.
Она нахмурилась и приподнялась на локтях, продолжая смотреть на часы. Полдень? Она годами не просыпалась так поздно. С чего бы ей… А потом она вспомнила.
Воспоминания накрыли ее волной, и Морган быстро повернулась, чтобы осмотреть свою спальню, игнорируя некоторую боль в мышцах, протестовавших против резкого движения. Кроме нее в комнате никого не было. Но… эта одежда на комоде в ногах кровати ведь не была ее? Черный свитер и брюки, аккуратно свернутые…
