Так бы, возможно, и получилось, если бы она не заметила его грузовичок у края поля. Тори приказала себе проехать мимо, не останавливаясь. Но она все еще видела алчный, предательский огонек в глазах Лисси, поэтому повернула руль и съехала на обочину, где росла густая трава. Она только скажет ему, чтобы он не болтал о ней со своими дружками. Они не школьники, черт побери.
Пайни Кук последний раз затянулся последней сигаретой «Мальборо». Он глядел, как к обочине сворачивает большой автомобиль и как женщина – черт побери, если это не девчонка Боден, ставшая взрослой, – направляется к ним. Рядом стоял Кейд Лэвелл, проверял дневную работу и любовался, как подрастает новый урожай.
– Хорошо бы еще один такой дождичек, как в прошлую ночь, – вслух размышлял Кейд.
– Хорошо бы, – Пайни почесал щетинистый седеющий подбородок и выпятил губы:
– У вас посадки на три дюйма выше, чем на других полях.
– Хлопок на органике растет быстрее, – отозвался Кейд, – химические удобрения замедляют рост.
– Босс, – Пайни сделал уже совсем последнюю затяжку, а потом раздавил окурок, – у вас проблемы по женской части?
Кейд усиленно размышлял о чем-то своем, поэтому не сразу услышал.
– Извини, что ты сказал?
Пайни повернулся, сощурившись от солнца, и лениво кивнул в сторону приближающейся Тори.
– К вам пожаловала гостья. И такой у нее вид, что ваша песенка спета, – пробормотал Пайни и на всякий случай немного отошел.
– Кейд!
Было приятно видеть ее, легко, приятно и радостно.
– Тори, какой милый сюрприз.
– Сейчас посмотрим. У меня к тебе разговор.
– Я сейчас слиняю, – понимающе ухмыльнулся Пайни.
Тори закусила губу и вспомнила о вежливости.
– Извините, мистер Кук.
– Об этом не беспокойтесь. А я не думал, что вы меня вспомните.
Она не вспомнила, во всяком случае, сознательно, и назвала его имя безотчетно. Просто на какой-то момент увидела перед собой тощего человека с впалой грудью, волосами цвета пшеницы, от которого почти всегда пахло спиртным и который когда-то угощал ее мятными леденцами.
– Я помню, вы мне давали леденцы и работали на поле рядом с отцовским.
– Работал.
Он растянул губы в улыбке. Зубы у него были неровные, словно старый частокол.
– Теперь вот работаю на этого парня, он больше платит. Ну я пошел. Увидимся, босс, завтра утром.
Он приподнял кепку, вынул из кармана мятный леденец и вручил его Тори.
– Помнится, тебе такие нравились.
– И сейчас нравятся. Спасибо.
– Ему приятно было, что ты его вспомнила, – сказал Кейд, когда Пайни побрел через поле к дороге.
– Я остановилась не ради того, чтобы прогуляться по аллейкам памяти. Скажи, что ты имел в виду, говоря своему дружку Дуайту, будто мы встречаемся?
– Я не совсем уверен…
– Но мы не встречаемся!
Кейд поднял бровь, скинул темные очки и зацепил их дужкой за воротник рубашки.
– Но, Тори, мы действительно встречаемся. Я вот стою и смотрю сейчас прямо на тебя.
– Ты очень хорошо знаешь, что я имею в виду. Мы не устраиваем свидания.
Ему хотелось улыбнуться, но он сдержался.
– Но мне кажется, между нами происходит что-то очень похожее на свидания. Мы вместе выходим на люди, и за последние десять дней так было четыре раза. По моему мнению, когда мужчина и женщина вместе куда-нибудь ходят пообедать, например, и тому подобное, это свидание.
– Твое мнение ошибочно. У нас не бывает свиданий.
– Как скажете, мэм.
– Не ухмыляйся.
Мимо них проковыляли три вороны.
– Но даже если ты считаешь наши встречи свиданиями, ты не имеешь права говорить Дуайту, что у нас есть отношения. Он сразу же обо всем доложил Лисси, и теперь в ее безмозглой голове возникло представление, будто между нами кипят страсти. Я не хочу, чтобы окружающие считали, будто я твоя последняя пассия.
Кейд, сунув руки в карманы, пристально смотрел на нее. Пожалуй, эта их встреча самая большая удача за весь день.
– А сколько же, по-твоему, у меня было этих самых пассий?
– Не испытываю ни малейшего интереса.
– Ты же сама об этом заговорила, – сказал он, только чтобы увидеть, как она разозлится.
– Главное не в этом, а в том, что ты сказал Дуайту о нашей будто бы любовной связи.
– Я ничего такого не говорил и не понимаю… – И тут он припомнил. – Вот оно что! Это просто недоев разумение. Лисси все пытается меня пристроить. Не может она спокойно видеть неженатого мужчину. У нее это как заноза в заднице. И прошлый раз я велел Дуайту, чтобы он ей сказал, будто у меня есть тайная, бурная любовь.
– Со мной? – У нее чуть пар не повалил из ушей, так она раскипятилась. – Почему же изо всех ты выбрал…
– А я и не говорил, что это ты, – перебил Кейд, – наверное, Дуайт сам вычислил тебя, потому что мы оказались с ним одновременно в твоем магазине. И если тебе хочется на кого-нибудь наброситься, набрасывайся на него. А что до меня, то я не вижу причины так распаляться. Мы взрослые, свободные люди, и если, например, Лисси хочется думать, что между нами особые отношения, то что в этом плохого?
Тори едва не лишилась дара речи. Он забавляется. Она могла видеть это по его глазам, расслышать в голосе.
– Ты думаешь, это смешно?
– Не столько смешно, сколько анекдотично.
– Анекдотично? Да Лисси растрезвонит об этом по всему округу, если она уже этого не сделала.
– Подумать, какая трагедия! Может, нам выпустить пресс-релиз с опровержением?
Она круто развернулась, чтобы уйти, но он задержал ее за руку.
– Перестань кипятиться, Виктория.
– Не смей мне этого говорить. Я стараюсь начать свое дело, укорениться здесь, дома, и не хочу быть объектом досужих пересудов.
– Но досужие пересуды – это энергия, за счет которой существуют захолустные городки. Ты слишком долго жила в большом городе и забыла об этом. И если люди судачат, они обязательно заглянут в твой магазин, чтобы на тебя посмотреть. Какой тебе вред от этого?
Он говорил тихо, ласково и разумно.
– Не желаю я, чтобы на меня глазели. Я сполна насладилась этим в прошлом.
– Но ведь ты знала, когда ехала сюда, что глазеть будут обязательно. И если люди узнают, что какая-то женщина заинтересовала Кейда Лэвелла, они, конечно, захотят увидеть, что в ней такое особенное.
– Ты все ставишь с ног на голову, – раздраженно бросила Тори. Она почувствовала, что почва уходит из-под ног. – Когда Лисси сказала о наших отношениях, это слышала Фэйф. Она тоже была в магазине.
Он нахмурился, и она почувствовала удовлетворение.
– А теперь тебе эта история уже не кажется такой забавной?
– Если Фэйф станет меня шпынять за это, а она не устоит перед соблазном, значит, мне пора извлечь из происшествия кое-какую пользу.
